Проще времени

Найти его оказалось сложно, даже зная, как выглядит его судно и где точно искать. Ло слышал, что услугами этого фруктовика хотели бы воспользоваться слишком многие, и потому он прячется. Что же, если о его способностях говорили правду — это разумно. Даже если это было единственное разумное в нём. — Господин Ван Стоун? — громко позвал Ло, ступая на борт обшарпанного корабля с раскрашенными во все цвета радуги бортами. Из трюма высунулась растрёпанная голова: — А я тебя знаю? — Да, вы согласились на встречу, — терпеливо ответил Ло. Ван Стоун вышел на палубу, что-то бормоча себе под нос. Он был тощий как палка, со спутанными седыми космами до плеч и плывущим взглядом. — Согласился? Я?.. Ты без оружия? — спросил он без перехода, щуря воспалённые глаза. — Всё как вы сказали, — ответил Ло, хотя ни о чём подобном речи не шло, и безоружным он пришёл по собственной инициативе. Ван Стоун подошёл совсем близко, вгляделся в лицо. — Какой у тебя фрукт? Ло облизнул губы. — Опе-Опе. Я… можно сказать, что я врач. Хирург. Ещё с минуту Ван Стоун изучал его, наконец кивнул головой в сторону каюты. Внутри оказалось тесно, стены были оклеены листами, исписанными какими-то формулами, и древними картами, на которых с трудом можно было различить очертания островов, на полу тоже валялись бумаги, книги, старая одежда и обёртки от шоколадных батончиков. — Проходи, — раздражённо сказал Ван Стоун, когда Ло замер на пороге, разглядывая комнату. — Раздевайся. — Что? — В прошлое отправляются без одежды, ты не знал? А там на месте кого-нибудь поймаешь и: «Мужик, мне нужна твоя одежда, ботинки и мотоцикл»… Да стой же, как можно быть наивным в таких вещах, — махнул он рукой, когда Ло нерешительно начал стягивать с себя пальто. — Это опасно — принимать такие шутки всерьёз. Что, не так себе представлял повелителя времени? — Ван Стоун захихикал, ногой расчистил перед Ло небольшое пространство на замусоренном полу. — Садись. Ло осторожно сел, стараясь не думать, сколько слоёв грязи сейчас под ним. Всё это неважно, если у него действительно получится задуманное. Ван Стоун устроился напротив него, упёрся руками о колени, выставив в стороны острые локти. — На какое время назад тебя перенести? Ло глубоко вздохнул и выдохнул. Этот тип видит, что он нервничает — и пускай. Он пришёл не производить впечатление. — Это не здесь произошло, — начал он, — или вы можете перемещать не только во времени, но и в пространстве? Мне нужен остров Миньон, тринадцать лет назад. Он находится… Ван Стоун скорчил гримасу и, приподняв руку, щёлкнул его по лбу. — Всё, что мне нужно, у тебя вот здесь. Все вы носите прошлое с собой, а я перемещаю только ваши души, не тела. — Звучит знакомо, — ответил Ло с усмешкой, хотя по загривку пробежал холодок. — Это значит, что я окажусь в теле себя-ребёнка? — И без своих способностей, — кивнул Ван Стоун, — правда, весело? Значит, так: я начинаю отматывать время назад, а ты мне сам дашь понять, когда надо затормозить. И запомни стоп-слово, чтобы я понял, когда тебя пора вытаскивать из прошлого. Ло кивнул и вдруг почувствовал даже не тревогу — страх. — Стоп-слово? — Ага. Это если ты все дела закончил — или если чувствуешь, что совсем кранты. «Пенроуз». Запомнил? «Пен-ро-уз». Повтори. Ну и хорошо, а теперь поехали. Он небрежно сбросил с головы Ло шапку и, положив ладони по обе стороны его лица, притянул к себе так, что они соприкоснулись лбами. — Только не пропускай это через себя, — сказал Ван Стоун. — А то свихнёшься, как остальные. — Остальные? — только и успел сказать Ло, когда всё началось. Ло не смог бы описать, что случилось, что он почувствовал. Время просто пошло назад. Вот он встаёт с заваленного пола и спиной вперёд выходит из каюты, вот он перебирается на свой корабль и отплывает, вот рыщет по воде туда-сюда, возвращаясь к началу поисков человека, владеющего силой фрукта Дзикан-Дзикан. Все чувства, эмоции, ощущения, что испытывал Ло, обрушились на него, только в обратном порядке, и это казалось самой обычной вещью. Сначала он радовался удачам, потом отчаивался, что ничего не выходит, а после узнавал, что существует фруктовик, способный повернуть время вспять — и тут же забывал об этом. Невозможно, но в то же время совершенно естественно, — мозг не справлялся с противоречием ощущений. Чем дальше, тем быстрее сменяли друг друга картинки и события: вот Ло объявляют Сверхновым, а вот он только начинает собирать команду. Первый секс, первая татуировка, первое самостоятельное дело — он становился моложе, неопытнее, слабее. Он заворожённо наблюдал, как прошлое раскрывает мельчайшие детали, оживляет воспоминания — чтобы стереть их у другого, более юного Ло. Он вспоминал и одновременно забывал всё, сквозь опыт прожитых лет как сквозь кальку, проступал ребёнок. Прошлое всасывало, поглощало в себя, растворяло напрочь, и Ло уже не осознавал, где он и что он, увлекаемый водоворотом картинок и чувств. Но вдруг — чёрное тело на белом снегу. Остатками разума он уцепился за образ, за чувство горя и потери, всем своим существом попытался затормозить безумную карусель. Поток времени замер, и Ло по инерции ещё немного протащило по реальности, прямо в снежную ночь Миньона. *** Холод и жар, слабость и страх, крики и выстрелы вдали. Огненные всполохи позади, в заброшенном городе. Ло запахнул плащ на меховой подстёжке, хотя от озноба тот не спасал. Снова прислушался: всё спокойно, всё тихо. Но ведь Кора-сан там… Нет, всё будет хорошо. Он устал бояться. Он смежил веки и сквозь зыбкий сон услышал хруст снега под ногами. Кора-сан, тяжело дыша, протягивал ему что-то. В темноте Ло видел лишь очертания сердца. Ну конечно, что он ещё мог принести? Он что-то говорил, но Ло тяжело было сосредоточиться на словах, на звуках, на окружающем. А потом Кора-сан засунул ему в рот фрукт Опе-Опе, похожий по вкусу на удивительно противное желе с кислыми сгустками. Наверное, на голодный желудок Ло вырвало бы, но Кора-сан даже рот ему зажал, чтобы точно проглотил. Как ни странно, от противного вкуса в голове прояснилось. Это уже было, понял он — всё это: и снежная ночь с огненными отсветами, и обжигающе-кислый Опе-Опе на языке, и тяжёлое дыхание Коры-сана, оседающее облачками на бледном лице и заиндевевших перьях его шубы. И то, что он вот так резко упал, словно ноги надломились — тоже когда-то было. Ло заворожённо смотрел на то, как поднимается пар от ран на его груди, и вспоминал, вспоминал, вспоминал. Кусочки прошлого, отделённые от него теперь двадцатью с лишним годами, казались совсем нечёткими, но вот они сложились в одну общую картину — и Ло вскочил на ноги. Кора-сан что-то кричал ему вслед, но Ло бежал что было сил. Деваться некуда — скоро весь остров накроет Птичьей Клеткой. К дозорным идти не вариант — там Верго, который тут же понесётся докладывать Дофламинго обо всём. Выход только один. Найти Дофламинго на небольшом острове, не попадаясь дозорным, оказалось сложнее, чем он думал. Ло всё ещё лихорадило и шатало от слабости, в теле полным ходом шла перестройка под новые способности. В конце концов его нашли Детка 5 и Буффало, которые облетали остров. — Привет, Ло. Надо же, ты до сих пор живой. Вот только будто другой совсем… Дофламинго казался всё таким же огромным и страшным, даже когда опустился перед Ло на одно колено. — Молодой господин, он сказал, что хочет вам что-то сказать! Соберись, приказал себе Ло, ты ведь уже не сопливый мальчишка. Пусть способностями ты пока пользоваться не можешь, но у тебя есть мозги взрослого человека и опыт. Всё получится, второго шанса не будет. — Я… я хочу предложить тебе сделку, — сказал он, ругая себя за то, что голос в начале сорвался. Тяжело выглядеть солидно, если ты тощий тринадцатилетний пацан с пятнистой кожей, и тебя всего трясёт от лихорадки и волнения. — Где Корасон? — спросил Дофламинго. — Ты слышишь? Я хочу заключить с тобой сдел... Дофламинго протянул руку и сжал пальцы на шее Ло. Не очень сильно, но крепко. — Я спросил тебя, — сказал он негромко и отчётливо, — где Корасон? Где мой брат, Ло? Дыхание перехватило, но не только от того, что Дофламинго держал его за горло. Страх от того, что всё идёт совсем не так, как задумывалось, охватил его. Сколько раз в воображении Ло представлял себе, что сделал бы, как стоило поступить, чтобы всё предотвратить. Нет, не может быть, он не проиграет. У него есть то, чего нет у остальных — знание о будущем. — А тебе разве не интересно, — прохрипел он, — что мы делаем на острове? И почему пираты Баррелса так кричат? Лицо Дофламинго потемнело, на лбу вздулись жилы. — Кажется, я догадываюсь, — неожиданно мягко ответил он, и Ло стало по-настоящему страшно. Кора-сан оказался недалеко от того места, где упал — он шёл сам, нетвёрдо и пошатываясь. Увидев Дофламинго в окружении его свиты, он замер, и белое лицо его, кажется, побледнело ещё больше. — Корасон, — скучным голосом сказал Дофламинго. — Давно не виделись. Кора-сан мотнул головой, словно услышал над ухом жужжание мухи. И, не сводя взгляда с Ло, осел на снег; видимо, его разом покинули все силы. — Мальчишка мне рассказал кое-что крайне интересное, — сказал Дофламинго. — О том, что вы якобы решили подождать нас около острова, но увидели дозорных и решили сами захватить фрукт… до нашего приезда. А потом… что ты сделал, Ло? — Съел Опе-Опе без его разрешения, — сказал Ло и скорчил гримасу. — Ты же обещал мне Дьявольский фрукт, когда я присоединился к твоей семье. Мне надоело ждать. Ему больно было смотреть на Кору-сана, когда тот понял, что Ло не предал его, а попытался спасти. Все члены семьи Донкихот нависали над ним, и Ло было страшно, очень страшно. Удивительно, ведь когда-то они были семьёй для него, а теперь он до дрожи боялся — и ненавидел — их всех. Да что с ним, они ему ведь ничего не сделают, раз у него сила Опе-Опе. — А что скажешь ты, Корасон? — спросил Дофламинго. — Как объяснишь, что не предупредил меня заранее, увидев корабли Дозора, зачем один полез один? Ты бываешь глуп, но не настолько же. Корасон молчал, но во взгляде его было столько ненависти, что любой понял бы всё без слов. Дофламинго продолжал задумчиво, как если бы не замечал ничего: — Кроме того, ты не уследил за моим фруктом, и его съел совсем не тот, кому он предназначался… Слишком много нестыковок, включая твою внезапную любовь к Ло, — сказал он и добавил уже другим тоном, коротко и отрывисто: — Обыщите. — Нет! — крикнул Ло раньше, чем успел понять, что делает. Двое братьев продолжали сверлить друг друга взглядами, когда Требол вытащил на свет крошечный свёрток, о котором Ло в спешке совершенно забыл. — О, — протянул Дофламинго, закончил изучать бумаги. — Как подробно расписан мой план по захвату Дресс Розы, все мои связи, все последние дела… Есть что сказать напоследок? — Мы же договорились!.. — начал Ло, но Росинант перебил его, и от звука его голоса всё внутри заледенело. — Мой воинский номер… 01746. Коммандер Морского Дозора Росинант Донкихот. Должен остановить преступления, которые совершит семья Донкихот. Он поднялся на ноги, вскинул голову. Оружия у него больше не было, но оставалась его гордость дозорного. — Прости меня, Ло. Я не хотел, чтобы ты ненавидел меня. Не может быть, подумал Ло в отчаянии. Голова шла кругом, и кружилось звёздное небо, снег, люди. Не может быть, он ведь знал, как всё случится, он не мог допустить, чтобы это повторилось. Он же теперь другой — всё должно было получиться! Давай, Ло, думай. — У нас же сделка! — крикнул Ло и закашлялся. Какой же он всё-таки слабый в этом времени, в этом теле. — Не трогай его, и я сделаю то, что ты хочешь! — Чего я хочу… — повторил Дофламинго. — Нет, не хочу. Слышишь, Росинант, я не хочу снова убивать свою плоть и кровь. Он достал пистолет. — Я не буду тебе помогать, если ты его убьёшь! Слышишь! — Ло кричал так, не слыша сам себя. — Куда ты денешься, — пробормотал Дофламинго, прицеливаясь. Росинант улыбался, глядя на Ло и только на Ло. Нет, подумал он, нет, всё ещё не кончено. Стоп-слово, ну конечно! Только какое, что он там говорил, этот чудак… — Пенроуз! — вырвалось у него одновременно со звуком выстрела. Время снова потекло с бешеной скоростью, теперь уже вперёд. Вот снова на белом снегу распростёртое тело Кора-сана, потом Ло снова в окружении пиратов Донкихота, и его бьют, чтобы узнать всю правду, и снова бьют, а потом он чудом бежит. Он долго скитается по морям, прибиваясь то к одной команде, то к другой, наконец сколачивает собственную. Когда он набирает достаточную сумму, чтобы оплатить услуги фруктовика, управляющего временем, то немедленно пускается на его поиски. *** — Надо же, как неудачно вышло, — сказал Ван Стоун. Ло моргнул, пошатнулся и опёрся рукой о грязную стену, чтобы не упасть. Сорвал лист с грубым изображением какой-то синей будки, на которой было написано «Police box», смял в руке и отбросил. — Неудачно? — глухо спросил он. — Ты ведь так и не спас его, — Ван Стоун неожиданно игриво подмигнул. — Зря ты приехал снова. Обычно, если не удаётся изменить что-то с первого раза, то больше и не получится, как ни старайся. — Но я-то знаю, в чём моя ошибка, — сказал Ло. — Тебе какое дело, если я плачу? Ван Стоун приподнял бровь, и Ло прикусил язык. Есть масса способов заставить человека изменить свою точку зрения, но Ван Стоун не был похож на того, на ком их можно применить. Без последствий. — Я был не готов, — наконец сказал Ло. — Я… не до конца понимал, кто я, что надо делать. Я был болен тогда, я растерялся. Это ведь моё первое путешествие в прошлое. Сейчас я точно знаю, что делать. Отправь меня назад. Ван Стоун покачал головой: в седых нечёсанных прядях виднелись косички с яркими бусинами. В прошлый раз их не было. — Ладно, — бодро сказал он вслух. — Садись, и поехали. Ло вдруг вспомнил свой страх при виде всей семьи Дофламинго в сборе. — А что будет, если я не вернусь? — сказал он. — Если умру в прошлом? — Я останусь без денег, — недовольно сказал Ван Стоун. — Даже плата вперёд не помогает, как ты понимаешь. Что будет, что будет… Ты исчезнешь — и всё. Помнить о тебе — таким, какой ты сейчас — буду только я. Давай уже, поехали. Он щелчком сбил с головы Ло шляпу, снова прижался лбом ко лбу почти интимным жестом. — Только не наступи на бабочку, — хихикнул Ван Стоун. И прошлое снова ринулось навстречу. *** Теперь события минувших лет Ло воспринимал отстранённо — он знал, что скоро всё изменится, что прошлое — слишком непрочная материя. Зацепило его лишь воспоминание о днях у Дофламинго после смерти Коры-сана, когда у него выпытывали, в каких он сам отношениях с Дозором. Но и это скоро забылось, когда перед его глазами снова появилась снежная ночь на Миньоне. — Ешь! Сейчас же! — Кора-сан совал Дьявольский фрукт в рот Ло, а тот отбивался. — Погодите! Пого… В рот ему бесцеремонно засунули Опе-Опе, вкус которого был уже не таким и резким и противным. Может, Ло уже привык. Прожевав его, он тяжело вздохнул. Всё те же ощущения в третий раз. — Всё, вы довольны, Кора-сан? Кора… сан. Он еле успел поддержать Кора-сана, чтобы тот не уткнулся лицом в снег. — Вам плохо, я знаю, — сказал Ло. — Потерпите, сейчас я займусь вашими ранами, а потом кое-что расскажу. Боюсь, лучше вам от этого точно не станет. — …кажется, — сказал Кора-сан, когда Ло, закончил объяснять про Ван Стоуна и разные варианты прошлого, — этот фрукт необратимо изменяет мозг. Если бы я только знал раньше. Ха-ха-ха… мне больно смеяться, Ло, что ты делаешь… — Идите в жопу, Кора-сан, — разозлился Ло. — Я в своём уме, а вы, видимо, нет, раз думаете, что Дофламинго не может вас убить. Сами же говорили, что он чудовище. Надо что-то делать. Кора-сан рассеянно кивнул: похоже, мыслями он был уже где-то далеко. — Кора-сан! — Да-да, — откликнулся он. Нахмурился: — Знаешь, я ведь придумал кое-что. Только тебе, Ло, снова придётся лезть в сундук. — Ни за что! — огрызнулся Ло. — Что это вы такое придумали? Кора-сан поднял руку и коснулся щеки Ло тёплыми пальцами — там, где на лице было самое большое белое пятно. — Просто поверь, что это единственный выход для нас с тобой. Я ведь тоже не хочу умирать, Ло, особенно от руки собственного брата. Да и Дрессрозу я всё ещё намерен спасти. Мы сбежим отсюда оба, вот увидишь. Ло наседал на него как мог, но Корасон всё качал головой и отшучивался, а после вовсе впал в забытье, и Ло решил, что хуже уже не будет. В конце концов, Кора-сан сказал, что не хочет умирать. Ну а кто хотел бы на его месте? — Давно не виделись… Корасон. Ло казалось, что он сходит с ума. Почему всё повторяется! Кора-сан сказал, что у него есть план отхода, что им лучше выбираться поодиночке, и встретятся они в условленном месте. Он стукнул по сундуку изнутри раз, другой. Ну конечно, он снова в проклятой сфере тишины и может только слушать. — Извини, — сказал снаружи Кора-сан. — Я знал, что так и будет, что к этому всё придёт, но у меня не было другого выхода. Зато теперь ты можешь идти куда хочешь. — Спасибо за разрешение, — холодно ответил Дофламинго. Ло закричал, молотя кулачками по стенке сундука. Да что это такое? Почему, когда он оказывается в теле мальчика, то и мозги уменьшаются? Как он не догадался, что Кора-сан решил пожертвовать собой ради него? Ведь без его слов о том, что Ло уже давно в Дозоре, его продолжали бы искать и не сняли бы Клетку. — Просто отпусти его! — сказал Кора-сан, а Ло, зажав уши, прошептал: — Пенроуз. Но всё равно услышал выстрел и почувствовал удар от упавшего на сундук тела. *** Корабль Ван Стоуна — строгий белоснежный фрегат — Ло нашёл безошибочно. Хозяин судна встретил его, приветливо махая рукой, в белом костюме-тройке. Космы были расчёсаны, под носом появились аккуратные седые усы, лоб украшали большие, как у сварщика, чёрные очки. — Я же сказал тебе, что ничего не получится, — сказал он, перегнувшись через борт своего корабля и разглядывая субмарину так, будто видел её в первый раз. — Точка бифуркации, необратимость — кто ты против этого? — Я хочу попробовать ещё раз, — устало сказал Ло. Размеренно текущее время казалось непривычным, три раза прожитые туда и обратно жизни перемешались в голове. Какая жизнь — настоящая? Какой он — реальный, изначальный? В замусоренной памяти чётко виделось только одно: чёрная фигура на белом снегу. Он должен спасти Кору-сана, иначе всё зря. — Как я могу отказать тебе ещё раз посмотреть на его смерть? — сказал Ван Стоун, и от его легкомысленного тона у Ло сжались кулаки. — Никак. Забирайся. Каюта белоснежного фрегата была всё той же — тесной, залепленной от пола до потолка бумажками с нелепыми формулами, цифры в которых иногда заменяли смешные фигурки. Но чем больше Ло смотрел на них, тем больше начинал понимать. — Потому что нет ничего проще времени, — словно угадав его мысли, бросил Ван Стоун. — Ладно, ты знаешь, что делать. Ло расчистил место на полу, присел, снял шапку. Пригладил встопорщенные волосы и вдруг спросил то, что давно крутилось на языке: — А что, если ты поможешь кому-то, кто навредит тебе? Или убьёт много людей, развяжет войну? Ты можешь смотреть в будущее? Ван Стоун заморгал белесыми ресницами, взгляд его расфокусировался, глаза косили каждый в свою сторону. И вдруг он осклабился и уставился прямо на Ло. — Конечно, могу. Думать надо сразу в четырёх измерениях! Если я вижу, что помогаю плохому человеку в плохом деле, я просто не отпускаю его. — Не отпускаешь? — переспросил Ло, но Ван Стоун уже уселся напротив него. — Пришло время для новой смерти твоего любимого Коры-сана, — сказал он. *** — Помогите! Мой друг ранен, он истекает кровью! Дозорные переглянулись: они явно не ожидали увидеть ребёнка на острове. — Помогите ему, — повторил Ло. — Только осторожнее, на острове пираты Донкихота. Наконец один из дозорных, мужчина помоложе, опустился перед Ло на одно колено. — Послушай, парень, у нас важная миссия. Я могу только предложить тебе переждать на корабле, пока мы всё закончим, и тогда… — Фрукт Опе-Опе у моего друга, — оборвал его Ло. — Вам ведь он нужен? Давайте вы поможете нам выбраться с острова, а мы тоже не останемся в долгу. Дозорные опять обменялись взглядами. Медленные, медленные и тупые. Ло скрипнул зубами. Как противно быть маленьким больным мальчиком, а не Хирургом Смерти с командой верных людей. Их бы сюда, на этот остров сейчас. — Откуда ты знаешь?.. — снова начал дозорный, и снова Ло его оборвал: — Оттуда же, откуда я знаю, что ваш товарищ Верго на самом деле шпион Донкихота. Вы мне помогаете — или пусть фрукт достанется пиратам? Ло не был уверен точно — но каждый раз, когда он возвращался в прошлое, оно чуть-чуть изменялось. Будто время было единым слитным организмом, и если Ло изменял что-то в одном месте, это затрагивало всю его линию жизни полностью. Кора-сан долго не приходил в себя. Когда дозорные положили его на носилки, он только тихо пробормотал что-то вроде: «Ло, хватит…» — и снова впал в беспамятство. И только когда они были уже на берегу, он вдруг широко распахнул глаза и завертел головой. — Что происходит? Ло, что ты… Зачем? — Всё хорошо, лежите спокойно, — сказал Ло, шагая рядом с носилками. — Мы с дозорными, нас спасут. — Это хорошо, хотя мне так достанется за самоуправство, — Росинант улыбнулся, снова откинулся назад. И вдруг с подозрением посмотрел на Ло.— Ты себя лучше чувствуешь? Ло кивнул, криво улыбаясь. Он держался из последних сил — но оно того стоило. Корабль Дозора был совсем рядом, вот другие дозорные во главе с высоким бородатым мужчиной идут навстречу — и остальной флот Цуру на всех парах шёл к Миньону. Они спасутся, Кора-сан больше не умрёт. — Опе-Опе помог, я знал, — сказал Кора-сан, закрывая глаза. — Сэнгоку простит меня. Он поймёт, пусть даже никто больше не поймёт. — Откуда ты знаешь Сэнгоку? — с подозрением спросил бородатый дозорный в белом плаще, подходя к ним, судя по всему - коммандер. — Я… сам дозорный, я работал под прикрытием, — Кора-сан наконец смог сам подняться, выпрямился. — Но отчитываться я буду только перед Сэнгоку. — Кто тебя спрашивать будет, отродье пиратское, — сказал дозорный. — А это что за мальчишка? — Он нагнулся к Ло, прищурился. — Что за белые пятна на лице? Пацан, ты чем-то болеешь? — Уже ничем, — счастливо улыбаясь, ответил Кора-сан. — Правда, для этого ему пришлось съесть фрукт Опе-Опе, за которым вы охотились. Дозорный приподнял бровь. — Мальчишка сказал, что фрукт у него, и он отдаст его нам. — Он у меня, — быстро сказал Ло, стараясь не смотреть на Кору-сана, — и я… Сильные руки подхватили его и вздёрнули в воздух. Таким злым Ло видел Кору-сана только в последней больнице, когда врач принялся звать солдат. — Ты не съел Опе-Опе? Ло, о чём ты думал?! — О том, что нам надо выбраться с острова! — пропыхтел Ло, пытаясь вырваться. Получалось с трудом: к нему снова вернулась болезненная слабость, в глазах плясали цветные пятна. Не выпуская его из рук, Кора-сан отчётливо произнёс: — Сделка отменяется. Проваливаясь в беспамятство, Ло не успел расслышать, что же ответили дозорные. И даже звуки выстрелов доносились до него будто издалека. Только когда вот рту снова стало кисло, а голос над ухом зашептал: — Давай, ешь, ешь его скорее, — Ло понял, что всё снова пошло не так. Пищевод обожгло, Ло закашлялся и широко раскрыл глаза. Кора-сан сидел прямо на снегу, держа его на руках. Он улыбался, хотя трудно было разглядеть улыбку на перепачканном лице. Их окружал лес, мачты корабля виднелись где-то вдалеке. Слышались крики дозорных и одиночные выстрелы, но биение сердца заглушало их. — Что вы сделали, — тоскливо сказал Ло. — А как же Дрессроза? Как же вы? Кора-сан молчал, опустив голову на грудь, кровь стекала вниз на снег. Дозорные были уже совсем рядом, когда Ло набрался духу сказать: — Пенроуз. *** — Что? — Разве ты глухой, Трафальгар Ло? — Ван Стоун впервые назвал его по имени. — Тебе нечего тут делать. Я больше не буду отматывать для тебя время назад. Из одежды на нём была только грязная набедренная повязка и ожерелье из бусин на худой морщинистой шее, обнажённое тело казалось почти чёрным из-за загара. Тростниковый корабль его напоминал хижину на плоту — Ло читал когда-то, что на таких древние люди пересекали моря, хотя удивительно было, как эта штука вообще до сих пор не затонула. — Почему? Ван Стоун увлечённо болтал тощими ногами в воде, сидя на самом краю плота. — Мне скучно раз за разом видеть одно и то же. А тебе ещё не надоело? — Я заплачу вдвойне, — сказал Ло. — Сколько ты хочешь? Назови цену. — Тебе не кажется эротичным шум гравитационных волн? — вопросом на вопрос ответил Ван Стоун. — Есть в нём что-то чувственное, ты не думаешь? Ло почувствовал себя вдруг старым, очень старым. Сколько ему на самом деле, если он помнит события шестидесяти с лишним лет? Действительно ли реальность — она такая, как сейчас, а не та бурная река времени, захлёстывающая его и раз за разом приносящая к одному-единственному финалу? — Точка бифуркации, — сказал он. — Я помню, ты говорил это. Я понял сам — есть некое событие, после которого изменить прошлое уже невозможно. От которого всё и пошло. Надо просто добраться до сути, найти его, и тогда есть шанс всё исправить. Я наконец-то понял, в чём суть, с чего всё началось. Он помолчал, ожидая ответа, но так и не дождался. — Капитан, да ну его, — угрюмо сказали из субмарины, и Ло, отвернувшись от безумного фруктовика, готов был уже послать всё к чёрту, когда плеск воды за его спиной прекратился. *** — Как твоё настоящее имя? Мы свои уже назвали, теперь твоя очередь. — Отвали. Сказал же, что не хочу. Буффало обиженно выпятил нижнюю губу и засопел. — А я расскажу, что ты тогда пырнул Корасона ножом. Ло фыркнул и лизнул мороженое с невозмутимым видом. — Кора-сан меня не выдал тогда и сейчас не выдаст. Говори Дофламинго что хочешь, он скорее поверит брату, а не тебе. — Не Дофламинго, а молодой господин, — наставительно произнесла Детка 5. Тёплый морской ветер, гуляющий по набережной, мягко шевелил её волосы. — И что за Кора-сан? Разве ты его не ненавидишь? — Тебе какое дело? — огрызнулся Ло, и теперь уже Детка обиженно поджала губы, еле сдерживая слёзы. И тут же испуганно округлила глаза, глядя на что-то позади Ло. Он повернулся и встретился взглядом с Корасоном. Тот смотрел на него так, будто впервые увидел. — Теперь ему достанется, — хихикнул Буффало, но Кора-сан молча развернулся и пошёл дальше по пристани. Вернее, попытался пойти, но споткнулся на ровном месте и грохнулся прямо на спину. Детка и Буффало покатились со смеху. Ло сжал кулаки. — А ну заткнитесь! — Ты что, Ло, — вытирая слёзы, выступившие теперь от хохота, спросила Детка 5. — Он же злюка и нас бьёт, и хорошо, когда ему больно. — Дура, — прошипел Ло и побежал вслед за Корой-саном, который уже поднялся и теперь, прихрамывая, брёл вдоль набережной. Время шло медленно, время тянулось, вязкое, как кисель. Кора-сан в этом времени был живой и здоровый, он не бегал по больницам в поисках лекарства от янтарно-свинцовой болезни, а спокойно занимался своей миссией. Ло удивлялся, как он раньше не додумался попросить Ван Стоуна перенести его сюда, чтобы он мог провести как можно больше времени с Корой-саном, живым и здоровым. И как он раньше не понял, что отправной точкой было его имя, которое он по глупости озвучил Буффало и Детке 5? Теперь, когда инициал "Ди" остался тайной, волноваться было не о чем. Ну разве что о его собственном здоровье, но какое это имело значение, если Кора-сан рядом? Между ними даже образовались приятельские отношения — насколько возможно такое между людьми, один из которых вынужден всё время молчать. Иногда Ло просто подходил к Коре-сану, когда тот сидел и курил, и пристраивался рядом. Детка 5 и Буффало дразнили его за это, но Ло было плевать. — Дай мне попробовать, — попросил он как-то. Кора-сан скосил на него глаза и помотал головой. Вытащил блокнот и написал: «Курить вредно!» — Да я всё равно скоро умру, — сказал Ло и тут же прикусил язык. Кора-сан помрачнел, написал в блокноте что-то ещё и показал ему. «Всё будет хорошо. Ты не умрёшь». Но он умирал — постепенно, с каждым днём. Чем меньше оставалось нормальной розовой кожи, тем меньше жизни оставалось в его теле. Ло впервые увидел, как два брата Донкихота ссорятся. Кора-сан тряс блокнотом перед носом Дофламинго, тот лениво отмахивался: — Сказал же тебе, я позабочусь об этом. С какой стати ты так о нём волнуешься? Кора-сан что-то написал с такой силой, что ручка заскрипела. — А, вот оно что. Тогда тем более не пойму, чего ты от меня хочешь. В любом случае, это не твоё дело. Но я могу напомнить, какое — твоё. Прошло полгода из тех, что, по расчётам, оставались Ло. Он больше не участвовал в в вылазках офицеров Донкихота, а большую часть времени проводил в своей комнате. Дофламинго не беспокоил его — может, жалел, а может, махнул рукой. Умирать было неприятно, больно — но всё лучше, чем бешеный бег времени туда и сюда, словно то поднимаешься, то спускаешься вниз по бесконечной лестнице, а в итоге оказываешься перед одной и той же дверью, за которой — только смерть. В одну из ночей, когда он метался в бреду, в один из моментов просветления Ло обнаружил около своей кровати высокую тёмную фигуру. «Смерть», — подумал он, но услышал всхлип. — Ло, — хрипло сказал человек у постели. — Ло, ты не умрёшь. Слышишь? Дофламинго вышел на след одного дьявольского фрукта, который поможет тебе. Не отчаивайся, Ло. — Кора-сан, — Ло улыбнулся в темноту и, потянувшись, погладил его по руке. — Ну наконец-то. — Что — «наконец-то»? — растерялся тот. — И почему ты не удивляешься, что я разговариваю? — А я всё о вас знаю, — хихикнул Ло. От присутствия Коры-сана ему стало чуть легче. — Да? Как ты?… То есть — что именно ты знаешь? — Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу, — заверил Ло и снова закрыл глаза. Его наконец сморил сон. Он уплыл следующей ночью — забрался в бесхозную лодку и грёб в открытое море, пока хватало сил. Когда берега уже не было видно, Ло свернулся калачиком на дне лодки, накрылся старым брезентом, который нашёлся тут же, и закрыл глаза. Кора-сан так часто отдавал за него свою жизнь, что было справедливо хоть раз вернуть ему долг. *** Снова тесная грязная каюта. До смешного простые и понятные формулы на бумажках, приколотых к стенам. Запах моря и пота. Жара и духота. Ло сжал в кулаки руки, лежащие на коленях, и понял, что кисти чистые — ни одной татуировки. Посмотрел на ткань брюк, обтягивающую ноги. Когда это он любил белый цвет? Ван Стоун, сидя перед ним по-турецки, мерно раскачивался из стороны в сторону, обхватив себя руками. На лбу у него расплывалось алое пятно. Ло чувствовал, что его собственный лоб горит. — Это мой ад? — спросил он. — Я умер ещё в самый первый раз, там, на Миньоне, и всё время должен сюда возвращаться? Он попробовал вспомнить, что было после того, как он заснул в лодке, но в памяти образовалась зияющая дыра. — …не спас, ты не спас его, не спас… — бормотал монотонно повелитель времени, продолжая раскачиваться. — ….не спас, ты не спас… — Что за бред, — сказал Ло. — Я же уплыл, ему больше не было необходимости рисковать ради меня… А я… я же умер? Зачем ты меня вернул? Ван Стоун резко открыл глаза и подался вперёд. — Ты будешь смеяться, но он отправился за тобой в море — искать тебя — и больше его никто не видел. Говорят, если мы падаем в воду, то идём ко дну, как камни. Ло расхохотался, закрыв лицо руками. — Почему я здесь? — Считай, что я вывел тебя через чёрный ход. Ло замолчал, отнял руки и посмотрел на него с неожиданным осознанием. — Меня ведь там, — он кивнул в сторону дверного проёма, — никто не ждёт, у меня нет команды? И мне нечем тебе заплатить? Меня ведь нет здесь и нет вообще? Ван Стоун громко хлюпнул носом, и Ло увидел, что у него течёт кровь. Глаза самого Ло защипало, он досадливо протёр их — и с удивлением уставился на испачканные алым пальцы. — Не надо было меня возвращать, — тупо сказал он. — Зачем? Ван Стоун, не обращая внимания на кровоточащий нос, схватил его за руки и потряс. Сосуды глаз полопались, на Ло смотрели страшные светлые радужки в красной окантовке. — Ло, — сказал он, — я верю. Теперь я верю. — А? — Давай же, ещё разочек. Самый последний. — Нет, — сказал Ло, слабо пытаясь вырваться. — Я больше не могу. Я не выдержу. Отпусти меня, просто отпусти. — Ты сможешь! Разве ты не понял наконец, где твоя точка бифуркации? Разве не осознал, раз за разом убивая его, что ты делал не так с самого начала? Не додумался, что оказалось для него важнее долга? — Я не убивал… — начал Ло и остановился с открытым ртом. — Хорошо, — наконец сказал он, — я попробую. Кажется, теперь я действительно понял. И время мягко обняло его. *** — Нет, я ещё не сошёл с ума, чтобы принимать к себе детей, — сказал Белоус. — Прости, мальчик, но лучше тебе вернуться на сушу. — Дайте мне саблю или ещё какое-нибудь оружие, — сказал Ло, — и я покажу, где моё место. — У него белые пятна, — сказал боязливо какой-то моряк. — Он из Флеванса и всех нас заразит! — Это не заразно, — ответил Ло. — Правительство всех вас обманывало и уничтожило целый город, чтобы скрыть это. Я выбрался только потому, что притворился мёртвым и спрятался между трупов. Белоус смотрел на него сверху вниз, и Ло выдерживал его взгляд без особого труда. — Тебе много пришлось испытать, — наконец мягко сказал Белоус. — Ты, наверное, хочешь только убивать. — Нет, — ответил Ло. — Наоборот, я хочу спасти одного человека. Когда до конца его жизни оставалось меньше месяца, Белоус подошёл к постели Ло и протянул руку. На огромной ладони лежал Дьявольский фрукт в виде сердца. — Ты же об этом говорил? Держи, сынок. *** Воздух Маринфорда пел, раскалывался от напряжения, кипел, напоенный кровью сражений. Ло перекинул через плечо катану, огляделся. Пробиться к Эйсу будет тяжело, успел подумать он, когда на пути появился высокий дозорный, судя по нашивкам и форме - коммандор. Ло выставил перед собой катану, но вгляделся — и губы сами собой разъехались в улыбке. Светлые волосы топорщились из-под белой кепки дозорного, карие глаза смотрели сурово и решительно. В углу рта тлела неизменная сигарета. Надо же было такому случиться, чтобы из всех возможных противников ему достался именно этот. — Здравствуй, Кора-сан, — ухмыльнулся Ло. — Кажется, у тебя горит плечо.