We're in this together

- Как ты посмел, скотина, - шипит Клэр не хуже гадюки, - как ты только посмел не спасти его. Не! Спасти! Ты мог перенабрать команду! Высадиться в городе и взять новых людей! Отчитаться в штаб! А вы понеслись на эту платформу, как в зад укушенные! Она зло выдыхает и медленно-медленно опускает на стол намертво зажатый в дрожащей от ярости руке стакан; стекло будто готово разразиться трещиной, потом второй, пятой, двенадцатой - и хрустнуть и разлететься по полу, как ее терпение. - Почему он полетел - я прекрасно понимаю, - говорит она слишком спокойно, чтобы это было правдой; голос подрагивает тоже. - Из-за тебя. Ты был его другом. Его капитаном. Он просто выставил твоему требованию высший приоритет и помчался, задрав хвост! Но ты-то мог и головой подумать, черт возьми! Крис не перебивает ее, молчит и даже не пытается подойти ближе, и от этого Клэр заводится еще сильнее. С взбешенным рыком она сметает стакан со стола. - Ты! Мог! Подумать! Своей! Чертовой! Головой! Стеклянная крошка разлетается по всей кухне, но Клэр плевать. Она бросается вперед и сжимает руки на шее брата, и впечатывает его в холодильник - так, что от удара на пол дождем сыпятся дурацкие разноцветные магнитики. Под чужой пяткой надрывно хрустит тот, что Пирс однажды привез откуда-то с юга Африки. Невыносимо хочется плакать. - Ты убил его, - хрипит она, почти стонет от невиданного, глубокого отчаяния. - Ты убил его, и больше никто! Как ты только посмел попадаться мне на глаза после такого, ты..! ты..! Она задыхается; слезы душат ее, отчаяние душит ее, она почти ничего не видит, почти ничего не слышит - только собственные всхлипы, только густую пелену перед глазами. Крис осторожно, по одному разжимает ее пальцы, вдыхает так же задушенно: наверняка скоро на его шее расцветут красноречивые багровые пятна. - Я понимаю, - говорит он, и ей хочется кричать, потому что ни черта он не понимает, ни черта, даже не догадывается, что сейчас с ней происходит, как он только смеет так говорить! - Да ничего ты не!.. - вскидывается она, но тут же замирает, потому что в чужих глазах видит то же самое, абсолютно то же самое - всю эту дикую смесь эмоций, которое люди так неосторожно назвали просто "горем"; загнанную, спрятанную, скрытую надежней трижды украденных бриллиантов, лишней ампулы посреди наркоманского притона или пробирки, которую ни в коем случае нельзя ронять, если не хочешь устроить локальный зомбиапокалипсис. Крис осторожно обнимает ее, притягивает к себе, позволяя уткнуться носом в плечо, как в детстве, и выплакаться; жмурясь и шмыгая носом, она позволяет ему это, слишком ошеломленная неожиданным молчаливым откровением. - Я понимаю, - шепчет он и аккуратно гладит ее по спине; Клэр всхлипывает и крепко вцепляется в его рубашку - не оторвать. - Я все понимаю, сестричка.