Beim ersten Mal tut's immer weh

“J’ouïs tout ce que tu confesses, Et l’essaim scande l’ivresse J’ouïs tout ceux que tu condamnes, T’éreintent, te font du charme”(Mylène Farmer – L’âme-stram-gram) -Добрый день, герр Круспе, - поздоровалась доктор Густафсон - на её лице дежурная вежливая полуулыбка. Рихард лишь кивнул. Эти сеансы не доставляли ему особого удовольствия, но и отвратительными их не назовешь. Скорее они были странными. *** Доктор Густафсон, она же Ирен Густафсон - его психолог. Вот уже месяц он ходит к ней на прием. Дело в том, что у легендарного гитариста Раммштайн достаточно серьезные проблемы, как считали его коллеги и, по совместительству, друзья. Если честно, Рихард и сам это осознавал. Кошмары по ночам, приступы паранойи, абсолютно беспричинные и неконтролируемые порывы гнева – всё это можно было бы списать на обычную усталость, но, когда он одним прекрасным днём ударил Пауля на репетиции из-за какого-то пустяка, ребята всполошились не на шутку. Цвен пришёл в себя, только почувствовав, как Шнайдер схватил его железной хваткой, чтоб тот не надумал налететь на Ландерса снова. Кристоф, как самый ближайший друг, деликатно попытался намекнуть, что Круспе не помешала бы помощь специалиста и у него есть кое-кто на примете. «Потенциальный пациент» вспылил тогда и страшно обиделся, но, на следующий день, скрепя сердцем, согласился на предложение. Как драммеру удалость выйти на самого высокооплачиваемого и известного психолога в Германии – вопрос хороший, но тайны Рихарду он не раскрыл и, самодовольно улыбаясь, протянул листок с адресом и номером доктора Густафсон. Круспе тогда не поленился и перед первым сеансом заглянул в интернет - было жутко любопытно, что она в деталях из себя представляет. Оказалось, что раньше женщина работала в больнице для душевно больных, потом при Штази в поведенческом отделе - это было экспериментом спецслужбы на манер ФБР, потом отдел убрали и к доктору Густафсон обращались порой, как к консультирующему психиатру. Ещё у неё были свои пациенты, помимо работы, что подкидывали ей Штази, и это были отнюдь не обычные люди. Чертов Шнайдер отправил его к психиатру, а не к психологу! На встречу Рихард всё же поехал, в мыслях называя доктора Густафсон «психологом» - так для мужчины было гораздо легче. Круспе выкурил уже пачку сигарет пока стоял в пробке, и его руки дрожали, сжимая руль любимой БМВ. Лишь бы не очередной приступ, только этого ему не хватало! Кабинет доктора находился в престижном бизнес-районе Берлина. Припарковав машину у нужного здания, Рихард нехотя вылез из авто и направился «на растерзание», как он сам считал. В залитой солнцем благодаря большим окнам, приемной, сидел симпатичный секретарь - на вид ей чуть больше двадцати, и одета она с иголочки. Завидев мужчину, девушка очаровательно улыбнулась и спросила, с какой целью он находится здесь. Рихард пояснил, что он - новый пациент доктора Густафсон и ему назначено в полдень. Секретарь быстро проверила всё по базе данных и сказала, что его уже ждут. Немного потоптавшись перед дверью, Круспе зашёл. В отличие от светлой приёмной в кабинете стоял сумрак: окна занавешены синими шторами, огромное пространство комнаты занимали сплошные стеллажи из тёмного дерева с редкими изданиями, дорогой ковёр, пара репродукций итальянской живописи на стенах - обстановка сразу намекала на большой достаток владельца и безукоризненный вкус. Не было глупых, на взгляд Рихарда, пространственных картинок и раздражающего стиля хай-тек, как бывает в не менее сомнительных американских фильмах. Посередине располагались два чёрных кожаных кресла,в одном из которых сидела Ирен Густафсон. В жизни она казалась моложе, чем на фотографиях в интернете - может дело в неудачных ракурсах? Круспе полагал, что ей уже очень близко к тридцати, а, возможно, она уже разменяла четвертый десяток. На женщине был брючный костюм в клетку терракотового цвета с укороченными штанинами, видимо, сшитый на заказ, белоснежная, идеально выглаженная рубашка, и тёмно-коричневые туфли на высоком каблуке. Светло-русые волосы были забраны в высокий хвост. Доктор поднялась со своего места и вальяжным шагом направилась к Рихарду, который стоял около двери, так и не двинувшись с места. Она протянула ему ладонь для рукопожатия. Цвен заметил, что кольцо на безымянном пальце отсутствует, и смелее дотронулся до изящных пальцев. О, Круспе навсегда запомнит этот стальной взгляд и абсолютно непроницаемое выражение лица, которое он в последующем будет видеть не только в жизни, но во снах.

***

Рихард, каждый раз приходя на сеанс, вспоминает их первую встречу. Он до сих пор не может понять, нравится ли ему эта женщина, или же нет, но одно можно сказать точно – Цвен стал зависим от полутора часов, проведенных в этом кабинете. Сегодня, как обычно, поздоровавшись, доктор Густафсон задумчиво взглянула на своего пациента и высказала мысль, которую обдумывала еще вчера: -Герр Круспе, вы смотрели фильм «Дориан Грей»? -Да, - удивленно ответил мужчина. -Мой секретарь, довольно часто любит смотреть фильмы на планшете, - чувствуется, что она не довольна, - На днях я услышала, что у нее включена эта экранизация, и там был интересный момент, когда Дориан рассказывает о своем детстве. Он упоминает деда, который бил его тростью за непослушание. Рихард никак не мог сообразить, к чему Ирен клонит, хотя, по сути, так было всегда. Он лишь выжидающе молчал. -Так вот, к чему я, собственно, вы, Рихард, последние несколько сеансов расстраиваете меня, - уголки её губ слегка опускаются, она делает секундную паузу и произносит фразу, от которой пациенту явно становится не по себе, - Вы мне лжете. Против столь откровенной правды мужчина не смел поспорить. Он абсолютно безбожно лгал. Почему? Рихард и сам понять этого не может, но, возможно, его мотивы поняла доктор, просто пока не говорит, ибо хочет, чтобы он нашёл все ответы самостоятельно. -Непослушных следует наказывать, - довольно жёстко выдает доктор Густафсон, - Вы же понимаете, что иначе мы с вами никакого прогресса не достигнем? Мне бы не хотелось, чтобы оказалось так, что я зря потратила месяц на ваше мм… преображение, - завершает она. Что Ирен имела под словом «преображение»? Рихард чувствовал, что ему, пожалуй, становилось только хуже, но хуже странным образом. Это так тяжело объяснить! Женщина поднялась с кресла и подошла к письменному столу, на котором, как оказалось, лежала трость. Она была сделана из тёмного дерева, тонкая и изящная. Круспе смотрел, не отрываясь, как доктор взяла трость в руку и вернулась обратно, но, не сев на своё место, приблизилась к Рихарду. -Думаю, мне не следует объяснять, что от вас требуется? – Она совершенно спокойна. Цвен всё понял. Он встал и начал расстёгивать свою чёрную рубашку. Когда же предмет гардероба отправился на спинку кресла, мужчина посмотрел на доктора в ожидании. Та практически по-дружески улыбнулась и сказала, словно глупому ребёнку: -Догола, Рихард. У него и в мыслях не было противиться её просьбе. Возможно, потому что это был хорошо завуалированный приказ? Густафсон была мастер на такие вещи, уж как не ему ли это знать? Пара минут и он уже абсолютно нагой стоит перед ней. Круспе не чувствует стыда, скорее всего это из-за того, что взгляд Ирен не выражал ничего. Словно он до сих пор одет. Женщина отходит на пару шагов от него и кивает перед собой. -На колени, - без вариантов. Цвен делает так, как она сказала. Ворс ковра неприятно жжёт колени. Именно сейчас он почувствовал себя, как никогда, беззащитным. Ирен снимает с себя чёрный пиджак и кладет его аккуратно к одежде Рихарда, оставаясь в привычной белой рубашке, у которой она закатывает рукава. -Я задаю вам вопросы, отвечаете враньем - я бью, отвечаете правду – не трону, всё в ваших руках. Понятно? – Говорит доктор, походя к нему сзади. -Да, - практически выдыхает он, но она услышала. -Вот и отлично. Приступим. Вам сняться кошмары в последние дни? Вопрос простой, разумеется, они ему снятся, но Цвен зачем-то выдает: -Нет. Слышен свист рассекаемого воздуха и жгучий удар приходится на поясницу. Больно. Адски больно, но Рихард не позволяет себе издавать хоть какие-то звуки. -Опишите ваши сны, - настаивает она. Круспе начинает нести какой-то невероятнейший бред. Ещё удар, на это раз сильнее предыдущего. Он кусает губы, чтоб не вскрикнуть. -Вы не в меру упрямы, - тихо говорит его психиатр. Далее раздается ряд вопросов, на которые мужчина отвечает всего лишь дважды правдиво, когда сильные удары стало совсем невыносимо терпеть. Кое-где уже образовались корки с запекшейся кровью. Они противно стягивали еще не тронутые участки кожи, хотя, странно, что такие вообще остались. Ещё один факт удивил Рихарда: он возбужден. Это напугало. С каких пор он мазохист? Его лицо приобрело пунцовый оттенок. Мужчина пытался хоть как-то поменять позу, в которой находился, чтобы доктор не заметила позора, но Круспе с самого начала знал, что от ее глаз не скроешь ничего, и все его попытки абсурдны. Густафсон видит. О, нет, она не была этим поражена. Его реакция, даже в какой-то степени продумана ею самой. Он начал говорить правду, как и было задумано с самого начала. Женщина опускается на одно колено позади Круспе, мягко дотрагиваясь прохладными ладонями до его живота. Мужчина лишь рвано дышит в ответ на её действия. -Мне кажется, Вы что-то пытаетесь от меня скрыть. Она насмехается? Рихард не может понять - от боли и возбуждения у него кружится голова, комната плывет перед глазами. Ирен не ждет его ответа, а лишь тонкими пальцами касается его возбужденной плоти. Он едва не взвыл от облегчения, и, в то же время, от обострившегося желания. Её рука практически ласково скользит по эрогированному члену. Мужчина понял, что проиграл битву окончательно, когда громко застонал, но это словно послужило какой-то командой, ибо столь прекрасные действия резко прекратились. Доктор поднимается и ровным голосом выдаёт: -На сегодня сеанс окончен, до свидания, Рихард.