Вырваться

Я смотрю на себя в зеркало, пытаясь запомнить каждую черту лица и найти что-то от матери. Ничего. Губы, глаза, форма — и даже волосы… я — копия отца и своего рода. От неё не осталось даже оттенка. Я крепче сжимаю фотографию в руках и меня вновь накрывает волна отчаяния. Невольно сгинаюсь и прячу лицо в складках чёрного платья, глотая выступившие слёзы. В дверь стучат, а мне не хочется отвечать. Пытаюсь успокоиться. — Оставьте меня! — кричу, не в силах сдержать эмоции. Дверь открывается и в проеме появляется Франк. Весь в черном, на его лице нет слез. Только та же серость. В какой-то момент я понимаю, что меня от этого цвета тошнит. Мне противно видеть брата, отца и их вечную безразличность ко всему. Он окидывает взглядом комнату, словно в ней что-то изменилось, закрывает за собой дверь и подходит ко мне, присаживаясь на пол рядом. Я все так же рыдаю. Мне хочется сказать, чтобы он меня оставил. Он и отец. Я хочу быть одна, но здесь мне не дают такой возможности именно сейчас. — Уйди, — всхлипывая, повторяю. Зачем он пришёл? Он молчит. Когда тишина начинает резать слух, я срываюсь на крик: — Франк, уйди! Я н-не хочу тебя видеть. Не-хо… И тут он, не обращая внимания на крики, крепко обнимает меня. Я чувствую, какие на самом деле у него сильные руки. Как у отца. Невольно поежившись от неприятных воспоминаний, пытаюсь отстраниться, но он не даёт этой возможности. Поэтому лишь молча всхлипываю и, уткнувшись лицом в его пиджак, обнимаю в ответ. Его объятия дают чувство защищенности и покоя. Так мы сидим на полу. Абсолютно молча. Мне не хочется прерывать это мгновение. От него пахнет терпким одеколоном, но даже через этот запах я чувствую едва уловимый аромат мёда и молока. Так пахло от мамы… Медленно начинаю приходить в себя. В отличии от меня, Франциск похож на неё намного больше. Те же голубые глаза и светлые, почти что белые волосы. Должна признать — он красивый. Я вновь всхлипываю и он отстраняется. — Прости, — говорит Франк, — я не должен был это делать. Я молча киваю головой. Знаю, что он не хотел. Уже ничего не изменить. Теперь в мире нет человека, который смог бы меня понять. Теперь… Он встаёт и ставит меня на ноги, придерживая. — Ты должна привести себя в порядок. Если хочешь — можешь не идти — все поймут. Я пару раз судорожно вздыхаю и только после этого говорю: — Н-нет… Я д-должна. — Мой голос настолько хриплый и жуткий, что хочется смеяться, но я себя сдерживаю. Франциск понимающие кивает. Интересно, а он хоть что-то чувствует? Возможно, эта утрата подкосила и его самого? — Проводить тебя до ванны? — заботливо спрашивает брат. Кажется, я впервые вижу его таким. — Нет, — мне и правда не хочется, чтобы он за мной ходил. Франк окидывает меня взглядом, словно оценивая моё состояние, и только после этого, покидает комнату. Как же не хочется его отпускать! Пусть он вернётся и вновь меня обнимет и я снова почувствую этот едва уловимый мамин аромат… Странно, ведь всего секунду назад я не хотела этого. Я падаю на кровать, не в силах что-либо сделать. И вновь рыдаю. За дверью слышатся стремительно отдаляющиеся шаги.