Покой
18 августа 2016 г. в 14:00
Те редкие минуты, когда не надо было никуда бежать, не надо было выполнять задания, переданные от сенатора Органы, не надо было убивать и взрывать, не надо было следить в Силе за всей Галактикой. Те редкие минуты, когда Нарек спокойно сопел в своей кроватке, а Кейнан и Эзра не пытались подколоть мужа, потому что тоже спали.
Те редкие минуты, когда они оставались наедине.
Асажж не любила замкнутые пространства. Она предпочитала смотреть сквозь толстые транспаристиловые иллюминаторы на звёзды, мерцающие вдалеке. А ещё она в эти минуты становилась немногословной и предпочитала просто молчать, слушая дыхание мирно спящего ребёнка и дыхание его отца.
Свет был выключен, и весь корабль, за исключением пилотов и некоторых членов экипажа, видел уже десятый сон. Асажж стояла у иллюминатора, глядя, как подмигивал ей центр Галактики, как улыбался Сверкающий Бриллиант, как жарко палили Тату I и Тату II, как вспыхивала сверхновая где-то на Дальних рубежах. И она как никогда чувствовала Силу, льющуюся через неё, через мужа, через сына, через каждое существо в этом мире. Сила похожа на море: она то набегает волной на неё, то ускользает, но не набрасывается, не обессиливает.
Покой. Об этом ли говорили джедаи? Если да, то она прямо сейчас готова была стать одной из них.
В такие минуты Асажж как никогда чувствовала себя матерью и женой.
Инквизитор знал, что она не спала, поэтому поднялся; сверкая серебряными глазами (а не жёлтыми, ситхскими), подошёл к ней, помялся рядом, а потом положил ледяные белые руки на худые острые плечи жены, упёршись подбородком в гладко выбритую макушку.
– Ты опять завтра не встанешь, – произнёс он тихо, чтобы не разбудить Нарека.
– Встану, – пообещала Асажж, чувствуя редкое дыхание, скользящее по лысине. – Раньше ведь вставала.
– Тогда ты была на порядок моложе. И в кафе не было недостатка.
Вентресс хмыкнула и облокотилась на мужа, зная, что он не будет против.
– Я выживала везде, где только можно было – выживу и сейчас.
– Тебе помогала твоя ненависть, Асажж. А сейчас её в тебе нет.
– Зато есть страх, который неминуемо к ней ведёт.
– Ты же отреклась от пути ситхов, нет?
Асажж вздохнула и отстранилась, прикасаясь тонкими пальцами к транспаристилу.
– Я слишком долго служила Тёмной стороне, чтобы просто так забыть о ней. Я – Ночная ведьма, Тьма живёт во мне без моего разрешения. Как и в тебе, Ингирус.
Инквизитор вздрогнул, услышав это имя, и отвернулся, отводя взгляд.
– Ты слишком много перенесла.
– Ты тоже.
Пау’ан покачал головой, складывая руки на груди.
– Тебе досталось гораздо больше.
Он знал: в далёком детстве Асажж послужила откупом от наёмников, потом, после смерти своего хозяина, училась у джедая Кая Нарека, после его трагической гибели окончательно пала на Тёмную сторону Силы, пережила предательство графа Дуку, сумела вырваться из смертельной ловушки и пережить Приказ 66. С лёгкой руки Асоки работала на Органу, пока Восстание не оформилось окончательно. А потом встретила его и снова познала всю боль своего существования.
Потому что тогда у них не было общего будущего. Да и сейчас оно выглядело скорее видением Силы, чем реальностью.
– Ингирус…
Инквизитор знал, что надо делать: обнять жену, не дать ей снова опуститься в болото Тьмы. Вытащить её оттуда, напомнить, что, кроме прошлого и будущего, у них есть и настоящее.
Такое короткое и такое желанное, ускользающее с каждой секундой.
Инквизитор знал, что только с ним она чувствует покой.
Что только с ним она осознала всю глубину слова «любовь».
Раньше она её не знала.
– Выберемся, – пообещал Ингирус. – Куда мы денемся.
И Асажж отчаянно хотелось в это верить.