Далекая любовь

Когда Сехун вышел из здания компании, было уже далеко за полночь. После утомительных и долгих тренировок в танцевальной студии, доводя до совершенства свои и без того прекрасные навыки, приобретенные за время пребывания в группе, макнэ буквально с ног валился от усталости. До своего дома, куда сегодня милостиво разрешил отправиться ему директор, идти было обычным шагом около двадцати минут. Часы показывали половину второго ночи. Остальные работники их небольшого клуба разошлись еще два часа назад. Сехуну же пришлось остаться, чтобы догнать своих одногруппников по графику. Проведенные почти две недели в больнице после аварии, в которой он все же не сильно пострадал, не прошли даром. Теперь приходилось работать в усиленном темпе. Уже давно Сехун так сильно не уставал и даже немного отвык от таких нагрузок за время своего больничного отдыха. Но приходилось быстро наверстывать упущенное. Прошло всего три дня с момента его возвращения. Впереди еще была, по меньшей мере, неделя таких тренировок. Но сегодня директор сам пришел в комнату, где занимался макнэ, и дал ему один выходной. Это показалось Сехуну странным, обычно он заставлял их работать до изнеможения, но тут, видимо, у директора появилось чувство сострадания к почти не спавшему трое суток парню. И теперь Сехун медленно плелся домой, даже не подумав о такси. Несмотря на усталость, ему хотелось пройтись по ночному городу и подышать свежим воздухом. Когда парень, наконец, подошел к своему дому, он почти спал. Тяжело дыша, макнэ поднялся на пятый этаж без лифта и остановился около двери, роясь в карманах в поисках ключей. Но тут дверь сама раскрылась перед ним, и изнутри послышались громкая музыка и радостный голос Лухана:       — О, а вот и наш макнэшка пожаловал! Проходи, давай, Сехунни, — хён втянул младшего в квартиру и захлопнул дверь.       — Что тут происходит? — недоуменно спросил Сехун, медленно разуваясь и проходя в гостиную.       — Вечеринкааа!!! — заорал Лухан прямо ему в ухо. — Давай, присоединяйся к нам. Сехун разозлился. Он пришел домой в надежде, наконец, лечь в кровать и немного поспать, а тут неожиданно приехал Лухан и устроил черт знает что в его доме! Сдерживая себя, макнэ прошел к гостям и произнес:       — Уже поздно и я хотел бы отдохнуть. Вечеринка окончена! Гости, приглашенные китайцем, удивленно переглянулись. Многие из них знали Сехуна как всегда веселого и общительного парня, но сейчас он не показался им таковым.       — Сехун, ты чего? Как это, окончена? — уставился на него хён, широко раскрыв глаза. Макнэ, не обращая внимания на Лухана, проводил гостей и, закрыв за ними дверь, уже не сдерживая гнев, закричал:       — Какого, блять, хрена, ты тут устроил? И почему не предупредил, что сегодня приедешь? Почему я вечно все узнаю в последний момент?       — Я ждал тебя со вчерашнего вечера! На звонки ты не отвечаешь, дома тебя нет. Я не знал, где тебя искать. Устроил вечеринку. Думал, что тебе понравится. Но в последнее время ты всем недоволен. Сехунни, почему ты стал таким? — Лухан грустно воззрился на него.       — Хён, тебе сейчас лучше уйти, — Сехун устало опустился на диван и прикрыл глаза. — Ты не знаешь, что тут произошло за то время, пока тебя не было, а я не хочу сейчас ничего рассказывать. Уходи, пожалуйста. Я не хочу ругаться с тобой. Лухан молча сел рядом и заглянул в уже чуть успокоившееся лицо макнэ. "- Ты все такой же ребенок", — мысленно улыбнулся китаец, рассматривая его. Руки парня хотели дотронуться до него, но боялись. Боялись, что тот снова оттолкнет их. Как тогда, когда Лухан просил Сехуна поехать с ним. Макнэ не хотел ехать, потому что желал остаться в группе. Но спустя несколько лет группа временно прекратила свою деятельность, и сейчас все мемберы были далеко друг от друга. Сехун устроился танцором в клубе, где оказался очень строгий директор. Он изводил его тренировками. "— Но что же произошло с Сехуном за эти два месяца?" — подумал Лухан, все-таки давая вольность себе. Он просунул руки под футболку макнэ и поднял ее до подбородка. Глаза Сехуна удивленно распахнулись.       — Что ты делаешь, хён? Лухан не ответил. Он прижался лицом к впалому животу макнэ и вдохнул его карамельный запах. Сехун не шевелился, находясь в полу шоковом состоянии и лишь молча наблюдал за движениями хёна.       — Ты все такой же сладкий, Сехунни, — прошептал китаец, и начал целовать его мягкую нежную кожу. — Но теперь ты только мой Сехунни. Я никому тебя больше не отдам. Макнэ опешил от таких слов, но мысленно он был рад до ужаса. Мягкие и нежные губы Лухана, скользящие по его торсу, доставляли парню весьма приятные ощущения. Он едва не стонал от наслаждения. Лухан, радуясь в душе, что Сехун не отталкивает его, снял с него штаны и боксеры и приступил к более решительным действиям.       — Хён…, — послышался удивленный и полный нежности голос макнэ. И хотя сам Сехун давно хотел этого, все же он до сих пор боялся себе в этом признаться. Боялся признать, что любит Лухана еще со времен их дебюта.       — Я хочу тебя, Сехунни, — хрипло выдохнул Лухан и впился поцелуем в губы Сехуна. Тот ответил на поцелуй, чем несильно, но все же удивил своего хёна. Макнэ проник языком в его рот и сплелся с его языком. Их дикий первобытный танец страсти, скрытый в глубине чувств, продолжался довольно долго, пока Лухан, наконец, не оторвался от его сладких губ и начал исследовать тело Сехуна губами. Острый розовый язычок медленно обводил соски младшего, срывая с его губ стоны наслаждения. Старший спустился ниже и бесстыдно облизнувшись, обхватил губами головку возбужденного члена макнэ и начал ее посасывать. Сехун еще громче застонал, не в силах сдерживаться и двигая бедрами навстречу теплой пещерке рта Лухана. Его длинные пальцы запутались в его светлых волосах. Лухан выпустил мокрый орган изо рта, и, мягко улыбнувшись своему Сехунни, разделся сам. Увидев небольшой страх в глазах Сехуна, китаец прошептал:       — Все будет хорошо. И снова впился страстным поцелуем в теплые податливые губы. Между тем его пальцы проникли в узкую дырочку сзади и стали растягивать ее. Макнэ тихо застонал в губы Лухана. Движения его пальцев приносили боль и удовольствие одновременно. Когда Сехун почувствовал головку члена хёна там, то мышцы его сжались.       — Расслабься, — ласково прошептал ему на ушко Лухан, оторвавшись на мгновение от его губ, и резко вошел. Сехун резко втянул в себя воздух и попытался высвободиться из рук хёна, но тот не давал ему пошевелиться.       — Потерпи немного, Сехунни, — тихо сказал он ему, медленно двигаясь в нем. Когда Лухан прошелся в первый раз по простате, макнэ глухо застонал, прикрыв рот рукой. Почувствовав, что макнэ окончательно расслабился, его движения стали резкими и грубыми. Сехун же громко стонал в подушку, уже не сдерживая себя и быстро двигая рукой по своему возбужденному члену. Излившись на простыни, он стал двигать бедрами навстречу Лухану, сжимая в кулаке угол подушки и кусая губы до крови. Лухан, чувствуя разрядку, несколько раз резко двинулся внутри Сехуна и кончил.       — Надеюсь, после этого ты будешь мне все рассказывать? — с умопомрачительной нежностью в голосе спросил Лухан, обессилено опустившись на подушку рядом с Сехом.       — Буду, хён. Я люблю тебя, — и Сехун оставил засос на его ключице в подтверждение своих слов.