Книги

- Большевик! Илья, только присевший на одну из коробок с намерением зарыться в другую, открытую и стоящую перед первой, вскинул голову, встречаясь взглядом с позвавшим его Соло. Тот, завернув рукава рубашки, возвышался над их общим скарбом подобно Статуе Свободы, но в отличие от своей медно-бетонной коллеги, держал в руках не факел и скрижаль, а по несколько книг. - Книги, большевик. Мои коробки с книгами составили треть гардероба. Моего гардероба. Это не здорово. В квартире будут жить только книжные шкафы и моя одежда, - Наполеон вещал проникновенно, потрясая в воздухе образчиками современной (и не только) литературы так, словно те могли послушаться его уговоров и испариться. Но книги были упрямыми, пропадать не планировали, а вот пыль вокруг себя распространяли с завидным упорством. Проследив за несколькими пушистыми клочками, собранными из того, что летает в воздухе каждого уважающего себя дома, Курякин оттолкнулся от коленей ладонями, с силой поднимая себя обратно на ноги, но Соло этот манёвр не остановил. Напарник развернулся в сторону книжного шкафа, упирая в бока руки вместе с шедеврами букинистики: - Вместо того чтобы уменьшать их число, я его преумножаю с упорством истинного идиота. Последняя полка заполнена почти вся, а мне никак не остановиться, - проследив за чужим горестным взглядом, направленным в сторону ровных рядов книг, которых в шкафу и правда было много, Илья переключил внимание обратно на Наполеона, подступая к нему ближе и щелчком отправляя в свободный полёт пылинку-переростка, облюбовавшую плечо его напарника. - Это я ещё не распаковал свои коробки. В ответ Соло тяжело выдохнул, но русский не дал ему вставить слово: - Выкидывать не дам. Можно пересмотреть и отправить часть в библиотеку. Но не на помойку – это кощунство, - уверенный тон явно давал понять, что его обладатель возражений не потерпит, и Наполеону оставалось только согласиться. - Ги де Мопассан «Милый друг». - Так, на классику даже не смотри, понял? - Хорошо-хорошо, только не рычи. Тогда что скажешь о Прусте и Кафке? - Что «у меня нет интереса к литературе, литература — это я сам, это моя плоть и кровь, и быть другим я не могу». - Большевик, ты что, только что процитировал Франца? - Ковбой, тебя так удивляет, что я его вообще читал? Занимая уже не сам диван, а пол около него, и вытянув вперёд длинные ноги, Илья, обложившись книгами, сейчас опасно щурился на сидящего поодаль Наполеона, подкидывая на ладони «Историю коммунистической партии Советского Союза». Увесистый том, приземляясь обратно в открытую пятерню Курякина, выглядел угрожающе как и её владелец, хотя тот не скрывал смех в своих светлых глазах. Вот только в свете пары настольных ламп это едва ли было видно, хотя, похоже, у Соло был крепкий иммунитет к суровым взглядам русского. - Оставим бедного Кафку, - американец отложил в сторону книги, корешки которых зачитывал только что, и потянулся. – Ты понимаешь, что не даёшь мне избавиться хотя бы от чего-то? Что я выторговал у тебя эту несчастную кучу и всё? Наполеон, за прошедшие пять часов копания в литературе растрепавшийся, успевший избавиться от жилета и расстегнуть ворот рубашки, сдвинул по дивану тарелку с остатками их «обеда-на-скорую-руку» и указал на десяток книг, сиротливо лежащих на столе. В ответ Илья равнодушно пожал плечами: - Торгуй лучше. - Да книги так нас с тобой выживут из квартиры ещё до того, как мы тут обустроимся, - не встретив поддержки, Соло сжал переносицу, потирая её. - Книги и твои костюмы, - легко парировал Курякин, закидывая руку на сидение дивана и едва не попадая локтём в тарелку. - Мои костюмы меркнут перед этой книжной экспансией! Нас с ними – пара десятков, а тебя и твоих захватчиков – несколько сотен, если не больше. Это изначально неравный бой, большевик! В такие моменты русский всегда начинал подозревать в Соло итальянские корни, потому что по количеству жестикуляций он определённо походил на представителя этой страны. Илью, всегда скупого в своих движениях и сухого в высказываниях, это завораживало. Вот и сейчас он засмотрелся на то, как американец эмоционально отстаивает право своих Prada и Patou занимать площадь, сравнимую с той, которая отводилась Хемингуэю и Толстому Курякина. В какой-то момент поняв, что его пламенная речь не доходит до единственного слушателя, Наполеон замолчал и пощёлкал пальцами перед носом русского: - Хьюстон вызывает ЦУП. Похоже, что у нас потеря связи, товарищи. Илья вздрогнул, сморгнув наваждение, а после резко вытянул руку, прихватывая Соло за грудки рубашки и разворачиваясь к нему всем корпусом. - Со связью всё в норме, ковбой, - заставив второго наклониться к себе и приподнявшись к нему навстречу, Курякин едва не боднул лбом лоб напарника, но в последний момент ушёл в сторону, продолжая уже около его уха. – Нам просто нужен дом, а не квартира. …но это уже другая история.

Со зверем справиться не каждый сдюжит, Все отвернутся, сыграют в слепого. Но ты теперь со зверем моим дружен, Он за тебя порвёт глотку любому.