Желание

Пайн не думал, что ситуация может стать еще невероятнее. Впрочем, ему бы стоило уже привыкнуть, что с Ропером никогда нельзя знать наверняка. - Ты не пьешь, не трахаешься. Я не уверен, что могу доверять человеку, у которого нет желаний. - Ну, эм… У меня есть желания. Они просто… очень узконаправленные. Ропер посмотрел на него своим пронизывающим взглядом, и Пайн смотрел в ответ. В этот момент все еще можно было бы спустить на тормозах, посмеяться, сделать вид, что это все шутка и пойти в свой номер и забыть об этом разговоре. Но он этого не сделал. Он продолжил смотреть на Ропера, а Ропер улыбнулся той самой мягкой, успокаивающей улыбкой. - Что ж, давай проверим это? Они поднялись в отель в тишине. Ропер отпер дверь и вежливо пригласил войти внутрь. Комната была такой же, как и его, большой, впечатляющей, с налетом роскоши, оплаченной ядом. Ропер вошел следом, а дверь закрылась с удивительно громким звуком, эхо которого еще долго звучало в голове Пайна. Ропер не стал включать свет, так что они стояли в темноте друг напротив друга. - Что ж, - сказал Ропер с ноткой веселости, постоянно присутствующей в его голосе, - тогда снимай одежду. Он раздевался аккуратно, деловито, не пытаясь привлечь внимание или соблазнить. Сплошная практичность, в то время как Ропер смотрел на него. Сначала рубашка, потом ботинки и носки, штаны и белье. Он не пытался прикрыть наготу, а просто стоял, опустив руки и смотря на Ропера. В темноте было сложно что-либо увидеть, но он был уверен, что Ропер улыбается. - На кровать. Он подчинился, аккуратно садясь на край. Ропер наконец-то пошевелился, склонившись над ним. Затем он очень мягко коснулся вытянутой рукой груди Пайна. Его пальцы были очень теплыми и приятными. - Ты все еще можешь отказаться, - он сказал так же весело. - Я не обижусь. Пайн не знал, так ли это. Отпустит ли его Ропер, если он неожиданно пожмет плечами и скажет, что он хотел не этого. Если он просто посмеется и притворится, что это все была игра. Возможно. Он ничего не получит, если обидится. А может Ропер просто рассмеется и пометит в своей голове это как что-то, что можно использовать против Пайна, если возникнет такая необходимость. Но Пайн не пошевелился, вместо этого он уставился на Ропера с высоко поднятым подбородком, а Ропер вернул взгляд, усмехнулся своей коронной усмешкой, подался вперед и поцеловал его. Это был жесткий, резкий поцелуй человека, который точно знает, чего хочет, как он это хочет и как именно он это получит. Именно так и должен целоваться Ропер. И на него нужно отвечать также же жестко или же, наоборот, принять его, раствориться в нем. Так что Пайн ответил, с яростью, страстью и настойчивостью. Он обхватил плечи, прислоняясь к все еще одетому телу партнера, провел руками по волосам Ропера, дотрагиваясь до незащищенного воротником рубашки участка шеи. - Ты раньше этим занимался? – спросил Ропер, вежливо и ненавязчиво, будто и не они только что обменивались поцелуями, от которых перехватывает дыхание. - Нет. Это был правильный ответ? Нужно ли было соврать, притвориться уверенным в себе, имевшим множество мужчин в своей постели? Нет, уж лучше правда. Малейшая неловкость, и его неопытность станет очевидной, что может вызвать ненужные вопросы. К тому же, возможно, Роперу польстит этот ответ, хотя он и никогда это не покажет. Ропер просто кивнул вместо ответа. Никаких обещаний быть нежным, быть кем-то кроме самого себя. Пайн и не ожидал ничего другого от этого человека. Он и не хотел ничего другого… Ропер спокойно подвинул его, подталкивая вниз, чтобы он распластался на кровати. И вот он наконец-то расстегнул штаны, хотя не сделал даже попытки расстегнуть рубашку, снял их прежде, чем вынуть кое-что из шкафа, и вернулся, склонившись над Пайном. - Ноги вверх, - сказал он, трогая бедра Пайна. Его руки были горячими, даже слишком, так что Пайн, видимо, что-то промычал, потому что Ропер погладил его и сказал: - Полегче! – так, что, казалось, будто он был почти добр. Он спокойно положил ноги Пайна себе на плечи. Было неудобно, но не больно. - Расслабься немного, я не причиню тебе боли! Расслабиться? Да когда он в последний раз расслаблялся? Мог ли он вообще расслабиться после всего, что пережил? Лучше не думать об этом сейчас, не думать обо всем, что может усложнить ситуацию еще больше, сделать ее еще более странной. Ропер не был нежным, готовя его, несмотря на все заверения, что не причинит боли. Его пальцы, ловкие и твердые, пробирались все глубже, глубже, чем Пайн мог представить (не то чтобы он представлял себе это, нет, конечно!) Они были опытными, двигаясь внутри него и о, боже, черт, это действительно было здорово. Лишь через несколько мгновений Пайн понял, что извивается, толкаясь навстречу Роперу, который лишь рассмеялся: - Никогда не позволял женщине засунуть туда пальцы? А следовало бы! Нет, он никогда такого не позволял. Да он много чего раньше не делал из того, что делает теперь. Много… мыслей… чувств… Не стоит, не стоит думать об этом сейчас, ни сейчас, ни когда-либо… Ропер убрал пальцы, и Пайн закрыл глаза, зная, что за этим последует, но больше всего его пугало то, что он хотел этого, сердце билось чаще от предвкушения, а возбуждение, зародившееся в глубине, поднималось и было настолько реальным… - Теперь не напрягайся, - приказал Ропер. Его пальцы проскользили по животу Пайна, и он не смог сдержать вздоха разочарования, когда они почти задели его вставшую плоть. Он хотел, он хотел… Ропер толкнулся в него, а Пайн закричал, не зная то ли от боли, то ли от чего-то еще. Он сжимал простыни, а затем схватил Ропера за руки, сминая ткань рубашки, которую он так и не снял, прекрасно сознавая, что звуки, которые издает его рот, это звуки беспомощности, отчаянные мольбы, которые он не мог остановить, но все это было не важно, потому что Ропер больше не молчал. Пайн слышал хриплые, судорожные вздохи, по мере того как толчки становились сильнее. Ропер смотрел Пайну прямо в глаза, а его пот капал на голую кожу Джонатана, обжигая. А все, что мог сделать Пайн, это смотреть в ответ, в бездну его темных глаз, вздыхая с мольбой, двигаясь навстречу толчкам Ропера… Все закончилось очень неожиданно, и он даже не мог сказать, что именно подтолкнуло его к финалу, просто в какой-то момент он выгнулся и кончил, в тоже время, что и Ропер, наполняя его, неосознанно выкрикивая что-то дикое и непонятное, а затем наступила полная тишина, и они снова смотрели друг на друга в темноте. Ропер вышел из него, и Пайн медленно сел, стараясь не выдать испытываемый им дискомфорт, хотя его ноги онемели, и внутри все болело так, что, скорее всего, понадобится некоторое время, чтобы избавиться от этих ощущений. Ропер посмотрел на него, и на первобытных инстинктах, неожиданно давших о себе знать, Пайн наклонился и поцеловал Ропера снова; этот поцелуй был жестокий и страстный, в нем было столько желания, что можно было сгореть. Именно Ропер, конечно же, прервал поцелуй, нежно оттолкнул его. - Прими ванну, - он посоветовал по-дружески. – Это поможет унять боль. Это было разрешение уйти, и Пайн им воспользовался, вежливо собрав одежду. Они не обсуждали произошедшее, или намерение повторить. Ропер просто смотрел на него, и Пайн знал, что Ропер улыбается в темноте. Также, как и всегда.