Сырные булочки

- Пит! Я хочу сырные булочки! - и вот мы уже на кухне, а Пит достаёт муку. Я присаживаюсь на пуфик. На его готовку очень интересно смотреть. Я немного горблюсь и подпираю свой подбородок рукой. Вот теперь мне удобно! Пит хлопает дверью шкафчика и от громкого стука неприятно морщит нос: наша старая мебель совсем истаскалась, нас все ещё пугают громкие холопки дверей. Пит осматривает полку за полкой, пока не берет все то, что нужно ему. Мука, яйца, сыр, молоко… я не разбираюсь в этих премудростях, я просто смотрю на его лицо. Его скулы стали ещё виднее, его щеки давно приобрели здоровый цвет. Светлые ресницы переливаются в тёплых лучах заката, а брови удивлённо подпрыгивают вверх. - Чего? – спрашивает Пит. Он все ещё не может привыкнуть к тому, что я очень люблю рассматривать его. Ему кажется, что в этом скрывается что-то плохое, что из-за своих пристальных взглядов я могу разочароваться в нём. И я снова улыбаюсь так, как делаю это всегда. Нежная и немного игривая улыбка расцветает на моих губах. Пит возвращается к работе. Я же опускаюсь своим взглядом ниже, миную широкие плечи, глазами обвожу его крепкую грудь. Вот мое внимание привлекают руки Пита. Он быстрыми и мелкими движениями высыпает муку, разглаживает её по ровной поверхности. Далее он укладывает заранее приготовленное тесто на стол и принимается мять его руками. Его движения медленны и плавны. Он нежно пробегается по тесту кончиками пальцев, слегка надавливая на него. От рук Пита на мягкой массе остаются следы, появляются округлые формы. Но тесто не слушается умельца, противно прилипает ко столу. И едва заметно качнув головой, Пит соскабливает со стола белые остатки, щедро посыпая стол мукой. Он продолжает совершать свои плавные движения, тесто все больше размякает под его руками. Он хватает слепленный шар и быстрым движением переворачивает его, начинает проделывать то же самое. Мышцы Пита соблазнительно играются от труда, а на кончике носа виднеется белое пятнышко муки. И я вдруг представляю себя на месте этого теста – расплывшаяся, размякшая под ним. Представляю, что он также массирует меня, распаляет, а позже придаёт нужную форму. Я воображаю, как на место этого вязкого шара могла бы прийти моя грудь, как он бы мял мои ягодицы. Приятная истома заполняет меня, тугой узел желания завязывается внизу живота. Я радуюсь, что сижу на стуле, иначе я бы не смогла устоять на ногах. Мне хочется прижаться к Питу, мне хочется ощутить тепло его рук. Я знаю, что только он может доставить мне удовольствие, я знаю, что этот голод вызывает только он. И я заполучу его прямо сейчас, и меня не хватит терпения, чтобы подняться наверх. Мои движения плавны, я медленно поднимаюсь со стула, заметно прогибаясь в спине, что непременно привлекает внимание Пита. Он поднимает свой взгляд, его руки отпускают уже готовое тесто. В его глазах всего за секунду загорается желание. Я ухмыляюсь, как быстро он реагирует на меня. Я делаю неспешный шажок, словно хищница загоняю свою жертву в клетку, а потом резко прижимаюсь к его груди. Я не выставляю руки, не пытаюсь его обнять, просто я сокращаю все расстояние между нами, я будто хочу врасти в него. Пит покачивается - он такого явно не ожидал – но я становлюсь настойчивее, делаю ещё шаг вперед. Наши глаза напротив друг друга, едва не соприкасаются наши носы. Его дыхание щекочет мою кожу: слишком близко, слишком горячо. Терпеть становится невозможно. Я подношу руку к застёжке его штанов. Старый замок не поддаётся, заставляет меня поворчать. Но я справляюсь с преградой, наблюдая, как собачка на молнии спускается до конца. Но вдруг я чувствую прикосновение, а после прослеживаю движение его руки. Странно… я же вижу, что в его глазах загорелся огонь, я чувствую его возбуждение, но его руки отчего-то накрывают мои, отчего-то он просит меня остановиться. Я устремляю вопросительный взгляд на него, а Пит глубоко вдыхает. Я знаю, подобные действия даются ему нелегко. Он справляется с самим собой, удерживает возбуждение под контролем. Страстные огоньки сменяются нежным взглядом и хриплым голосом он говорит: - Ты же хотела… - нам обоим ясно, что слова здесь не нужны. – Б-булочки. Его озабоченность на этот счет раздражает меня. Он постоянно заботится о моем питании, на ночь проверяет, не холодный ли у меня нос. Своей заботой он сковывает меня, и когда я злюсь, совесть грызет меня и мне становится только хуже. Поэтому я пытаюсь игнорировать его, подаюсь вперед, готовая к жаркому поцелую, но Пит уворачивается, отшатывается назад. Меня такой расклад совершенно не устраивает. Я злюсь. И в попытке отмахнутся от навязчивой идеи Пита, говорю: - Да брось! – мой голос звучит несколько цинично, но даже в нем сквозит необузданная страсть. – Я же знаю, ты тоже хочешь меня, – коварным шёпотом продолжаю я, и вижу, как Пит уже не может устоять. Я пользуюсь его минутной слабостью и одним резким движением стягиваю его штаны по самые колени, одновременно оставляя на его губах требовательный поцелуй. Такой трюк прошёл на «ура». Я знаю, теперь Пит в моей власти, он с жадностью отвечает на мой поцелуй. Мы охватываем друг друга руками: мои руки сходятся за его шеей, а его – захватывают мою грудь. Пит настойчив: он целует меня крепко, страстно, его язык изучает всю меня, его руки сильно мнут мою грудь. Он через ткань платья играется с моими сосками, оставляя белые от муки следы на мне. Я откидываю голову назад, прося Пита сместится вниз, и он выполняет мою просьбу. Его губы спускаются ниже, а язык проходится по шее, впитывая её вкус. Я постанываю от его ласк, мои ноги подкашиваются. Пит замечает, что я еле стою на ногах, и отрывается, заглядывает в мои затуманенные желанием глаза. Его взгляд горит страстью. Нам больше нет смысла сдерживать себя. Пит подаётся вперед, сильной рукой сваливая со стола все продукты с такой лихвой, что мне становится их жаль. Но у меня нет желания спорить. Я вижу, как на пол падают яйца, как просыпается сахар, как рука Пита сметает часть муки, оставляя большую долю на прежнем месте. Пит возвращается ко мне. Его руки обхватывают мою талию и укладывают меня на стол. Я ложусь прямо в муку, в самый центр белой кучи, но нам на это, похоже, наплевать, Пит тут же возвращает на мои губы поцелуи. Руками он осматривает меня, настойчивыми движениями изучая мое тело. Я размякаю в его руках, я плавлюсь, становлюсь тестом. Пит лепит из меня известные ему одному фигуры, он продолжает целовать меня. Вырывается стон. Мой. Я не могу держаться. Я хочу, чтобы он меня, наконец, взял. И я демонстративно дергаю бёдрами, сжимая его между своих ног. Пит отрывается, снова изучающе заглядывает мне в глаза. Я знаю, он всегда проверяет, достаточно ли я распалена. Эта привычка появилась у него после нашего первого раза, когда от боли я начала реветь. Пит целый месяц просил у меня прощения, несколько недель боялся сделать это во второй раз. И с тех пор Пит осторожен каждый раз, когда дело заходит о сексе. Но, пожалуйста, только не в этот раз! И он понимает меня. Наши тела перепачканы в муке, некоторые места покрыты липкой глазурью, в волосах смешались яйца и накрошенный сыр. Но эти неприятности меркнут перед тем чувством, что я испытываю, когда Пит входит в меня. Он даже не снимает с меня белье, просто отодвигает его в сторону. Наполненность. Наконец-то я получила то, чего хочу. Испытываю облегчение, и вместе с тем ещё больше распаленную страсть. Пит смотрит на меня, проверяет мою реакцию, а я блаженно прикрываю глаза. По комнате разносится моё горячее дыхание. Тогда Пит двигается назад, а после возвращается обратно. Он заполняет меня полностью. Потом повторяется. Все также мучительно медленно. Я не выдерживаю, стону. Чувствую, как его губы спускаются, он рвёт мою застежку на груди. Платье порвано, Пит прижимается к моей груди губами, его рот снова ласкает меня. Я горю, удовольствие нарастает во мне с каждой минутой, с каждым резким толчком. Я выгибаюсь Питу навстречу, ускоряю наш общий ритм. Стол шатается под нами, от наших движений в воздух взлетает мука. Она везде: на мне, на Пите, на столе. Мы будто засыпаны снегом. Мы будто валяемся в снегу. Наш темп ускоряется, я не сдерживаюсь – кричу. Пит тверд, но терпелив, он ждёт, пока я достигну экстаза. Однако, я не спешу. Я притягиваю его к себе для поцелуя, но понимаю, что что-то меняется внутри меня. Все мое нутро горит от страсти, и в самом центре этого костра плещется невысказанная нежность, разрастается чистая любовь. Я обычно не высказываю свои чувства, мне постоянно кажется, что если кто-нибудь узнает о моей любви, то Пита могут схватить, разлучить нас, подвергнуть новым пыткам. И этого я больше всего боюсь. Я знаю, что для меня Пит – самый дорогой человек на свете, знаю, что, если с ним что-нибудь случиться, я умру. И сама мысль, что кто-то может забрать его у меня, вызывает приступ паники, я боюсь его потерять. Но сейчас поток моих чувств кажется таким безграничным, что я не узнаю сама себя. Я обычно скупа на эмоции, а теперь мне трудно сдерживать себя. Я чувствую, как толчки Пита становятся все резче, как мы ходим по острию ножа, но я отрываюсь, замираю, заглядываю в голубые глаза. Что в них? Я знаю, сейчас в них желание, но в моем присутствии глаза Пита всегда горят особенным огнём. Он всегда смотрит на меня с заботой, его взгляд всегда говорит сам за себя: он наслаждается каждой минутой, проведённой вместе со мной, он упивается моей близостью. Но теперь в голубых омутах загорелась тревога, теперь они горят недобрым огнём. Пит охватывает мое лицо руками, и рассматривает меня. - Что случилось? – запыхавшись, говорит он. – Я сделал тебе больно? Возможно, я выгляжу глупо, но неожиданно улыбка расцветает на моих губах. Я никогда не перестану умиляться его заботой, наслаждаться его добротой. Он бы порхал надо мной, как над фарфоровой куклой, если бы я не качала права.И оттого я люблю его лишь сильнее. У меня аж сердце щемит, как люблю! - Нет, все нормально, - смешливо шепчу я. – Просто я очень… очень сильно тебя люблю. Он улыбается. Он мог бы не отвечать. Я и так знаю, что его чувства моим десятикратны, но он, как обычно говорит: - Я тоже люблю тебя. Его глаза светятся от счастья. Интересно, а в моих глазах также плещется свет? Мы скрепляем наше признание нежным поцелуем, мы даём друг другу клятвы, что будем вместе до конца. Мы не поджаривали хлебцы, мы не ходили в Дом Правосудия и не вступали в брак, но мы навсегда останемся верными друг другу, наша любовь будет с нами пока мы живём. На смену бешеной страсти пришла нежность, наши губы едва соприкасается в поцелуе, Пит снова входит в меня. Мы наслаждаемся, оттягиваем этот волшебный момент, из последних сил дожидаясь друг друга. И вот, когда ждать становится невозможно, я разлетаюсь на куски. Из моего горла вырывается непонятное мычание, от неописуемого удовольствия я дрожу. Тысяча пузырьков взрываются во мне, дарят неповторимые ощущения, заполняют меня, делают живой. Я чувствую, как Пит тоже оказывается за гранью, мы вместе падаем в бездну блаженства, мы вместе… как и всегда. Я счастлива. Абсолютно. Как будто, так и должно было быть. Пит лежит на мне, наше дыхание ещё не восстановлено, а я навсегда запоминаю этот момент. Это как луч света в кромешной темноте. Глоток воды в жаркой пустыне. Я цепляюсь за эти крупицы обеими руками, больше всего я боюсь их потерять. Потому что именно из таких моментов соткано пёстрое полотно нашей жизни, именно благодаря этому мы живём.