Их ночной кошмар

Тихий скрип двери волной пронесся по беззвучной комнате, оживляя царившие в ней пустоту и гнетущую атмосферу одиночества. Коридорная лампа тусклым больничным светом пролилась островком на мир мрака, заставляя уродливых демонов тени начать свою пляску на каждом предмете. Темноволосый мужчина привычным движением бросил ключи на стол и закрыл за собой дверь, снова погружая мотельный номер в обволакивающую грязную тьму. Его неизменный черный пиджак сейчас небрежно висел на плечах, а классическая белая рубашка была пропитана багряной кровью. Даже ему самому не вспомнить: чья именно эта кровь, так что вполне возможно, что и его собственная. Нетвердой поступью незнакомец двинулся в ванну, по пути опираясь на попавшиеся под руку предметы. Мир каруселью кружился перед глазами, сливаясь в одно черно-серое пятно. Такой медленной, надоедливой каруселью, которая ничего не приносит кроме неприятной горечи в горле. Но он привык и к ней. С недавних пор это обычное для мужчины состояние. Виноваты и выпивка и шальные удары в уличных драках, но кого это волнует. Главное, что это позволяет ему забыться, отключиться от внешнего мира и собственных проблем. Не включая раздражающий глаза свет, он опустился на край ванны. Что-то тянуло его вниз, и мужчина немного покачивался от этой тяжести. Незнакомец запрокинул голову назад и закрыл глаза, пытаясь таким нехитрым жестом хоть немного прийти в себя, ну или хотя бы сделать четкой картинку комнаты, виднеющейся из зауженной двери ванной комнаты. Костяшки жгло болью, и, кажется, пальцы уже никогда не смогут сжать кулак, так сильно их свело судорогой. Но на лице играла безумная усмешка. Собственные демоны рвались из его тела на свободу, обнажая свою уродливую, грязную, мерзкую сущность. Они рвали его на части, ломали ребра, выворачивали наизнанку дыхание. И порой в сознание закрадывалась мысль, что они это и есть он сам без фальши и масок. Это он, оттирающий засохшую кровь с рук; это он, нарывающийся на драку в пьяном угаре; это он, заливающий свою пустоту в гнилой душе русской водкой. И вот уже нет того самого человека, который до последнего пытался без жертв отпустить заложников и просто отдохнуть в Мексике от всего этого дерьма. А есть только он. Обычный вор и убийца. Краем глаза мужчина замечает, как загорается свет настольной лампы, и мягкий акварельный силуэт бесшумно ступает босыми ногами на холодную плитку. Не произнося ни звука, тень теплыми пальцами обхватывает его руку и промывает раны под проточной водой. Ее волосы щекочут его кожу, а спокойное дыхание умиротворяет и уменьшает тупую боль. Такого маленького источника света, как лампа в комнате, хватает, чтобы он мог разглядеть сонный блеск в ее глазах и спавшую с плеча лямку ее майки. Мужчина думает о том, что малышка уже наверняка привыкла к его новой привычке, и теперь не ждет его по ночам. И теперь только просыпается от пьяного шума. Думает о том, что она больше не отчитывает его за такой образ жизни и просто смирилась. И все же, думает он, она до сих пор хранит под рукой бинты, а утром на прикроватной тумбочке его будет ждать стакан с водой и лекарство от похмелья. В полной тишине она расстегивает каждую пуговицу на его промокшей от пота и крови рубашке, осторожно касается плеч и, скользнув вниз на спину, позволяет одежде просто упасть с его расслабленных рук. Мрак обволакивал их, невидимой лентой обвивая и соединяя друг с другом. В режущем глаза сумраке, она не увидела всех синяков и ссадин на его теле. А он не заметил, как она прикусила губу, чувствуя под пальцами каждый его шрам. Незнакомец терпеливо ждет, пропуская удары секундной стрелки, пока девушка дезинфицирует и перевязывает его руки. Да, сейчас он именно «незнакомец» — Сет, тебе нужно отдохнуть, — хриплый голос идеальной нотой ложится на нотный стан, от чего у Гекко кружится голова и вверх по спине бегут мурашки. Но он до последнего убеждает себя, что это лишь действие водки. Но его руки уже тянутся к беззащитной дочери проповедника, будто это и не его решение, и прижимают к обнаженному телу мужчины, обвивая ее талию. Горячий лоб обжигает ей плечо, и Кейт беззвучно вздыхает, но медленно скользит теплыми пальцами по жестким волосам бандита. Она знает, каково это потерять семью. Эта боль не уходит со временем, а лишь притупляет острие своего копья. Поэтому Кейт не возражает, когда Сет касается жаркими губами ее шеи и довольно грубо мнет в руках ее ягодицы. — Моя девочка, — пьяно шепчет ей на ухо Гекко, а она безучастно обводит пальцем каждый фрагмент его татуировки. Кейт знает, что эта его игра не зайдет дальше обычных прикосновений и поцелуев. Только поэтому она кладет руки ему на плечи и чуть отклоняет голову в сторону, подставляя нежную кожу под его укусы. Да, исключительно поэтому. Фуллер позволяет ему такую маленькую прихоть ночь за ночью, будто и сама хочет опьянеть от его прикосновений. Ведь, чувствуя, как он гладит ее спину под майкой, девушка теряет голову. Сет сильнее прижимает ее к себе, позволяя ей ощутить свой напрягшийся член, и улыбается от того, что девочка мелко дрожит в его руках. Мужчина с наслаждением проводит языком по ее покрасневшему ушку и прикусывает мочку, чуть оттянув кожу. «Почему она не сопротивляется?» — стучит в больной голове Сета, когда он избавляет ее от ненужной майки. «Почему не отвечает?» — его мысли путаются и будто скатываются в клубок колючей проволоки. А Кейт куклой не двигается в объятьях мужчины и лишь бесцельно рисует узоры на плечах, спине, руках Гекко. И даже когда Сет скользит под легкую ткань ее белья, обхватывая грубыми шершавыми пальцами обнаженные ягодицы так сильно, что наверняка останутся следы, девушка лишь шипит от боли. Вот только почему-то Фуллер ловит каждое его движение и только по наклону головы понимает, что Сет собирается сделать. Она чувствует соленый привкус металла на своих губах, но жар поцелуя не дает ей опомниться. Кейт впервые за несколько недель отвечает ему, так скованно и неумело, что у Гекко срывает крышу лишь от осознания того, что его девочка еще так невинна. Разбитые в кровь губы саднят, но это ощущение ничто по сравнению с ее горячим языком, переплетающим его собственный. И вот Сет уже не помнит ни одного грязного, пошлого, похотливого поцелуя. А ведь каждую ночь он пробует на вкус красоток, зажимая их в переулках за барами. Гекко никогда не раздевает Кейти полностью, боясь собственных желаний и несдержанности. Он позволяет себе лишь взрослые поцелуи, будто это может удовлетворить. Она для него как наркотик, влекущий его раз за разом все сильнее, и вот он уже пробует его на самый кончик языка, но вовремя останавливается. И только дрожащая девушка совсем и не подозревает, как действует на мужчину. Сет чувствует всем телом, как температура Кейт резко подскакивает, а дыхание становится рваным и учащенным. В тусклом свете он видит блеск предательских слез возбуждения на ее ресницах. Гекко так хочется опрокинуть дочь проповедника на пол и заставить кричать и извиваться от жара и наслаждения, видеть испарину на ее коже, услышать собственное имя в порыве страсти. Нет. Он не должен этого делать. Сет вдруг резко отстраняется и отталкивает девушку к двери. Но, к его удивлению, Кейт привыкла и к этому. Она ловко отходит назад еще до того, как руки мужчины успевают ее коснуться, и закрывает дверь. Гекко слышит, как щелкает выключатель лампы, и тоненькая полоска света у самого пола исчезает, забирая с собой и тень босых ног его девочки. Пальцы до боли сжимают край раковины, и Сет медленно переваливается в ванну, дернув на себя переключатель. Тут же из душа на него хлынула теплая вода. Но она, вопреки всему, не проясняет мысли или приводит в себя, как пишут в дешевых романах, а лишь заставляет одежду неприятно липнуть к телу. Гекко судорожно расстегивает ремень своих брюк, его пальцы не слушаются, а пуговица кажется слишком мелкой, но мужчина все-таки дергает вниз резинку своего белья, обхватывая пульсирующий член. Резко, грубо, быстро он двигает рукой по обжигающему стволу, как нетерпеливый школьник, представляя себе ту, которой не может обладать. Сет и сам не замечает, как вдыхает запах бинтов на костяшках, которые еще хранят частицу его маленькой девочки, и скрипит зубами от невыносимого вожделения. — Кейт, — шепчет он, чуть сильнее сжимая собственный член, — Кейт, — его пальцы немеют от боли, которую причиняют ему еще свежие раны, но в ушах будто вакуум, а в мыслях только неловкая дрожащая девушка. Она никогда не узнает об этом. Как и он, никогда не узнает о том, что Фуллер сейчас сидит на полу около двери, как и каждую ночь до этого, зажав рот рукой, чтобы не проронить и звука, слышит каждый его вздох. Ее голова лежит на прижатых к груди коленях, а лицо горит алым пламенем. Она и сама не знает, зачем остается здесь. Может от собственной боли где-то в сердце, а может от испепеляющей волны, которая течет по позвоночнику и разливается внизу живота. И от чего-то ей становится невыносимо грустно. Наутро Сет опять встанет с головной болью и сухостью в горле, а Кейт уйдет еще до его пробуждения, оттягивая после всех ночных событий их встречу еще на некоторое время.