Моя практика

30 мая       Светает…       Ну и хорошо. Ну и ладно.       Не зря же говорится: главное — дожить до рассвета. Не потому, что утро вечера мудренее, просто днем и болит меньше, и мысли светлее.       Все равно не спится.       Я так и не сумел за всю ночь сомкнуть глаз.       Как ни старался.       Смотрю на спящую Женю, а в голове все тот же один единственный вопрос: «Что будет теперь с нами?»       Всё! Хватит! Просто так лежать уже нет больше сил. Надо вставать, надо хоть чем-то себя занять и хоть немного отвлечься от грустных мыслей, а то ведь могу не выдержать, сгребу Женьку в охапку, прижму крепко, зацелую… и не отпущу вообще… и никуда уже не уеду…       Так, что за мысли?!       Нет, не надо расстраивать ее, ей же тоже нелегко, пусть еще немного поспит.       С трудом отрываюсь от Жени и, стараясь не разбудить любимую мою женщину, гоню себя в ванную.       Выйдя из душа, потихоньку начинаю собирать чемодан в дорогу.       Складываю вещи и представляю себе, как снова буду работать в Москве. Любимое дело и руководящий пост в хорошо оснащенной клинике, где не будет, ставшей уже в тягость, опеки Ланского…       А ведь ещё каких-то полгода назад мог ли о таком даже мечтать?       Ага, уговаривай себя, уговаривай: работа, клиника — давай, мечтай дальше!       Не сейчас.       Ну не могу я наслаждаться мыслями о предстоящих в моей жизни таких заманчивых переменах. Внутренняя тревога не покидает меня…       Снова бросаю взгляд на Женю. Она уже ворочается и, кажется, просыпается. Глядит на меня ещё сонными глазами и бормочет:       — Ой, сейчас я встану, тебе помогу. Сейчас проснусь…       Знаю, что до рабочей смены в больнице у Жени время есть. Мне хочется, чтобы она ещё хоть немного поспала.       — Да ладно, полежи ещё. Я сам справлюсь! — смотрю на неё и не могу сдержать улыбку.       Как же я люблю ее такую сонную, милую… Мою Женю.       Каким будет мое утро завтра?       Еле сдерживаю свой порыв подойти к ней, чтобы крепко обнять и поцеловать.       Не сейчас. Пусть отдыхает перед работой.       Не сейчас, а когда теперь?       — Угу… Заснешь, тут с тобой! Вскочил ни свет ни заря! Топаешь, ходишь, собираешься… Ещё успеешь собраться! Целый день впереди! — ворчит на меня Женя.       — Да не спится мне! — честно сознаюсь я.       — Чего такое? — она с удивлением глядит на меня, будто бы сегодняшнее наше расставание и мой отъезд в Москву — обычное рядовое событие. И ничего такого важного в нашей жизни сейчас не происходит.       — Волнуюсь… — откровенно признаюсь я Жене.       — Ты не волнуйся… Все будет хорошо!.. — голос ее сразу делается мягким и успокаивающим.       Вот бы мне, Женя, твое спокойствие и уверенность! Я подхожу к ней и сажусь на кровать.       — Женечка, дорогая, я согласился на эту работу только потому что мы должны были ехать ВМЕСТЕ. И пока ты не приедешь — НИЧЕГО НЕ БУДЕТ ХОРОШО! — я безуспешно пытаюсь найти хоть какую-то поддержку в её глазах.       Женя приподнимает голову с подушки и, поудобнее усаживаясь на кровати, с удивленным выражением лица произносит:       — Ой, слушай, причём здесь Я?! — и тут же добавляет, — у тебя перспективная работа!       — Я хочу, чтобы МЫ были ВМЕСТЕ! — с жаром, уже в которой раз пытаюсь до неё достучаться.       А, может, Женя просто делает вид, будто не догадывается, чем я так расстроен. Неужели она не понимает, что я просто физически не смогу каждый день ездить из Москвы в Тулу и обратно. Максимум, раз в неделю, на выходные. Хотя у меня сейчас даже нет никакой уверенности в том, что первое время, на новой должности, у меня могут появиться полноценные дни отдыха. А если они и будут, смогу ли я подстроиться под её рабочий график с бесконечными ночными дежурствами?       Женя, видя, что я сильно взволнован, пытается меня успокоить:       — Я тоже очень хочу. Очень! — и тут же приводит свои доводы, которые я слышал от нее уже не один раз. — Ну ты сам посуди. Ну что мне там делать? У меня здесь ВСЁ! А там ничего нет…       Но вот это Женино «ТАМ НИЧЕГО НЕТ» остро и больно задевает меня.       А Я, Жень???       Ведь с её слов получается, что и я сам, и моя профессиональная карьера мало что значат в её жизни. Вернее, вообще НИЧЕГО не значат. Но я, как могу, стараюсь не подавать вида, что обижен.       Конечно же, я прекрасно понимаю, как дороги Жене и ее родная больница, и эта уютная квартира, и любимый город Тула. Одним словом, весь её уклад жизни, устоявшийся не то, что годами, десятилетиями. А на другой чаше весов — только пугающая неизвестность с непонятными перспективами.       Но есть одно «НО». В Москве-то она будет не одна, а со мной. Я знаю, какие там оклады. И на предложенной мне должности я буду в столице зарабатывать уж точно на порядок выше той зарплаты, что была у меня здесь, в Туле. На первое время нам хватит. А еще я обязательно допишу свою докторскую. И тогда…       Хотя понятно, для Жени дело не в зарплате…       — Первым делом буду искать тебе работу, а остальное приложится. Но то, что ты не приедешь — это не обсуждается ВООБЩЕ!!! — я уже еле сдерживаю свои эмоции.       — Категоричный какой! — Женя в ответ игриво улыбается, тем самым немного остужает мой пыл.       — Извини… — сам понимаю, что уже перегибаю палку, командую и веду себя как мальчишка.       Гляжу на улыбающуюся Женю, и меня снова переполняет прилив нежности. Я быстро наклоняюсь, чтобы коснуться её губ, а она, отвечая на мой поцелуй, притягивает за руку меня к себе, жалобно просит:       — Посиди со мной. Ну посиди, пожалуйста! Куда-то убегаешь постоянно! Последнее наше утро… Куда-то бежишь, вечно торопишься! Ну, посиди! — она тут же уютно пристраивает свою голову мне на колено. По её ласковому тону и печальным глазам, я вижу, что и Женя грустит. Просто старается не показывать это мне. Хотя у меня и самого уже чуть не наворачиваются слёзы. Но я беру себя в руки. Я понимаю, что Жене, как бы она не скрывала этого, тоже нужна сейчас моя поддержка:       — Ну-ка! Что за упадническое настроение?! Что значит — «ПОСЛЕДНЕЕ утро»?! А?! Во-первых, мы с тобой ещё увидимся вечером на вокзале. Ты же приедешь меня провожать? Да? — ответ на мой вопрос повисает в воздухе.       Но я, собравшись с духом, продолжаю:       — А во-вторых, в-пятых и в-десятых, ты скоро ко мне приедешь, сама! — стараюсь говорить твердо, бережно поглаживая ее руку, теперь уже сам пытаюсь хоть немного подбодрить любимую мою женщину. Пусть знает, что я так быстро не сдамся. Но вот сможет ли Женя когда-нибудь оставить свою работу в Туле… Если честно, я и сам уже с трудом в это верю. Раз так она уже все за нас двоих решила…       На прощание перед уходом на работу Женя снова подходит ко мне. Глаза тоскливые. А у меня сердце разрывается на части. Мы просто молчим, прижавшись друг к другу. Я наклоняю голову к ее волосам. Хочу запомнить тепло её тела, этот любимый и такой неповторимый запах.       Всё! Понимаю, что ей уже пора. Женя уходит, а я ещё долго смотрю на эту закрытую дверь.       Когда мы теперь встретимся снова, я не знаю. Мне уже тоскливо без неё…       А до моего поезда остаётся совсем мало времени. И вот уже такси везёт меня на железнодорожный вокзал города Тулы.       По пути несколько раз звоню Жене. Хочу услышать ее голос. Надеюсь, что она сможет прийти и мы ещё хоть несколько минут побудем вдвоём. Но в ответ лишь длинные гудки.       Выходя на перрон, снова набираю Женин номер. Абонент недоступен. Возможно, что у Жени срочная операция и она не может взять трубку. А я должен, обязательно должен сказать ей что-то очень важное перед своим отъездом…       НО АБОНЕНТ НЕДОСТУПЕН!       И у меня остаётся одно лишь спасение — автоответчик. Единственный собеседник.       «Алло, Жень! Это Я… Весь день звоню — никак не могу дозвониться до тебя. Я на вокзале. Надеялся, что ты все-таки вырвешься, приедешь проводить меня… Но, видимо, не получилось… Просто хотел сказать, что… ЛЮБЛЮ ТЕБЯ… Буду очень ждать, когда ты приедешь. Пока!..»       Ну вот и всё, Женя! Теперь все будет зависеть только от тебя…       Только почему каждый шаг по перрону даётся с таким трудом? Не делаю ли я сейчас самую большую ошибку в своей жизни?       И вот он, долгожданный телефонный звонок!       Сердце радостно подпрыгивает в груди: ЖЕНЯ!!! Наконец-то увидела мой пропущенный вызов! Но… на экране вдруг неожиданно высвечивается номер Вячеслава Александровича. Лёгкий холодок по всему телу. Чем там напоследок ещё решил «порадовать» Мамин?       — Илья Анатольевич, приветствую! Уезжаешь? — голос у Славы бодрый, но это как раз ещё больше настораживает меня.       Неужели что-то случилось в больнице? Или… боюсь даже представить… с Женей?! Раз она до сих пор не перезвонила.       — Да. Жду поезд. Ты чего хотел? — отвечаю сухо, стараясь не выдать своего волнения.       — Нет, нет, ничего! Хотел пожелать хорошей дороги! — по радостной интонации Славы чувствую, как он вдохновлен тем, что ещё одним конкурентом на его пути будет меньше. Неужто, после той газетной статьи все ещё питает надежды на освободившуюся должность заведующего отделением? Ну-ну!       Ну, а мне теперь разве уже не всё равно?       Нет! Нет! НЕТ!!! Очень надеюсь, что вернувшийся после операции Шульман теперь уж точно примет верное и справедливое решение. Есть ведь ещё Шмелева, в конце концов! Молодая, перспективная! Ну, а если Гиппократ посчитает, что она ещё недостаточно опытная, пусть возьмет любого другого достойного специалиста со стороны. Но только НЕ МАМИН!       Пока в моей голове вихрем проносятся эти мысли, Слава неожиданно самодовольно продолжает:       — Если на новом месте все хорошо сложится, не забудь поблагодарить потом. Слышишь?       — Да слышу, слышу. Только ты здесь при чем?       Странно, что Мамин ждет от меня какой-то благодарности. За какие такие заслуги? Чего ещё ему от меня нужно? Ведь для Славы уже один только мой отъезд в Москву — шикарнее подарка не придумаешь!       — А ты думаешь, такие должности просто так подворачиваются? Нет! Моими стараниями! Это я упросил Лану увезти тебя отсюда. Вот она с отцом тебя и пропихнули…       Вот это новость!!!       Смысл Славиных слов наконец-то медленно доходит до меня… Постепенно приходит осознание того, что Мамин вступил в сговор с Ланским и его дочерью… И, значит, получается… что моё новое назначение в Москве — это… их рук дело?!       — Константин Сергеевич? С Ланой? Не знал об этом… ЗАЧЕМ???       — Ну тебе же лучше! Вырвался из нашего болота! — сквозь какую-то пелену звучит в ответ ухмыляющийся голос Славы.       А я все еще не могу в это до конца поверить. Но, похоже, что Мамин не врет. Если он имел дело с Ланой, то интриги и подковерные игры — это вполне в ее стиле. А Ланской, скорее всего, просто не смог устоять перед прихотью единственной дочери заполучить в свои ручки меня, как любимую игрушку. И просто вынужден был исполнить очередной ее каприз.       Ну ладно. С этим все понятно. Лана, как обычно, в своём репертуаре. Проходили уже. И не один раз. Но Мамин?!       — Слав, ну что ж ты вечно лезешь не в своё дело?! Нет, ну я понимаю здоровую конкуренцию, даже борьбу, но ты же пользуешься какими-то бабскими методами!       Мамин, услышав мою столь нелестную оценку в свой адрес, без каких-либо объяснений быстренько кладет трубку. Мерзкий тип!       А я беру чемодан и медленно продолжаю свой путь по перрону. Уже по инерции ищу глазами на окнах номер своего вагона. Но какая-то внутренняя сила внезапно останавливает меня. И… резко разворачиваюсь…       ВСЁ! Мой поезд дальше не идёт — КОНЕЧНАЯ!!!       Спасибо тебе, Слава! Теперь я знаю имя моего таинственного покровителя! И вдруг понимаю, что я уже никому ничего не должен. Ланскому и Лане я уж точно ничего не должен!       Самолюбие? Ну есть немного, но главное другое — я свободен!       Я СВОБОДЕН!!!       …И снова, ЗДРАВСТВУЙТЕ! МОЯ больница и МОЁ приёмное отделение!       На посту — никого! Ну, мне ли удивляться? Спешу в ординаторскую. Врачей тоже нет. На плечиках в шкафу одиноко висит Женин плащ. Значит, опять сегодня на дежурстве. Скорее всего, какой-то тяжёлый пациент после сложной операции.       По пустынному больничному коридору я спешу в свой кабинет. Подойдя ближе, понимаю, что чего-то здесь уже не хватает. Пока никак не могу сообразить, что же изменилось? А ноги сами несут меня к моему рабочему месту. Сажусь в кресло и тут только замечаю на столе снятую со стены табличку.       Да-да! Та самая табличка… И надпись: «СОКОЛОВ ИЛЬЯ АНАТОЛЬЕВИЧ». Именно её я когда-то так старательно прикручивал к стене…       Я бережно беру табличку в руки. Вытираю ладонью уже осевшую на поверхности пыль. Вот он! Первый мой маленький, но такой для меня значимый трофей — первый самостоятельный шаг на новом месте.       Так и застываю на несколько секунд со своей табличкой в руках. Потом медленно обвожу взглядом эти стены, стол, старенький потёртый диванчик…       В какой-то миг мне кажется, что я возвращаюсь, но в какую-то другую реальность.       И ждут ли меня, здесь?       Слава, конечно, — нет. Проблемы, похоже, ждут…       И ВДРУГ… внезапно у меня наступает ПРОЗРЕНИЕ!       Ведь это не только я нужен этому городу и этой больнице. Здесь и до моего приезда работа кипела. Врачи и медсестры лечили людей, спасали чьи-то жизни. Да и после моего отъезда продолжали бы так же работать: лечить и спасать. И я так явственно осознаю, что и МОЁ МЕСТО именно ЗДЕСЬ, в ставшем уже таким родным, приёмном отделении Тульской городской больницы №6…       Шаги…       ЕЁ шаги…       Я узнаю ее шаги из тысячи! Сколько раз вот так я ждал ее шаги…       Сквозь приоткрытую дверь вижу, как моя Женя, уставшая после рабочей смены, медленно проходит мимо кабинета. Она пока ещё не знает, что я здесь, что никуда от нее не уехал.       Не выпуская табличку из рук, я неспешно выхожу в коридор. Смотрю вслед постепенно удаляющейся от меня Жени…       Ну уж нет, Евгения Павловна! Я не дам Вам так быстро уйти!       — Представляешь, не успел уехать, а они уже табличку сняли… — гляжу с улыбкой, как она останавливается и, словно в замедленной съёмке, неуверенно поворачивается на мой голос.       — Ты почему здесь? — Женя, похоже, думает, что это ей снится.       А мне уже так хорошо! И так легко! Тут же в ответ на ум приходит известная шутка:       — Попутчик скучный попался — пришлось с поезда спрыгнуть…       Я медленно приближаюсь к Жене.       Ближе…       Ещё ближе…       Смотрю на её радостное, удивлённое и слегка растерянное лицо…       И я уже снова тону в этих сияющих любимых глазах…       И снова что-то перехватывает в горле…       Только и могу со счастливой улыбкой сейчас произнести:       — Жень, да гори оно все огнём!       И тут же с огромной радостью и облегчением выдыхаю:       — Я ОСТАЮСЬ!!!