Я мог бы

      Я мог бы быть менее холодным к тебе.       Мог бы обнимать тебя ночами, крепко прижимая хрупкое податливое тело к себе. Мог бы не отпускать тебя – держать рядом, наслаждаясь тобой, наслаждаясь нами. Мог бы слушать твою пустую болтовню, рассказы о примитивной жизни, о твоих недодрузьях, о чем угодно. Да и какая разница, если говоришь ты. Мог бы просто смотреть на тебя, на то, как ты улыбаешься, на то, как стараешься сделать сосредоточенный вид, выслушивая рассказы Изабель о ее новых нарядах.       Я мог бы видеть твои глаза. Потрясающие – зеленые. Цвета весенней молодой листвы, только покрывающей уставшие от злой зимы голые деревья. И ты для меня Весна. Как после вечной зимы что-то в моей груди начинает оттаивать. Это странно, непривычно. Я не люблю, когда в моей жизни что-то меняется. Но ты, назло мне, разумеется, поставила целью всего своего существования изменить мои взгляды.       - Вылезай, наконец, из своего маленького мирка, где ты убиваешь демонов и тебе этого достаточно. Ты человек…       - На половину.       - Пусть так. Но тем не менее. Ты ведь не машина – ты тоже можешь любить, ненавидеть, ты…       - Да, и угадай, к кому я испытываю последнее?       На твои потрясающие глаза наворачиваются слезы. Мне кажется, что я чувствую физическое наслаждение, делая тебе больно в этот раз – я будто выиграл что-то, вызвав в тебе хоть какие-то эмоции. Ты резко разворачиваешься и уходишь. Это не первый раз, когда я заставляю тебя плакать. И, будь уверена, не последний.       Только ненавижу я не тебя, милое рыжее недоразумение.       Тебя я мог бы целовать. Снова и снова. Ощущать тебя везде – в своих руках, в своей голове. На своих губах.       - Алек. Тебе не нужно так усердно демонстрировать свою ненависть ко мне. Я и так все поняла.       - Вот как?       Глупая, примитивная девчонка. Ты никогда не сможешь меня понять. Не сможешь понять, что я ненавижу себя, за свои неуправляемые чувства.       Я охотник. Я старший. Я должен держать все под контролем. Я защищаю примитивных, вроде твоего дружка Саймона, вроде тебя, годом ранее. Я здесь не за тем, чтобы влюбляться в неуклюжих рыжих бестий, рушащих все, к чему прикасаются.       На мне лежит ответственность: за жизнь обычных людей, за жизнь сестры, за жизнь моего парабатая.       За твою жизнь.       - Ты не идешь с нами. Останешься здесь и проследишь за Максом.       - Но я готова!       - Ты будешь готова, когда я так скажу.       - Мы уже прошли все, что нужно на тренировках. Теория не сделает из меня охотника, мне нужна…       - Практика? Нет, она не поможет. Ты примитивная и навсегда останешься такой.       - Я... Я просто хочу помочь…       - Обойдемся без балласта.       Прости меня. Твои глаза опять застилает влага. Я вижу по стиснутым кулакам и прикушенной в кровь губе, что тебе надоело плакать при мне, что ты стараешься справиться с этим. Не выходит, верно?       Смотришь на меня обиженно и ждешь, что я что-то скажу.       Напрасно.       Я никогда не скажу тебе, о чем думаю на самом деле.       Я никогда не скажу, что ты научилась всему очень быстро, что я горжусь тобой. Никогда не скажу, что просто не хочу рисковать тобой, что не стану подвергать тебя опасности, до тех пор, пока могу избежать этого.Никогда не скажу, что скорее отправлю на смерть себя, весь мир примитивных, кого угодно, лишь бы ты была в безопасности.       Я мог бы. Но не стану.       - Алек, ты в порядке?       - В полном.       - Это что - кровь?       - Я в порядке. Что ты вообще здесь забыла?       - Я просто искала краски, которые принес Саймон. Он сказал, что отдал их Изабель, а она сказала, что отнесла их сюда. Прости, я много говорю.       - Да.       - Я просто не думала, что ты…       - Конечно, не думала. Это твое кредо.       - Прекрати, сколько можно, в самом деле? Я здесь полтора года – когда ты перестанешь цепляться ко мне?       - Когда тебя здесь не будет.       Это действительно так. Я вздохну свободно, когда тебя здесь не будет. Я смогу перестать замирать, когда ты проходишь мимо. Перестану делать вид, что мне неприятны твои случайные прикосновения, от которых ты судорожно одергиваешься и краснеешь.       - Прости. Прости меня. Я не хотела. Я думала, это Джейс.       - Разумеется.       - Мне так неловко. Ты и так меня терпеть не можешь, а я еще и накидываюсь на тебя, как полоумная. Я не узнала тебя. Мне показалось, что Джейс уже вернулся, его так давно нет…       - Я переживу это. Дай пройти.       То был первый раз, когда ты обняла меня. И первый раз, когда сердце упало куда-то, при упоминании имени моего лучшего друга и брата.       Мне следовало не обращать внимания на это странное чувство. Но я не смог.       Я был уверен, что у нас нет ничего впереди. Ты и я – мы никогда не станем упоминаться вместе.       - Я не могу, дай мне другое оружие.       - Делай то, что я говорю.       - Я просто прошу оружие полегче. Пожалуйста.       - Нет. Делай то, что я говорю.       - Я поняла. Ты хочешь, чтобы я ошиблась и у тебя была причина накричать на меня.       - Нет. Я хочу, чтобы ты просто сделала то, что я говорю.       - Ты издеваешься? Что ты заладил одно и то же?       - Ты не могла бы не быть такой идиоткой? Делай. Мать твою. То, что я говорю.       - Ну ладно. Скажи мне, у тебя проблемы?       - Не понял.       - Я устала. Ты постоянно срываешься на мне. Что бы ни случилось, кто бы ни был виноват – ты злишься на меня. Я просто пытаюсь подружиться с тобой. Я не виновата в том, что мама оградила меня от всего этого. Неужели ты не видишь, как я стараюсь? Как пытаюсь стать одной из вас?       - В этом твоя проблема. Ты не одна из нас.       - О, прекрасно. Вот твое оправдание.       - Я не оправдываюсь.       - И когда ты оставишь меня в покое?       - Когда ты оставишь в покое нас.       То был плохой разговор... Я мог бы не говорить всего этого. Но я сказал. И ты оставила нас в покое - уехала в Идрис, и тебя нет уже 2 года.       Я мог бы сказать, что мне стало легче. Но, не скажу.       Я такой придурок.       Когда ты была рядом, я мог жить. Видеть твою улыбку, пусть и адресованную не мне. Слышать твой голос, когда ты назойливо выспрашивала что-либо о сумеречном мире или извинялась за испорченные своей неуклюжестью вещи.       Я мог бы поехать за тобой. Силой забрать тебя сюда, домой, ко мне. Я мог бы сказать тебе, что мне плохо, что я сам не знаю как объяснить все, что со мной происходит. Я мог бы сказать, что мне не хватает тебя.       Но я ведь не такой. Я не стану бегать за тобой. Раз ты уехала, раз до сих пор не вернулась, значит тебе плевать.       Да и с чего бы ты хотела вернуться ко мне. Я был твоим личным тираном, твоим личным деспотом и единственным, кто не пал пред чарами твоей искренней непосредственности и открытости.       - Алек.       - Изабель, я занят.       - Клэри вернулась.       Я не романтик, не «славный парень». Но я готов был бежать и встречать тебя, готов был отбросить все свои принципы и сказать все: как мне не хватало тебя, как ты дорога мне.       Я мог бы сказать, что больше никогда не позволю тебе оставить меня.       - Плевать. - Так я сказал.       Я мог бы сказать все, что хотел.       Мог бы сказать, как рад тебе.       Мог бы сказать, то, в чем боялся признаться даже самому себе.       Мог бы сказать, как я хочу снова ощутить вкус твоих губ. Одного раза мне было мало.       - Ты не можешь напиваться во время занятий!       - Простите, как я смею, я такая ужасная, что просто ужас.       - Я даю тебе ровно час. Через 60 минут ты стоишь здесь, абсолютно трезвая и готовая…       - Выполнять твои команды. Гав! Меня зовут Клэри. Господи, как я хочу тебя.       - Ты должна выполнять не мои команды, а поручения Конклава, иначе… Стоп. Что?       - Серьезно, если бы ты не был таким злым, ты был бы идеальным.       - Как скажешь. Даю тебе два часа. За час ты не справишься.       - Алек, вот скажи, если бы я была охотницей с самого начала. Если бы была наравне с тобой, с Изабель – я бы понравилась тебе?       - Нет.       -Ты ответил слишком быстро, – делаешь шаг ко мне, - Подумай хоть немного, - еще шаг, - возможно, ты мог бы изменить свое мнение, если, - стоишь впритык ко мне. Почему я не отхожу? Ах да, я же сама невозмутимость. Меня не волнует твой запах, твое тело, твой голос… Тогда ты поднялась на носочки и лишь на мгновение коснулась моих губ своими.       Секундное, легкое, как глоток воздуха, как крыло бабочки, невинное прикосновение. И я пропал.       Я был ранен сотни раз. Во все части тела. Но меня всегда спасали руны.Руны от разбитого сердца нет... А я думал, что у меня нет и сердца. До того момента, пока ты не пришла. Ко мне. Сама.       - Здравствуй, – и тебе того же. Тебя не было так долго. Я был совсем один, мне было так плохо. А ты приходишь и говоришь это. Я ненавижу тебя, поздравляю, ты добилась своего.       - Что-то нужно? – ты лишь улыбаешься на мой вопрос и присаживаешься на край кровати. С каких это пор?       - Ты все такой же колючий, да?       - Ты все такая же глупая, да?       Снова какая-то знающая улыбка. Будто все идет по твоему плану, будто это я сейчас чего-то не знаю и не понимаю, а ты пришла мне рассказать самые элементарные вещи.       - Я, возможно, действительно глупа, раз раньше не замечала всего. Но я хотя бы не лгунья.       - Интересная речь. Теперь – уходи. -       Я все время думала, что я сделала такого, чего не сделали остальные примитивные...       - Полезла в наши ряды.       - Не перебивай. Я действительно сначала верила тебе: и в твои убеждения о том, что примитивная однажды - примитивная навсегда, и в то, что я сама виновата во всем, что меня нельзя принять в общество охотников. Но недавно я все поняла.       - Вот уж сомневаюсь. У меня, правда, нет времени, когда ты уже уедешь обратно?       - Когда скажу тебе то, что не давало мне спокойно жить все это время.       - Замечательно. Ты уверена, что мне интересно знать это?       - Алек. Я люблю тебя.       Я часто падал. На тренировках, на охоте. И за свою жизнь я понял, что падать можно по-разному: можно лететь, ощущая себя свободным от всего и наслаждаться этим, точно зная, что приземлишься на ноги; можно лететь камнем, боясь момента, когда случится соприкосновение с землей и в страхе ждать, ждать, что будет и, как больно будет ударяться. А можно падать и не знать, что будет позже.       Сейчас я падал. Падал и не знал, что будет дальше.       Ты либо издеваешься, либо ненормальная.       - Я любила тебя, когда ты игнорировал меня, когда указывал на мою несостоятельность – мою неуклюжесть, мою непринадлежность вашему миру, когда унижал. И сейчас люблю, когда ты смотришь на меня как на идиотку. Я не знаю, почему происходит именно так. Но это не изменить. Уж поверь, я пыталась. И я буду любить. Несмотря на то, что ты ненавидишь.       - Я не ненавижу тебя.       Поздравляю, ты сказал это. Ты. Мать твою. Сказал это. Какой я дурак... А ты лишь грустно улыбаешься в ответ.       -Спасибо, да, мне важно было знать это.       Я мог бы рассказать тебе тоже, что чувствую. Но не буду. Не буду. Не буду. Нельзя...       - Расслабься, Алек. Я не жду, что ты тоже скажешь что-то. Я рассказала тебе о своих чувствах не ради взаимности, а ради того, чтобы ты понял кое-что.       - Что?       Я мог бы сказать тебе. Но у меня есть принципы. Я охотник. У меня нет времени на детские игры в чувства. «Ничего не говори ей. Не смей признаться глупой девчонке в своей слабости».       Я должен быть один. Я охотник. Любовь – слабость. Любовь к идиоткам – огромная слабость и, плюс к тому, слабоумие.       - Ты не один. Ты все время думаешь, что на тебе лежит ответственность, что ты единственный, кто должен спасать мир. Но это не так. Алек, ты всего лишь человек.       - Я охотник. Вот почему ты злишь меня. Думаешь, что все рождены веселиться? Так вот, ты ошибаешься. Кто-то должен охранять этот слабый мир примитивных от демонов и прочей нечисти, кто-то должен быть ответственным, иначе все разрушится. Кто-то должен жертвовать своими чувствами ради безопасности других.       - Ты сказал – «жертвовать чувствами»? Что это значит?       - Ничего. Забудь, что я сказал. И уходи.       - У тебя есть чувства?       - Нет, ну что ты. О чем ты? Я ведь машина для убийств демонов. Так?       - Я не то имела в виду. Я спрашивала про меня. Нас... То есть, про тебя и про…       - Нет. У меня ничего и ни к кому нет.       - Ясно. Конечно. Размечталась. Я пойду.       - Давно пора.       Убейте меня, прошу вас. В мире станет одним идиотом меньше.       Ты сейчас уйдешь. Навсегда. И я не увижу тебя.       Ну же, Алек, переступи через себя. Скажи ей! Она уйдет, ты снова будешь один. Ты уже проходил это.       Я мог бы остановить тебя. Мог бы отбросить ненадолго свои моральные устои, мог бы сказать, наконец, как ты дорога мне. Мог бы засунуть свои принципы куда подальше.       Мог бы стать счастливым. Мог бы просто, черт возьми, остановить тебя. Хоть раз. Хотя бы раз сделать то, что искренне желаю, а не то, что велено.       И я сделал это.       - Стой. Клэри, стой.       Ты поворачиваешься и выглядишь не удивленной, а напуганной. Я выгляжу, скорее всего, так же. Что я должен сказать?       - Я не... Я не знаю, что я чувствую. Но мне. Я... Мне не все равно.       Ты смотришь на меня, будто я тебя ударил. Скатываешься по двери, не сводя неистово зеленых из-за собравшихся в них слез глаз.       - Ты... Ты ведь ненавидел меня все это время. Ты ведь хотел, чтобы меня не было. Ты сам так сказал. Сам...       - Я ненавидел себя. И сейчас ненавижу.       - За то, что проявляешь человечность? За то, что тоже можешь любить?       - За то, что не выполняю свой долг. За то, что отвлекаюсь.       - Алек...       Ты встаешь и подходишь ко мне.       Мои руки никогда не казались мне такими интересными. Я рассматриваю их и искусные переплетения рун, еще раз указывающие на то, что я не простой человек, и что я играю особенную роль во всем, что происходит. Хочу я того или нет... Но ты поднимаешь мою голову и заставляешь посмотреть в глаза.       - Я люблю тебя.       Я убит. Но все, что я мог сделать, это ухмыльнуться и сказать какую-нибудь гадость. Почему? Потому что: здравствуйте, это я. Поэтому я молчу.       А ты продолжаешь говорить. Ты делаешь это слишком часто.       - Твое предназначение, также как и всех остальных сумеречных охотников в том, чтобы убивать демонов, защищать людей. Но почему же остальные имеют право на любовь, а ты нет?       - Я... Я не знаю.       - Потому что дело не в твоей принадлежности к охотникам, а в том, что ты боишься. Боишься открыться, боишься, что как только ты станешь счастлив, весь мир вокруг начнет рушиться и в итоге – ты останешься один на пепелище всего, что было тебе дорого.       Да. И что я могу с этим сделать? Скажи мне, родная, любимая, как мне, черт возьми, справиться с этим? Сердце начинает биться еще быстрее. Это возможно? Ты понимаешь меня. Святые архангелы, Спасибо.       - Но, послушай. Пожалуйста, просто позволь мне быть рядом с тобой. Вместе у нас получится разобраться со всем, что тебя тревожит.       Я мог бы? Я мог бы дать нам шанс.       Я мог бы стать счастливым... Я хотел бы стать счастливым. И мне ничего не мешало, кроме моих предрассудков, крепко связавших все мои эмоции и чувства.       Если ты уйдешь, то шансов больше не будет. Я останусь здесь, с разбитым сердцем и глупыми эмоциями, не поддающимися моему контролю. Останусь. Один. Опять.       Но, возможно, через годы я смогу жить дальше. Смогу свыкнуться с мыслью о том, что ты далеко и не со мной. Смогу справиться с кошмарами, что не покидают меня все это время – где ты умираешь сотнями различных путей. Смогу спокойно заниматься тем, чем должен. Я смогу стать отличным охотником, спасать жизни людей, защищать тех, кто не может защитить себя сам. Я смогу заставить моих родителей гордиться. Смогу стать тем, кем меня хотят видеть все. Смогу отказаться от всех чувств и эмоций.       Я мог бы, но я не хотел. Поэтому я сделал то, что я мог бы сделать намного раньше. Я поцеловал тебя.       Когда ты рождаешься охотником, ты отделен от всех житейских радостей. Ты буквально растешь, чтобы быть защитой и опорой примитивного мира. Ты живешь, чтобы жили другие. Твоя жизнь – ничто. Люди – на первом месте.       Ты была рождена охотником, но была отделена от этого мира. Поэтому ты смотрела на солнце, как на нечто волшебное и прекрасное. Поэтому ты уважала нежить, смотря на них не так, как остальные сумеречные охотники – видя в них жертву, видя и в них что-то доброе и хорошее.       Ты была не одной из нас, я не ошибался, утверждая это. Ты была необыкновенной. Не такой как мы, но это и было твоим самым главным достоинством. Ты всегда была единственной в своем роде. Ты была не примитивной, ты была Человеком. А затем стала охотницей.       Но не одной из нас. Ты никогда не станешь одной из нас. Ты всегда останешься такой. Особенной. Невероятной. Доброй. Открытой и справедливой.       Я мог бы сказать, что это плохо. Но это не так, за это я и восхищаюсь тобой.       - Я тоже люблю тебя, Клэри Фрэй. Всегда любил. И всегда буду.