The Wall

Леонард никогда не любил чужие прикосновения. Еще с детства после многочисленных побоев отца Лен стал держаться от людей на расстоянии. Он перестал доверять окружающим, не желал сближаться с кем-либо больше необходимого, почти не касался других людей. Ему часто доставалось не только от отца, и в итоге Мик стал тем, кто прикрывал его. Со временем Леонард начал доверять Рори, он тоже по-своему заботился о друге и не давал ему выходить из себя, но даже между ними не было никаких лишних прикосновений: ни рукопожатий, ни одобрительного хлопка по плечу, ни чего-либо еще. Снарт слишком отгородился от окружающих, построив нерушимую стену. И лишь во время секса он взаимодействовал с человеком гораздо больше обычного. Однако Снарт все равно предпочитал сводить все касания к минимуму. Лишь то, что ему нужно, лишь то, что он хочет, лишь то, что он позволяет. Ничего большего, ничего лишнего. Каждый раз, когда его кто-то хватал за локоть, Снарт одаривал человека ледяным взглядом. В качестве первого предупреждения Лен ударял этого человека в челюсть, заставляя отступить на несколько шагов назад или даже упасть. Если тот не усваивал урок – ему же в будущем хуже. Леонард ненавидел чужие прикосновения. Но он не смог устоять перед Барри Алленом. Этому мальчишке потребовалось относительно немного времени, чтобы заставить Снарта привыкнуть к его прикосновениям и даже полюбить их. Сначала Леонард с неподдельным интересом осматривал Барри и не понимал, как какой-то пацан мог разрушить ту стену, которую Леонард выстраивал долгими годами. И это жутко злило мужчину. Ему хотелось одолеть, сокрушить этого мальца, который посмел такое провернуть. Сперва это были касания в разгаре битвы в попытке отобрать оружие, затем Аллен остановил его, схватив за локоть, и получил лишь оценивающий и даже не такой уж и холодный взгляд Снарта вместо удара. Потом в день убийства Льюиса парнишка аккуратно забрал у него оружие, слегка касаясь пальцев рук, а в итоге через несколько месяцев вовсе прижал к стене в собственном доме. И чем больше было прикосновений, тем меньше Леонард злился на него. Его интерес к Барри рос, и ему хотелось, во что бы то ни стало, заполучить этого парнишку, быть максимально ближе к нему. Это желание одновременно пугало и притягивало. В конце концов, Снарт добился желаемого. Теперь он мог чувствовать, как нежные, но сильные руки Флэша скользят по его телу, так по-детски нетерпеливо стаскивая с него одежду и все ближе прижимая Леонарда к себе. И Лен не был против. Он наслаждался вольностью Барри, не был способен прервать многочисленные поцелуи – от губ парня было просто невозможно оторваться. Каждое касание Барри веяло любовью и заботой, он был словно сгустком некой энергии, которая просто не могла быть мрачной, не могла причинить ему боль. Барри стал единственным, кого Лен смог подпустить настолько близко к себе. Флэш был лучом света в его собственной жизни, наполненной мраком. Он был первым, кто поверил в него, кто не терял веры. Он был единственным, кого Леонард теперь желал, чьих прикосновений не мог дождаться. Лен столько лет провел в одиночестве за собственной нерушимой стеной, огораживая себя от подобных светлых ощущений, что теперь не мог насытиться ими. Но нет, на самом деле Барри никогда не рушил эту стену Леонарда. Он был единственным, кто смог найти способ пройти сквозь нее. И это было подобно тому, как Флэш лишь вибрировал на нужной частоте, чтобы пройти через предмет. Будто бы его удивительные способности везде могли найти себе применение. И Леонард все еще ненавидел чужие прикосновения. Просто он полюбил Барри Аллена.