Неправильно

      – Я быстро, а ты, – весело начала Флейки, хватая Флиппи за руку. Она направилась в гостиную, утягивая его за собой, и ткнула пальчиком на диван с малиновой обивкой. – Ты пока подожди меня здесь! – После она снова хихикнула, и ее светлое, еще по-детски аккуратное личико растянулось в улыбке.       Флиппи пожал плечами, как бы соглашаясь, и расположился на мягком диване, провожая напоследок глазами ускакавшую в другую комнату девушку. Он как-то воровато огляделся, подмечая для себя, что сложившаяся ситуация почему-то несколько напрягающая. Да и обстановка неуютная вовсе: все кругом такое малиновое, почти красное, как…       «Как кровь», – тревожно подумал он, нервно прыгая взглядом по окружению.       Подсознательно все еще хотелось грязно выругаться на самого себя, коря за идею предложить Флейки пойти на пляж. Она же все равно боится воды и почти наверняка даже не ступит в море, но все равно со всех ног понеслась домой. «Тогда мне нужно надеть купальник!» – И, конечно же, нужно было тянуть военного вслед за собой.       Но что поделать, не мог же он отказать ей, в конце-то концов. Вот и приходится теперь ждать, пока девушка переоденется. И вроде бы стандартная такая ситуация, но что-то все равно настораживает.       Окружение словно давит, не дает вдохнуть нормально, буквально вынуждает вскочить на ноги.       «Какая разница, где ее ждать?» – Флиппи неспешно прошел обратно в коридор, оглядываясь, замечая на стенах рамки с какими-то фотографиями. Кажется, на них изображена Флейки. Девушка, на фото еще совсем девочка, в забавном светлом платьице с красными бантиками на подоле, спрятавшая руки за спину и смущенно потупившая взгляд куда-то вниз. Военный усмехнулся – она выглядит от этого очень забавной, такой маленькой, милой и трусливой. Сейчас, конечно, смелости в ней не прибавилось, однако же с Флиппи она более уверенная, нежели с остальными. Они уже давно дружат, как-никак, даже несмотря на весомую разницу в возрасте.       Прапор прошел дальше, неосознанно приближаясь к комнате девушки. На самом деле ничего такого, что могло бы на это намекать, не было. Обычная такая светлая дверь с железной круглой ручкой, чуть приоткрытая, кстати говоря. Из комнаты доносится какое-то тихое копошение и характерный звук закрывающейся дверцы шкафа.       Никаких грязных мыслей. Просто попросить поторопиться – долго ждать все-таки Флиппи не любил.       И вот, когда он уже подошел почти вплотную, вскинул руку, чтобы постучать в дверь, в небольшой щелке промелькнуло красное пятнышко. Это Флейки, спешно расхаживающая по комнате и, кажется, пытающаяся что-то найти. Она остановилась у большого зеркала, и тогда военный понял, что все это время девушка была в одном нижнем белье.       В горле образовался ком, а тревога в груди только возросла. Тело и вовсе онемело, не оставляя шанса отступить назад, и Флиппи мог только наблюдать почти беспомощно, как и без того полуголая Чудачка заводит руки за спину и тянется расстегнуть лифчик. Она тощая на самом деле, даже больше, чем казалось ему раньше. Таких еще грубо называют «досками».       И прямо сейчас эта худющая девица, не отрывающая взгляда от своего отражения, сбросила с тонких плечиков на пол верхний предмет одежды, просовывая пальцы под резинку белья на бедрах, черт, очень даже вовремя остановившись.       Прапору вдруг стало жарко. Очень. Невыносимо так, словно бы это воздух раскаляется до немыслимой температуры, а не внутри загорается что-то, обжигая и заставляя сердце биться много чаще. И главное, что тело до сих пор не слушается его, а только рука тяжело ложится на косяк двери, помогая удержаться на ногах. Вторая, которой следовало бы ради вежливости постучать костяшками о дверь, ослабевает и медленно опускается вниз.       Чудачка вертится вокруг себя, разглядывает в зеркале и то и дело этим открывает военному вид на новые участки своего тела. Его взгляд скользит от ее острой ключицы ниже, на маленькую аккуратную грудь с нежно-розовыми ореолами сосков, по которой же сама девушка проводит ладонями и как-то недовольно поджимает губки. Но Флиппи не видит этого, потому что ему просто не хватает сил посмотреть на ее лицо. Зато он вполне бесстыдно спускается взглядом по плавному изгибу ее тонкой талии, задерживается на хрупкой ручке, которая снова потянулась к белоснежной ткани. Только в этот раз Флейки уверенно сжимает резинку белья и тянет вниз.       Прапор стискивает пальцы в кулак, неслышно задевая ногтями деревянную поверхность. Волнение от груди вязкой смолой стекает вниз вместе с мелкой дрожью, тягучим жаром отзываясь где-то в области живота. Сознание вовсе заволакивает густым туманом, а непонятно откуда взявшаяся слабость уже отнимает возможность стоять ровно: военный чувствует, как ноги предательски подгибаются, а после он в бессилии перед самим собой оседает на колени, не имея шанса оторвать возбужденный взгляд от Флейки.       Она, даже не догадываясь ни о чем, чуть покачивает бедрами и отправляет белую ткань соскользнуть по ногам вниз. После вновь вертится на месте, разглядывая себя то сбоку, то сзади, то опять спереди. Чудачка отходит от зеркала и вскоре возвращается снова, держа в руках, кажется, купальник.       Флиппи становится противно от самого себя, от мыслей, что настойчиво крутятся в голове. Но ни отмахнуться от них, ни двинуться с места не получается, каким бы сильным не было желание. А все потому, что совсем иное желание почти парализовало конечности, не позволяя отдалиться от двери. В тот момент, когда девушка, раздраженно смахнув красные пряди с плеч, нагнулась, переступая через оранжевый эластичный купальник, Флиппи ярко почувствовал неощутимую до этой секунды ноющую боль в паху. Внизу болезненно пульсировало, и налившийся кровью член туго натянул ткань армейских брюк, явственно требуя к себе внимания.       На самом деле рука абсолютно безынициативно потянулась к пряжке ремня, а потом точно так же тихо расстегнула. От прикасания к горячей плоти тело будто бы прошибло электрическим разрядом, но настолько это было приятно и желанно, что Прапор, конечно, не стал останавливаться: сжал член пальцами, сдержанно шипя сквозь стиснутые зубы и глубоко и часто дыша, двинул рукой вверх – к головке, смещая кожицу крайней плоти.       Флейки стояла все еще нагая, кажется, все-таки решив первым надеть верх купальника. Она повернулась боком к зеркалу, силясь завязать длинные ленточки за спиной, и спиной к военному. У нее были стройные ножки с острыми коленками, нежно-молочная кожа, наверное, такая гладкая и шелковистая, и ямочки на пояснице. Девушка глубоко вздыхает, потягиваясь, и дуги ребер выступают на ее теле все четче, как и кости таза, из-за чего создается ощущение, что матовая кожа вот-вот треснет и пересечется алой линией.       Флиппи пару раз двигает рукой по всей длине твердого члена, не обращая внимания на капельку пота, что змейкой сползла ото лба к виску, а потом и дальше – к подбородку. Собственное шумное дыхание слышно в ушах, частое сердцебиение же отдается где-то в горле.       «Что я делаю, нет… Это неправильно». – Но тело все еще не слушается, а рука продолжает скользить по плоти, чуть сжимая у головки и, случайно, может, задевая вдруг ставшую такой чувствительной уздечку. Это и еще несколько скорых движений – и по телу прошлась резкая волна согревающей дрожи. Военный с трудом смог подавить стон, рвущийся из груди наружу, и только томно, почти неслышно выдохнул через рот. В ладони стало скользко, мокро и тепло.       Он снова обратил взгляд на Чудачку, что уже надела свой купальник, а прямо сейчас поверх него натягивала длинную розовую футболку. Быстро придя в себя и кое-как поднявшись обратно на ноги, Прапор достал из внутреннего кармана легкой куртки какой-то платок, стер им с ладони свое семя и только после застегнул брюки. Сердце никак не хотело успокаиваться: билось о ребра и грозило лопнуть, как наполненный водой шарик. Пока девушка искала свои шорты, Флиппи успел ретироваться обратно в гостиную, словно бы и не покидал ее вовсе, будто голая Флейки не заставила его упасть на колени и почти против воли сунуть руку в брюки.       – Я все! Прости, наверное, я долго… Надеюсь, ты не сильно обижаешься, – с полуулыбкой проговорила показавшаяся в комнате Чудачка.       – Нет, – ответил военный, стараясь не выдавать все еще не унявшуюся дрожь в голосе. – Пошли уже. – Он стыдливо отвернулся от Флейки, как только она бросила на него свой взгляд, и прошел к входной двери.       Что-то явно изменилось, и теперь, кажется, он начал бояться ее. Маленькую девчонку, которая сама-то всего страшилась и при любой возможности пряталась за него. Только бы она не узнала никогда, что произошло за дверью в ее комнату…