Возвращение к прошлому

Иголка постоянно кололась и выпадала из пальцев, нитки запутывались. Это раздражало Петцайт неимоверно, но она молчала и продолжала пришивать к рубашке оторванные пуговицы. В конце концов, не заставлять же Калаверайт заниматься этим – ей и так пришлось несколько часов возиться со стиральной машиной. Петцайт поправила съехавшую лямку бюстгальтера и перевернула рубашку, собираясь заняться дыркой на рукаве. Пятно на плече так и не отстиралось толком – подсохшая кровь тяжело сходит. Иголка опять упала на пол, и Петцайт тихо выругалась, пытаясь подцепить ее, не испортив маникюр. С иголкой лучше всего ладила Кермесайт, и готовила она замечательно. А Бертерайт была совершенно не в тягость стирка. Но какая уж теперь разница, в самом деле. Просто провести ладонью над несчастной дыркой, задействовав толику магии – и готово. Какое огромное искушение, кто бы мог подумать. Но они теперь примерные девочки, обычные люди, у них обычная жизнь. Хотя в последнее время Петцайт все чаще казалось, что эта обычная жизнь – не для них с Калаверайт. Бертерайт и Кермесайт она удается гораздо лучше. Как и стирка, готовка и штопка. Наверное, было бы проще, если бы воины в матросках отобрали их силу совсем, без остатка, но Петцайт не хотела об этом даже думать. Отказаться от магии – это одно, а потерять ее – совсем другое. Так что то, что им всего лишь промыли – очистили – мозги с помощью Серебряного Кристалла – совершенно точно к лучшему. И потом, какое-то время все шло вполне неплохо. Они с Калаверайт заново обрели вроде-как-утраченных сестер, из их жизни исчезли Рубеус и его постоянные прихоти. Жизнь в некотором роде налаживалась, обычно хмурая Петцайт даже стала иногда улыбаться. А потом начали накапливаться неприятности. Не смертельные, но ужасно досадные и раздражающие – вроде необходимости вести домашнее хозяйство и ограниченного дохода (не так уж много можно получить с небольшой косметической лавки). А был еще общественный транспорт, и приходилось каждый день рано вставать и практически непрерывно контактировать с людьми. Все эти мелкие неудобства накапливались, как снежный ком, и едва-едва не погребали Петцайт под собой. В глазах Калаверайт она видела точно такую же тоску по опасному, злому и нервному прошлому, как и в зеркале. Но возможности возвращения у них не было, нельзя было ни на йоту отойти от обычной смертной жизни – ограбить, к примеру, какого-нибудь богатея или отвадить с помощью магии непонятливого ухажера. Петцайт – да и все бывшие сестры-преследовательницы – больше не хотели убивать и причинять людям боль. Они действительно стали добрыми - наверное, это все промывка мозгов так подействовала. Но Петцайт и Калаверайт нет-нет, да задумывались о том, чтобы вернуть хотя бы часть прошлого. Забрать деньги у того, у кого их и так много, он ведь ничуть не пострадает. Отомстить по мелочи, повлияв на человеческий разум – совсем легонько, все равно что слабительного подсыпать, только дешевле и проще. Что-нибудь еще в этом роде. Но было бы глупо считать, что воины в матросках не заметят, если они примутся за старое – пусть даже в таком, облегченном варианте. Об этом сестрам не уставала твердить рассудительная Бертерайт, да они и сами все прекрасно понимали. И тем не менее, раз за разом Петцайт и Калаверайт не могли удержаться. Вроде бы совсем понемногу, чуть-чуть, но все равно несколько дней после дышали через раз и постоянно оглядывались, ища глазами знакомые матроски. А потом зарекались, обещали сами себе больше ни-ни, только обычная жизнь, никакой магической выгоды. Сестры смотрели на них то ли укоризненно, то ли испуганно, стирали и штопали порванные на деле вещи, несколько раз даже принимали участие в очередных приключениях, но с каждым днем все сильнее мрачнели и отдалялись. И вот теперь – последняя капля, они ушли, эмоциональная Кермесайт даже расплакалась. И самое обидное – что в этот раз Петцайт и Калаверайт даже не были виноваты. ...Погода в тот день выдалась солнечная, небо ясное-ясное, голубое. На Немезисе такого не было. В общем, самое то, чтобы прогуляться по какому-нибудь парку, или просто по улицам. Проветриться. Они и пошли – вдвоем, Кермесайт и Бертерайт были заняты в лавке. Но и без них было неплохо – поехали в ближайший парк, смотрели на зелень вокруг, покормили каких-то птиц, понюхали цветы. Практически идиллия. Нужно было сразу догадаться, что долго так продолжаться не может, и вечером обязательно случится что-нибудь плохое. Когда они возвращались домой, небо уже начало наливаться синим, но было по-прежнему ясным, в просветах между домами виднелись звезды, особенно яркие из-за новолуния. Калаверайт постоянно задирала голову и смотрела на них, и все время что-то говорила, вроде как о том, что стоит переехать из Токио. Сменить обстановку. Куда-нибудь в Европу, или, может, в Америку. Петцайт слушала ее и улыбалась уголком губ, едва заметно. Окрик они обе услышали не сразу, а когда услышали – не сразу обернулись. – Эй, вы, – повторила высокая темная фигура. – Не боитесь гулять по ночам, девочки? Петцайт огляделась вокруг – в непосредственной близости обнаружились еще четверо, такие же высокие и широкоплечие. Калаверайт их тоже заметила, скосила взгляд на сестру и спросила: – Почему все время мы влипаем в переделки, а? Петцайт промолчала, только пожала плечами. Главарь шайки еще раз окликнул их и потребовал деньги, украшения и прочие ценности. Переглянувшись, сестры начали рыться в сумочках. Денег у них было не так уж и много, жалко, конечно, но не слишком. Терпимо. А вот золотую цепочку и серьги Калаверайт терять было обидно. Петцайт подарила ей их на день рождения, в прошлом году. Ничего, подарит еще. И все бы обошлось, но в тот момент, когда главный бандит закончил их обшаривать, из тени выступил один из его подручных и, сально улыбаясь, предложил забрать у "девочек" еще кое-что. Калаверайт побледнела так сильно, что было заметно даже в сумерках, и это стало последней каплей. Кинув быстрый взгляд на сестру, Петцайт выбросила вперед руку и призвала силу. Она давно уже пульсировала в кончиках пальцев, рвалась на волю вместе с досадой и раздражением. И теперь из ладоней Петцайт наконец-то выстрелили черные молнии, привычный Темный Гром. Первым упал на землю подручный главаря, тот самый, из-за которого так побледнела Калаверайт. Потом – сам главарь, в отместку за золотую цепочку и серьги. Темный Гром прошивал тела насквозь, заставляя их сдохнуть почти мгновенно. Петцайт как раз разделывалась с последним, пятым по счету бандитом, когда услышала испуганный окрик Калаверайт. Обернулась тут же, но оказалось, что помощь уже не нужна. Неучтенный, шестой подонок был мертв, валялся на асфальте, выронив револьвер. Вокруг его шеи обвивалась гладкая черная лента, видимо, и послужившая причиной смерти. Другой конец ленты держала в руке Калаверайт. Петцайт подошла к главарю шайки и отобрала у него цепочку и серьги, по счастью, даже не запачкавшиеся. Потом вернулась к сестре и застегнула цепочку у нее на шее, а серьги вложила в руку. Калаверайт не билась в истерике, ее даже не вырвало, но карие ее глаза казались пустыми. Так получилось, что она ни разу не убивала до этого дня. ...В общем, этот случай, наверное, переполнил чащу терпения младших сестер. Тем вечером Кермесайт зашивала на Петцайт рубашку – порвалась в драке, кажется, какой-то из бандитов все-таки зацепил ножом – и нервно улыбалась. Глаза у нее были влажными, ресницы дрожали. Она еще сказала тогда: – Ничего, все равно получится. Как-нибудь по-другому. А на следующее утро Бертерайт нашла Петцайт на кухне, села рядом на табурет, как обычно безупречно ровно держа спину, и сказала, что они с Кермесайт переезжают в другой район. Откроют там свой магазинчик, будут жить обычной, смертной жизнью. Голос у Бертерайт был спокойным и даже не дрожал. Вечером того же дня они действительно переехали, не оставив нового адреса. Скверно все это было, на самом деле скверно. Петцайт нечасто позволяла себе эмоции, но на этот раз была действительно расстроена, что уж говорить о Калаверайт. С переезда младших прошло уже несколько дней, а наладить хозяйство без них так и не получилось. И клиентов в лавке, кажется, поубавилось. Петцайт вздохнула украдкой и, прикусив губу, провела над так и не дошитой дыркой ладонью. Дырка послушно затянулась. Наверное, обычная жизнь действительно не для них с сестрой. – Петц? Обернувшись, Петцайт увидела Калаверайт, стоящую в дверном проеме. – Ты скоро? – Я уже, – Петцайт отложила иголку с ниткой, развернула и надела рубашку. – Идем? Калаверайт кивнула. Сегодня начинали действовать специальные сезонные скидки, так что в лавке ожидался особенный наплыв клиентов, а нужно было еще успеть позавтракать. С домашней готовкой тоже как-то не заладилось, так что завтракали-обедали-ужинали сестры чаще всего в дешевом кафе по дороге из дома на работу. Сегодня там было довольно мало народа – какая-то влюбленная парочка в углу зала да респектабельный мужчина средних лет около окна. Сестры заняли свой любимый столик и заказали официантке фирменное. Пока ждали заказ, Калаверайт снова говорила о смене обстановки, трещала без умолку, в общем, почти как обычно. Когда в кафе зашли новые посетители, еда в тарелке у Петцайт уже почти кончилась. Негромко хлопнула дверь кафе, сестры не обернулись на звук – им, по большому счету, не было дела до окружающих. Поэтому врезавшаяся в их столик ветвящаяся черная молния стала для обеих полнейшей неожиданностью. Тем не менее, Петцайт среагировала мгновенно, схватив сестру за руку и вместе с ней перекатившись за колонну неподалеку. Потом вскинула руку в сторону входных дверей и наугад выстрелила Темным Громом. – Как думаешь, это воины в матросках? – тихо спросила Калаверайт. Голос ее звучал нервно, но не испуганно. – Молнии. Похоже на Юпитер. – Может быть, – так же тихо ответила Петцайт. В колонну где-то над их головами врезалась еще одна молния, посыпалась каменная крошка. – Вон дверь в подсобку, - снова подала голос Калаверайт. – Надо попробовать туда добраться. Петцайт кивнула и прикрыла глаза, собирая силу в кончиках пальцев. Некоторое время было тихо, потом еще одна молния вспорола пол слева от колонны. Запахло озоном и пылью. Новые посетители кафе, кем бы они ни были, явно развлекались. А потом Калаверайт положила ладонь сестре на плечо, останавливая, и вздохнула с досадой. – Погоди. Я пойду. – Почему это? – Ты сильная. Ты меня прикроешь. А я тебя... в общем, у меня хуже получится. Это звучало бы очень трогательно, если бы не обстоятельства. Петцайт снова кивнула. Калаверайт улыбнулась уголком губ и выскользнула из-за колонны. Петцайт последовала за ней, настороженно косясь в сторону двери. Она старалась прикрыть сестру, действительно старалась. Так же, как старалась быть собранной и спокойной. В конце концов, не могут же они умереть вот так, в каком-то дешевом кафе, от рук неизвестно кого. Но несмотря на все старания, одна из молний прошила Калаверайт бок, а самой Петцайт опалило левое плечо. Были бы они обычными, смертными людьми – уже лежали бы мертвые. Но до подсобки они все-таки добрались. Хотя это было глупо, наверное – если бы их противники действовали всерьез, а не играючи, давно бы уже спалили к чертям собачьим и подсобку, и все кафе заодно. – Ты как, старушка? – спросила Калаверайт у сестры, поворачивая к ней голову. – Ты кого назвала старой? – привычно огрызнулась Петцайт, поднимаясь с пола. Плечо жгло. Дотянувшись до сестры, Петцайт коснулась раны в ее боку и попыталась вспомнить то немногое, что знала об исцеляющей магии. Потом плюнула и, оторвав от своей рубашки широкую полосу, начала бинтовать. Голова была спокойной и ясной, только немного было обидно из-за снова порванной рубашки. – Я знаю, куда мы потом поедем, – негромко сказала Калаверайт, улыбаясь. – Помолчи, – отмахнулась Петцайт. Бинтовать одной рукой было ужасно неудобно. – Австралия, – улыбнулась Калаверайт еще шире. Петцайт кивнула, уголок ее губ непроизвольно дернулся. Австралия, значит. Не так уж и плохо. Там тепло и хорошие пляжи. Жаль только, ехать придется далеко. Она продолжала бинтовать, а Калаверайт тяжело дышала и улыбалась. – Подожди, – напряглась она вдруг. – Это не воины в матросках. Кажется, там не было Юпитер. Не было же? Петцайт снова кивнула – мельком увиденные фигуры, застывшие возле дверей кафе, вроде бы были мужскими. – Хорошо, – Калаверайт выдохнула, расслабившись. – А я уж подумала, у нас неприятности. Когда Петцайт закончила бинтовать, повязка почти сразу же пропиталась кровью. Кажется, это были какие-то неправильные молнии, они не прижигали рану. Калаверайт материализовала в руке черную гладкую ленту. Петцайт собрала силу в правой ладони. Они вместе толкнули дверь и выбежали в разгромленный зал кафе, одновременно вскидывая руки. Кирал брезгливо тронул труп одной из девушек носком сапога и обернулся к брату. Тот недовольно разглядывал обожженную руку – та, высокая, все-таки успела его зацепить. Но это неважно. Теперь предательницы мертвы, и госпожа Изумруд непременно будет этим довольна.