In Emergency service call only...

«Если есть перерыв — нужно вздремнуть. Работая на «скорой», высыпаешься только в свой законный выходной, но и то, нужно быть готовым к тому, что могут вызвать на работу, мало ли что в этом городе может произойти. Да, мы тоже люди и мы тоже устаём, у нас нагрузка большая и последствия подчас очень тяжёлые. Случалось, что и с ума сходили. Пусть такие случаи и редкость, но они имеют место быть. Законные пятнадцать минут... У меня сон, как у моряка-артиллериста на линкоре — заснуть могу даже стоя, к чему-нибудь прислонившись, и никакой внешний раздражитель не помешает, будь это хоть грохот пушечных залпов. Выспаться впрок нельзя, спокойных ночей на «скорой» не бывает. Но вот в такие моменты, когда наступает обманчивое затишье, глаза закрываются сами и лёгкая дрёма окутывает сознание мягким покрывалом. Это минуты без сновидений. Ничего не видишь. Просто мерно дышишь, приводя дыхание и сердцебиение в норму. Короткая передышка перед новым большим забегом. И так уже десять лет...» -Вызов! Квинс, дом девятнадцать, на девяностой авеню. Бытовая травма. Бригада двести сорок два - на выезд! -Принято! «Слово «вызов», как красная ракета — и сознание мгновенно просыпается, согнав пелену дремоты. Медицинский кейс, планшет с листами для отчёта, ручка — и в фургон. Стефани, памятуя своё увлечение мотогонками, трогает двухтонную машину с места плавно, но мощно, позволяя ощутить лёгкую перегрузку, когда фургон, с блеском маячков и воем сирен, входит в поворот и выезжает на проспект Линкольна. До указанного дома мы едем по малоосвещённым улицам бывшего индустриального парка, от которого остались только огороженные и замусоренные площадки да старые, покосившиеся склады. Серые дома, парящие решётки канализации, обрывки проводов, выбитые стёкла и ржавые фонарные столбы — словно чёрно-белые комиксы в стиле нуар, которые сошли со страниц и обрели своё воплощение, придав этим убогим местам ещё более жалкий и унылый вид. Действительно, старик Шепард был тысячу раз прав — «есть лакированная сказка от Голливуда, где никогда не заходит солнце, повсюду блеск и азарт, а есть трущобы, чьи обитатели даже ни разу не выходили за пределы дворов этих трущоб. И глуп тот, кто думает, что это не так...» «Пять утра... Простор для иллюзий. Тонкая грань между вымыслом и реальностью. Время, когда всё вокруг стихает. Окружающий мир словно замирает перед моментом, когда начнётся новый день». -Прибыли, если навигатор не врёт, то вот... оно. «Стефани, не без тени боязни, осматривается вокруг и неловко ёжится, повернув голову в сторону дома. Или здания, которое всё ещё, по какому-то нелепому умыслу, считается домом. Предрассветный сумрак, который разгоняется только огнями и шумом двигателя машины «скорой помощи», делает всё вокруг контрастным и ещё более неприветливым. Напарница молча перехватила планшет, заправив лист для составления сопроводительного акта, и вылезла из кабины. Я перехватил медкейс, подтянув ремень на случай «сброса», если вдруг кто-то нам помешает на лестнице или пристанет, чтобы руки не были заняты. Бывало и такое в моей врачебной жизни. И не всегда полиция успевала приехать на подмогу. Обшарпанный подъезд, провонявший дешёвым алкоголем и дрянным табаком, с примесью плесени и нечистот — это Нью-Йорк, блеск и нищета тут ходят рука об руку. Освещения нет, приходится идти почти на ощупь, потому что фонарик, который есть в снаряжении, почти не разгоняет окружающую тьму, словно это место не хочет, чтобы кто-то нарушал этот... могильный покой». -Вы из «скорой»? «Я хотел было вздрогнуть, от неожиданности (тут ещё живут люди, слава Деве Марии), но не смог. Судя по голосу, эта женщина ждала именно нас». -Да, мэм. Это вам требуется помощь? -Нет, не мне. Соседке с пятого этажа, девочке. Отец разбил ей голову бутылкой. Она пришла ко мне и попросила пластырь, а потом упала в дверях без чувств. Проходите. «Это называется «привет из прошлого». Президент Картер что-то говорил по поводу запуска «Вояджеров», высотки ВТЦ ещё не построены, а я едва научился ходить, будучи годовалым карапузом. Вот и сейчас, зайдя в квартиру этой женщины, я почувствовал приступ дежавю, словно встретился со своим прошлым. Так выглядели квартиры в середине семидесятых. А сейчас уже «нулевые» заканчиваются. Старинный мебельный набор — трансформер, продавленный диван и телевизор с кинескопом, который поди был выпущен накануне событий в «Уотергейте». Обшарпанные обои, скрипящий пол, запах застиранного белья. И маленькая девочка, которая сопит, отвернувшись лицом к стене и подобрав ноги почти к самой груди. Сопит, лёжа на старом раскладном кресле». -Как зовут девочку? -Ребекка Паркер. -Родные или близкие у неё есть? -Отец, бывший офицер полиции. После смерти супруги он начал пить и редко тут появлялся. А если появлялся, то у Бекки прибавлялось синяков. -Вы знаете, где он? -Не имею ни малейшего понятия. То, из-за чего я позвонила в «скорую», было часа два назад. Бекки пришла ко мне, с разбитой головой. А его я не видела. Видимо, снова ушёл куда-то, в поисках выпивки. -Как вас зовут? -Иоланда Палмерс. Я живу здесь с сорок девятого года, знаю в этом доме многих, в том числе уже умерших. Если вам что-то нужно — спрашивайте. «Стефани улаживала бюрократию, заполняя сопроводительный лист и о чём-то переговариваясь с женщиной. А я аккуратно разбудил девочку. Она осторожно открыла глаза и внимательно посмотрела на меня. -Бекки, прости, что разбудил. Мы приехали, чтобы тебе помочь. Не знаю, почему я так сказал, но мозг действовал независимо от сознания. И рот сам произнёс эту фразу. Чумазая худенькая, но вполне крепенькая девчушка аккуратно села и посмотрела на меня. Не как на чужого человека, а как на самого близкого, почти родного. -Сядь с краю, а я осмотрю твою рану. Она послушно села и подставила голову. Да, досталось ей. Глубокая ссадина, словно плугом пропахали. Соседка этой девочки хоть и обработала рану, смыв кровь с волос, но повторно обработать нужно обязательно. Антисептик, эластичный пинцет, тампон и фонарик. Аккуратно обрабатываю рану и стараюсь почти не дышать, это уже словно рефлекс. Девочка стойко переносит всю процедуру, положив ладошку мне на колено, словно держится. А я даже пот со лба вытереть не могу, словно чего-то опасаюсь. Чего-то опасаюсь... Да ясно чего — нарушить тонкую грань доверия. Доверие ко мне, как к врачу и человеку. Который приехал сквозь ночь и мрак, чтобы помочь. Аккуратно стягиваю края раны и обрабатываю медицинским клеем, а сверху накладываю пластырь, для фиксации». -Ну вот, готово. Тебе не больно? -Нет, нисколечко. Даже было немного щекотно. «Девочка говорила тихо, но вполне уверенно». -Надо отвезти её в больницу, сделать рентгенограмму. Симптоматика не показала ничего, рефлексы вполне нормальные, но мало ли... -Мисс Палмерс, вы можете сопроводить девочку? «Тихая возня и снова хлопоты. Я уложил всё содержимое медкейса обратно, переведя дух. Девочка спокойно собралась, нацепив на себя замызганную толстовку, джинсы и кеды. И смирно ждала, когда мисс Палмерс найдёт ключи от квартиры. Обратно, в больницу Рузвельта, ехали молча. Только треск рации да рокот двигателя нарушали тишину. До рассвета оставалось совсем чуть-чуть. А девочка сидела у меня на коленках и крепко держалась, обняв своими худенькими ручками. Уткнувшись лицом мне в грудь, будто пряталась от чего-то... Женщину с девочкой увели, дальше уже их другие специалисты принимали. Сопроводительный лист отдан, все бумаги оформлены, вызов и работу оплатит муниципалитет. Тут не нужно быть экспертом, чтобы понять — ни у этой женщины ни у девочки нет при себе лишних двух с половиной сотен долларов, чтобы оплатить вызов, работу и перевозку». «Снова небольшой перерыв. Который можно потратить на поход в туалет и короткий сон». «Мне снова ничего не снится. Только полудрёма, которая будет прервана окликом диспетчера. Мягкое покрывало обманчивого забытья. Покрытый прорезиненным линолеумом, пол едва слышно скрипит, донося звук чьи-то осторожных шагов. Никак не реагирую на это, мало ли, может, медсестра пошла на пост. Но шаги замирают около меня, и сквозь полудрёму чувствую, что кто-то внимательно на меня смотрит. Приоткрыв глаза, вижу давешнюю девочку. Стоит возле меня и смущённо краснеет, теребя отвороты толстовки». -Бекки? -Спасибо вам большое. «Она снова тихо говорит и прижимается ко мне, присев рядом и уткнувшись лицом мне в грудь. Целая гамма чувств, среди которых ни одного плохого.» -Пока спала у мисс Палмерс, во сне видела маму. Она сказала, что у меня всё будет хорошо... «Что мне сказать? Да ничего не сказать. Только поверить, что у этой девочки всё будет хорошо. Она, в отличие от меня, ещё видит сны...»