40 по Цельсию, 104 по Фаренгейту

Не прячь от сознания то, что хочешь, не выкинь за облака. Количество воющих червоточин зашкалило к сорока. Плюс десять к пощечинам горе-мира, плюс пять к маскировке бед. Когда покидаешь свою квартиру, включи за порогом свет. Не нужно искать в себе сто отличий от тех, кто совсем не так. А жить после сорока – прилично? Что скажете, тов. Бальзак? Не строй баррикады, не лезь на стены, заштопай дыру в душе, Как много советчиков, Боже, Лена, куда бы их всех…уже? Изъяном, не клеящимся к шаблонам , скелеты висят в шкафу. Мне - сорок, а в памяти – вкус гудрона, мне – восемь, и я живу. Ищу пятилистник среди сирени, колени в зеленке... Пусть. Мне десять, осталось еще мгновенье – и я в первый раз влюблюсь. Пятнадцать – разбитое к черту сердце, шестнадцать – прекрасный пол, У мамы в висках – смесь из соли с перцем, подсела на корвалол, И мы одинаковы все – до плача, до сотен знакомых фраз… «Чтоб дома – к двенадцати, а иначе!..» Но где оно все сейчас? Да, я отличаюсь от тех, кто – "ужин, в субботу к Петровым, вот, Не вздумай нажраться, ты трезвым нужен, ведь кто-то же нас везёт?" И я не похожа на тех, кто утром - на книксенах, с докладной… На тех, кто планирует что-то мудро, с мешком макарон домой, На нити подтяжек и ботокс в складки, идем в «лабутенах», нах. На «женщина-праздник», «мечта», «загадка», « я - грешница, о, Аллах!» Я выбралась из череды шаблонов, я выжила – но куда? И в сорок принюхиваюсь к перронам, встречающим поезда. Не прячь от сознания, мы же живы, и колокол не дрожит Хемингуэевским бодро-лживым, и сэлинджеровским «во ржи». Плюс сорок – на карте поставим точку, начертим ничейный знак.       … А если хочешь, то будет всё только так.