Accidentally In Love

Если честно, Юнги понятия не имел, что им движело, когда он согласился на ночную «тусовку» у Намджуна в компании с его соседом и фильмом ужасов. Мин в принципе не любил ужастики, потому что не получал от них особо никаких эмоций; Намджун, как ему известно, тоже не шибко боится подобных фильмов, поэтому смысла этих посиделок Юнги искренне не понимал, но несмотря на это, придти всё же согласился. Возможно, потому, что с Намджуном им обычно доводилось проводить время только на работе, сочиняя текста и музыку к новым песням, а Юнги хотел увидеть Кима и вне работы, узнать его ещё лучше — другого объяснения своему согласию Мин найти не мог. Того самого соседа, которого Намджун (якобы случайно забыв заранее предупредить Юнги) позвал на эту своеобразную мужскую вечеринку, Юнги лично не знал, но пару раз видел. Издалека. Первое впечатление, которое создалось у него об этом парне: какой-то гиперактивный придурок, который, кажется, в голове кроме своих тупых шуточек ничего не держит. Когда Мин впервые увидел эту «Надежду», как ему представил его Намджун, то просветления от его лучей он явно не получил — только головную боль и ещё один пункт в списке «Что ненавидит Мин Юнги». И когда Юнги узнал, что этот парень тоже приглашён, то ему моментально совсем перехотелось идти на эти посиделки за кружечкой чая и раздирающими криками, раздающимися с другого конца комнаты. Но отговариваться уже слишком поздно, назад пути нет, поэтому ему оставалось молиться про себя об одном: Лишь бы пережить эту ночь. И желательно побыстрее. На часах красовалось уже почти девять вечера: пора бы потихонечку закругляться и идти к Мону. Юнги лениво потянулся на стуле, до сих пор осмысливая то, на что он имел счастье согласиться. Хоть он ещё даже на порог в квартиру друга не ступил, но уже проклинал всё на свете за то, что согласился, не узнав заранее, кто ещё будет; а ещё Юнги себя винил в том, что сам не догадался — это же так очевидно. Хосок снимает комнату в квартире Намджуна, они отлично ладят, так почему его вдруг должно было не быть на этой «мега-весёлой» вечеринке? С этими хмурыми мыслями Мин накинул на плечо куртку, выключил в студии (которую им любезно разрешает использовать какой-то ещё один знакомый Мона) свет, достал связку ключей, и, предварительно уронив их на пол, закрыл дверь. Ноги были абсолютно ватные после нескольких часов сидения, спина жутко болела, но Юнги героически не показывал слабостей даже самому себе, спокойно продолжая путь к намджунову дому. Неожиданно для самого Мина — его уши пронзила мелодия, издаваемая телефоном, а на экране уже противно высвечивала фотография улыбающегося Нама, сделанная во времена, когда тот решил шутки ради покраситься в блонд. Мин провёл пальцем по сенсорному экрану и явно недовольно поднёс трубку уху — ему осталось буквально пять минут ходьбы до дома Мона. — Чего опять? — сквозь зубы цедит Юнги. — Можешь ещё выпить чего-нибудь взять? Если скупишься, то, так и быть, я потом верну. Запишешь на мой счет, — Мин лишь тихо выдохнул и сбросил, ничего не ответив. Ну, выпить так выпить. Может, хоть назавтра не будет помнить этот неудавшийся вечер. По правилам все магазины должны быть открыты, но раз уж сегодня выходной, то продавцы решили дружно слинять со своих работ кто куда. И Юнги это вечер ничуть не красит, он уже начинает думать, что даже алкоголь сегодня не спасёт. Поблизости он так и не нашёл ни одного рабочего магазина, так что пришлось тащиться куда-то за километр от точки исхода. Да и там его в добавок попросили предъявить удостоверение личности, заставляя юного композитора рыться в своей сумке и искать документы, а ещё вызывая большее негодование. Если бы ни какое-никакое воспитание, то он бы всех в том магазине к чертям собачьим уже послал, вот честно. Примерно через полчаса Мин всё же предстал перед дверью в несчастную квартиру, громко стуча по деревянному покрытию кулаком, ибо у тех олухов музыка была слышна даже в коридоре, так что звонка они явно не услышали бы. Непонятно, как их ещё соседи не обругали. Спустя примерно минут пять беспрерывного биения в дверь, Мину, наконец, соизволили открыть. И тут, практически перед его носом, сразу же предстал тот самый незнакомый ему друг Намджуна — Хосок, который как-то по-глупому давил лыбу. И Юнги сейчас не знал, кому более неловко: ему самому или этому идиоту, поэтому сильно заострять внимания на то, что его только что игнорировали, заставляя стоять в подъезде, не стал. Хосок вполне дружелюбно протянул руку, ожидая ответной реакции, которой не последовало. Теперь уже не потому, что неловко, а лишь из-за того, что Хосок бесит просто одним своим присутствием в этой квартире. — Кхм... Я Чон Хосок, — как бы невзначай роняет парень и слегла кашляет в кулак. — А я хочу послать тебя нахер, — Юнги не теряет самообладания, но этот Хосок и правда сам по себе раздражающий. Мина бесит даже один его внешний вид: черные шорты по колено и громадная бежевая футболка, явно позаимствованная у Намджуна. Из-за последнего пункта мысли у Юнги что-то были совсем нерадостные, да и вообще к чёрту всё. Бесит. Хосоку от такого знакомства стало как-то не по себе — не этого он ожидал, хоть Намджун и предупреждал его заранее о довольно скверном характере Мина, но надежда (тем более у Надежды) умирает последней, как говорится. И вот прямо сейчас она, кажется, всё-таки умерла, поэтому Чон вроде как уверенной походкой просто направился в свою комнату, но не потому, что он зол или уж тем более обижен; и спускается по стеночке вниз он тоже не из-за этого, просто ему немного страшно. А страшно из-за предстоящего фильма или друга его соседа — пока не ясно. Намджун, как выяснилось, всё это время сидел за ноутбуком в поисках фильма. Он даже не реагировал на выпады Юнги, который сначала минут десять гипнотизировал экран возмущённым взглядом, а потом вовсе начал возвращать Кима из мира интернета щелчками и цоканьями. Зато на хосоковское «может, уже приступим?» Намджун отреагировал как штык, неожиданно для всех одним щелчком мыши находя нужный фильм. Юнги думает, что его друг сумасшедший. И его сосед того же мнения. Юнги предполагает, что или Нам имеет честь прикалываться над ним, или Хосок не такой светлый, как ему казалось, и его слова действуют на Мона как электрошокер. Когда ноутбук смиренно расположился на рабочем столе, а к пиву были уже подготовлены закуски, парни, наконец, уселись на диван и приступили к просмотру фильма. Мин — на удивление самому себе — почти сразу начал расслабляться, а страшное изображение с криками, мелькающее в экране, послужило хорошей колыбельной. Юнги просто глазком взглянул на такого же кайфующего Мона, а следом кинул взгляд на Хосока, который находился в заметном напряжении и просто держал банку с пивом, неотрывно смотря на экран, где, в данный момент, ничего особого не происходило. Юнги, кажется, в голову алкоголь уже начал бить по полной программе, потому что он слегка улыбается, про себя отмечая, что сосед Мона очень забавный и даже занятный. Зато Юнги, в свою очередь, жутко вредный, поэтому как бы невзначай откровенно зевает, и точно так же невзначай кладет руку на спинку дивана, практически у самой шеи Чона, невесомо проводя по ней пальцами — это случайно получилось, правда. И лучше бы этого не получалось. Намджуна из прострации вывел душераздирающий вопль и звук падения тяжелого предмета. Юнги от этого же крика облился пивом (спасибо, что не подавился), а ещё его нещадно повалило на пол рядом с до смерти напуганным Хосоком, который теперь уже косился вовсе не дружелюбно, но также и не враждебно — ему просто капец как страшно. — Как девчонка. Хосоку и так жутко из-за фильма, а тут ещё и этот кошмарно-наглый и ужасно-недружелюбный Юнги добивает своим вердиктом — Чону мгновенно становится ещё более не по себе. Он лишь тихонько извиняется перед хёном, понимая, что капец как облажался, и снова устремляет взгляд на экран, так и оставаясь сидеть на полу. Хосоку чертовски стыдно, зато вот законному хозяину квартиры, Намджуну, становится полностью по барабану на всё после третей банки, и он погружается в долгожданный мир Морфея, так и не досмотрев фильм до конца. Хосок к такому привык уже, а Юнги немного возмущён. Ну, по крайней мере, трезвый разум Мина где-то далеко и глубоко возмущён и готовится завтра другу выговор огромный сделать. Но это всё будет завтра и вообще плевать, потому что есть сейчас. То самое «сейчас», когда подвыпивший Юнги уже давно не смотрит тупейший и вовсе нестрашный фильм. Фильм вообще кажется (а может, так и есть) неинтересным, поэтому Мин неосознанно и вообще неотрывно следит за парнем, сидящим у него в ногах на полу, который изредка вскрикивает и пятится назад, ближе к Юнги. И, видимо, на экране появляется что-то запредельно устрашающее, ибо Чон визжит и руками тянется к единственному живому созданию (сонный Намджун временно за живое не считается) — к странному хёну; к хёну, который вряд ли пожертвовал бы своими силами ради спасения хоть какого-то тонсэна, вроде Хосока. Но попытка — не пытка. И действительно ни черта не пытка, потому что Юнги почему-то тянет Хосока ближе к себе, усаживая , как в замедленной съёмке прикрывает его рот ладонью, а другую приставляет к своему, как бы показывая «будь тише». У Хоби сердце готово выпрыгнуть из груди и улететь на крылышках куда-нибудь далеко-далеко, но Чон лишь смиренно кивает и тихонько сползает по коленям Мина обратно на пол, чего Юнги — невероятно, но факт — ему сделать не позволяет, поэтому Хосок был вынужден устроиться рядом с ним на диване. Юнги ссылается на алкоголь и какую-то невиданную ему силу, пока Хосок даже, кажется, дышать боится. Он всё ещё не решил, от чего у него мурашек больше: от происходящего на экране или от Юнги, который ухватился за его (вернее, намджунову, как Юнги и предполагал с самого начала) широченную футболку, не отпуская вниз. Юнги смачно пододвигает его ближе к себе. Почему-то ему уже не так доставляют страхи этого придурка. Почему-то даже желание называть его «придурком» отпадает вовсе, когда от очередного резкого момента Хоби жвачкой прилипает к Юнги, обхватывая его талию двумя руками и начиная как-то неестественно прижиматься. Нет, прижимается он естественно, просто со стороны выглядит весьма странно. Мин тоже уставился на экран, чтобы хоть как-то понять, от чего там ёжится младший. Ничего такого он там не обнаружил: просто какое-то трёхголовое существо, похожее на паука, появилось из тени и немного расчленило невинную девушку. Типичный сюжет для страшилок, но Хосока серьёзно трясёт, из-за чего Юнги уже подумывает, что он скоро окочурится. Не желая видеть страдания этого милейшего (откуда только слов понабрался) создания — Мин, как бы незаметно для второго и неожиданно для самого себя, чуть сильнее прижимает к себе Чона. Сам Хоби немного-много потерял суть происходящего в фильме, так что для вида сидел с открытым ртом и иногда дёргался. На самом деле ему как-то резко стало уже не так страшно: кровь в фильме видится обычной лужей краски, а голоса, которые он якобы слышал за спиной, решили неожиданно замолчать. Юнги только со временем замечает, что ему самому даже как-то уютно, что ли, от происходящего, по-домашнему так. Нет, Юнги не по мальчикам, да и Хосок тоже, наверно. Наверно. В прочем, задумываться об этом не было никакого желания. Хоби искоса поглядывает на Мина снизу, чувствуя неприятный запах алкоголя исходящий от хёна. Чону и раньше хотелось как-то быть ближе к нему, ведь Намджун столько рассказывал о нём: какой он ленивый, ворчливый, иногда бывает занозой в заднице, но как он трепетно относится к любой работе или занятию, даже если это займёт несколько дней его жизни; как он Кима выручал по тем или иным ситуациям; как пинки раздавал, чтобы не расклеивался; какой из него хороший слушатель и советчик, не просящий ничего взамен — только доверия и иногда выпить, когда самому держаться сил, откровенно говоря, нет. Хосок хотел бы выслушивать бред от пьяного Юнги, даже если бы он был совсем аморальным. Хосоку Юнги нравился, просто второму не все нравятся. И Чон Хосок попал в разряд «не нравятся». Такое бывает. Намджун говорил, что не стоит быть прилипалой по отношению к Мину. И Хосок не был. Настолько не был, что сегодня впервые представился, имя своё назвал, хоть и вышло неудачно. Как там называется чувство, когда тебе человек нравится по рассказам, но его ты боишься, ибо сам не знаешь в лицо? В общем, неважно. Сейчас Чону здорово. О такой близкой близости с хёном он даже мечтать не мог, но бери что дают, как говорится. Следующий час парни провели в совместной гармонии (забыв о Намджуне целиком и полностью). Хосок изредка вскрикивал от страха, а Юнги в такие моменты спокойно затыкал ему рот и поглаживал его по широкой спине. Сам от себя Мин такой заботы о ком-то не ожидал. И уж тем более о ком-то из того судьбоносного списка «Что ненавидит Мин Юнги». Как бы странно не было думать об этом, (но ведь фильм близился к концу) у этого сюжета есть три раскрутки: либо Юнги следующим днём побежит оправдываться, спихивая всё на «я был пьян и не думал что творю», либо он вообще забьёт на это, или Мину придётся открыться для общения с Хосоком, ибо это чудо (которое не так давно ещё было идиотом) Юнги как-то умудрилось понравиться. У Юнги правда не было какой-то мании на парней, похожих на настоящих бесстрашных мужчин, которые визжат от просмотра страшилок. Да и вообще какого-то пристрастия к парням, вроде как, не проявлялось. Но он всё равно продолжает поглаживать Чона по спине, другой рукой зарываясь в его тёмные волосы. И Хосок-то не против, вроде. Или боится оказать сопротивление. Юнги всё равно как-то, но фильм он бы растянул. Но всё приходит к своему логичному завершению, поэтому и фильм закончился, после чего Юнги, спустя пару минут немого молчания, как можно аккуратнее скинул с себя немного растерянного тонсэна и, всё так же не сказав ни слова, пошёл за своей сумкой. Хосок резко перестал чувствовать себя в безопасности и уже видел в самом тёмном углу комнаты расчлененное тело той девушки из фильма, чьё лицо злобно поглядывало на парня. Чон под порывом страха уже давно забыл о своей мужской гордости, так что следом помчался за своим хёном, хватая его руку, и поближе прижал к себе. Юнги понятия не имел, как ему нужно реагировать на подобный выпад. Адреналин в крови (и алкоголь в голове) тихо шептали, чтобы он сделал что-то противоречащее самому себе, что преследовало бы его всю жизнь. Здравый смысл кричал о ненормальности его пьяной натуры и том, что надо бы эту «Надежду» послать далеко и надолго, оттолкнуть и обязательно вставить, что «не педик». Но Мин никогда не любил крики, потому вслушивается в шепот и вырывает свою руку, притягивая к себе младшего. Хосок, в свою очередь, громко вдыхает запах хёна, чтобы накатившая на него паника хоть как-то отступила. — Хён, там девушка из фильма. В углу. Хён, — Чон отстраняется от старшего, тыча рукой куда-то в темноту, в которую, впрочем, Юнги особо не всматривается. Мин просто тихо посмеивается от слов Хосока, отмечая про себя ещё и то, что тот очень впечатлительный. Бросив «ну, увидимся», Юнги дружелюбно жмёт руку Чону и легонько хлопает его по плечу и, обнажая верхний ряд зубов, улыбается, после чего скрывается в коридоре, пытаясь рукой нащупать включатель. Хосок почему-то думает, что его только что бросили как какую-то девочку, так что просто выглядывает из комнаты, в которой всё также мирно храпит сопит Намджун. Юнги незамедлительно завязывает шнурки на ботинках, второпях проверяет ключи от квартиры и телефон. Он не сбегает от ответственности, вовсе нет. — Я просто не могу спать в чужой квартире, — как бы просто так оправдывается говорит Юнги, натягивая куртку, — это не из-за тебя. Хосок понимающе кивает и уставляет взгляд в пол. Свет в коридоре неожиданно начинает мигать и, в конечном итоге, выключается. Юнги подумал о том, что городские пробки снова шалят; Хосок подумывает перебраться из этого города, дабы не стать обедом или ужином для какого-нибудь монстра в этой квартире, помимо Намджуна. Хоби с не скрытым волнением косится на немного шатающего Юнги, подхватывая его, когда он начинает отклоняться в сторону. — Не волнуйся ты так, — Чон думает, что хён говорит о своём самочувствии, — не съедят тебя. Хосок молча кивает, строя жалостливую рожицу, от которой Юнги с очень глупой улыбкой вздохнул. Мин неожиданно просит его номер мобильника, а Чон, словно готовился, моментально называет все цифры, но позже вспоминает, что Юнги стоять-то еле может, чего уж говорить о том, что он ничего не запомнил и уж тем более записать не успел. Хосок вежливо просит мобильник хёна и немного дрожащими руками от волнения добавляет контакт «Чон Хосок», после чего просит номер Юнги, который ему вскоре диктует его обладатель. Хоби неоднократно спрашивает, точно ли хён дойдёт до дома сам, на что Мин уверенно даёт положительные ответы — ему не привыкать, а потом в последний раз хлопает младшего по плечу, улыбается на прощание и скрывается за входной дверью. Стоит двери хлопнуть, как квартира наполняется зверским воплем, исходящей из комнаты с Намджуном. Вопль похож на чужой смех. Хосок похож на тряпичную куклу, из которой только что вытянули кусочек души и сердца. Чон кидает заместо «спокойной ночи» что-то вроде «да ну тебя» и запирается в своей комнате, не собираясь выбираться из неё до того момента, пока Ким не прекратит выдавать свои издёвки и издавать странные звуки, чтобы ещё больше запугать своего и без того до чёртиков зашуганного соседа.