Нарния или Англия?

— Хотя бы приведи себя в порядок! Как юный господин отреагирует, если увидит тебя в таком виде?       Я честно-честно ничего из сказанного Мейлин не поняла, но выглядела она довольно грозно, так что мне стало немного страшно. Я попыталась своим умом догадаться, что она могла сказать, — первые догадки пришли довольно быстро.       Начнём с того, что она сказала это, когда мы проходили мимо вот этой скромной комнатки. Из-за того, что я, если я правильно поняла её пламенную утреннюю речь, проснулась слишком поздно, мне показалось, что надо собираться как пуля и с такой же скоростью лететь за Мейлин. Я даже не сразу поняла, что она остановилась, и как ослина попёрлась дальше, но она слегка грубовато взяла меня за шкирку и оттащила назад, как нерадивого котёнка, а потом началось вот это.       Я посмотрела на неё. Потом на дверь. И снова на неё.       «А что за дверью-то?» — стоило мне подумать об этом, и вот я, от невроза не рассчитав силу, со всей дури открыла дверь и ударила себя по ноге, а когда отскочила, как ошпаренная, случайно задела её ещё раз и чуть не раскрошила стену этим ударом. А, это ванная — А мне можно?.. — неуверенно промямлила я в эту самую дверь. — Конечно! Только быстрее давай.       Я мигом забежала в ванную (а вдруг, если я буду заходить спокойно, она успеет передумать?), захлопнуть дверь почему-то не решилась, неважно это, времени мало, а я тут на месте топчусь!       Ванная выглядит как… Ну… Сойдёт, пожалуй… Я всё равно сюда ненадолго.       Я спешно развернулась так, что чуть не поскользнулась на холодном влажном кафеле (кто успел помыть здесь пол?). Даже жаль немного, что не упала — потому что в следующую секунду по инстинкту схватилась за напольное зеркало, приложилась об него лбом и, со стонами проклиная человека, обслюнявившего комнату, упала на колени, подняла голову и взглянула на себя: — Фу! — и тут же зажмурила глаза, а потом снова открыла, а потом зажмурила, потому что захотелось заплакать.       В голове навязчиво начали биться мысли о том, чтобы запереть ванную и лежать здесь до конца жизни, спрятаться, никому никогда в жизни больше не показываться на глаза… Хочется убрать лицо, спрятать его от чужих глаз, разбить зеркало, расцарапать его поверхность, потому что это неправда, это не могу быть я, это враньё, это лицо — не моё, царапины, синяки под глазами, раздувшиеся и покрасневшие прыщи — всё не моё, нос, глаза, грязное воронье гнездо на голове — не моих рук дело, такого не было раньше… Надо расцарапать поверхность зеркала чем-нибудь острым, оторвать его, разбить, потоптаться по нему ногами, или долго и больно биться об него головой, пока не станет лучше, пока вставший в горле ком не уйдёт, пока зеркало не начнёт вещать правду, потому что это — неправда. Мерзкая, гнусная ложь. Такое трупное лицо не может принадлежать живому человеку, тем более мне.       Я едва слышно всхлипнула, насилу открыла глазёнки, из которых уже готовы были ручьём литься слёзы… Мамочки, нет, не хочу, не хочу, чтоб это было моим — все эти угри, рубцы, постакне — всё и раньше было моим, но почему сейчас мне всё это кажется ещё более мерзким и больным, чем раньше? Я всё больше похожу на поляну, на которой растут грибы, и скоро вся поляна станет одним большим грибом. Об остальном у меня даже сил нет больше говорить — неаккуратные, нечёсаные волосы, торчащие в разные стороны брови, большой картофельный нос, и кожа — такого бледного, сероватого, я бы даже сказала трупного цвета, на фоне которой огромные синяки под глазами резко контрастируют и оттого выглядят неестественно яркими, а волосы, мало того, что сбились в комок, так теперь ещё и торчат в разные стороны, по ощущениям и виду больше напоминая коричневую солому — и это я? Это всё моё?! Мне не хочется верить ни зеркалу, ни своим глазам… Откуда этот синяк на лбу?       Почему такой кошмар? Что не так? Почему я выгляжу так, словно мне 30 лет, и я алкоголичка?       Нет. Нет-нет-нет, плакать нельзя, плакать нельзя, не надо, не то время, не то место, рядом Мейлин, работать пора, плакать нельзя, надо взяться в руки, если опухну, будет хуже, мои слёзы не должны видеть…       Глубокий вдох. Выдох… Подойти к раковине. Открыть кран. Холодная вода обжигает руки, заставляет вздрогнуть от неприятной неожиданности и отпрянуть от раковины на несколько секунд, но затем мне снова приходиться засовывать руки под ледяную струю. Руки слегка задрожали, я кое-как заставила себя умыться.       Лицо болело, зато вода подействовала, словно анестезия стоматолога — теперь я вообще ничего не чувствую, и каждое движение лицевой мышцы даётся с трудом. Классно, спасибо мне, хороший такой план — заморозить лицо. Теперь ни поплакать, ни расспросить о чём-нибудь Мейлин не получится. Всё-таки я поверить не могу, что со мной нет моих средств для ухода за лицом — я ведь вся покроюсь прыщами, я даже щёку не смогу опустить на подушку из-за боли…       К телу снова прилила волна страха и разочарования в жизни. Так, нет, соберись, чего как тряпка, ещё растянись здесь на полу! Волосы, посмотри на них, лучше бы за волосами проследила!       Я начала оглядываться в поисках чего-нибудь, что смогло бы привести мою шевелюру в порядок. Ясень пень, на сухие шампуни надеяться не стоит, но хоть расчёска здесь должна найтись. В углу лежал обыкновенный деревянный гребешок. Я поморщилась, вспоминая, как больно он дерёт волосы, но… Выбора нет. Я выгляжу как чучело, надо хотя бы волосы попытаться прилизать.  — Ты скоро там?       Я вытянулась как по струнке, хоть и не совсем разобрала слов Мейлин, и принялась с удвоенной скоростью причёсываться, хоть это и было довольно затруднительно и очень больно. Было ощущение, будто я просто вырываю волосы из своей головы. Я не могла разобрать, отчего на расчёске осталось так много волос — правда ли я расчёсываюсь с такой силой, что просто вырываю их?       Я быстро почистила гребень и вернулась к Мейлин — та, ничего не сказав, повела меня… Куда-то она меня повела… ***  — Бал?       Я попыталась сходу понять, что это такое мне только что сказали. Я несколько раз тихо, почти шёпотом повторила это слово вслух, изо всех сил пытаясь догадаться, что это слово означает.       В нерешительности задать вопрос кому-нибудь, лишь лишний раз показав своё незнание английского языка, я перекатывала это слово во всех интонациях, со всеми сколько-нибудь возможными произношениями, выдумывая самые разные предположения о том, что это слово может означать.       Они сказали, мы пойдём туда. Значит, это место? Но куда целая горсть слуг может отправиться прочь из поместья? На рынок, на какую-то сложную работу, или на мероприятие типа корпоратива? —Я тоже туда… Эээ… Иду?       Себастьян посмотрел на меня, как на распоследнюю тупую дуру на свете. Едва заметно вздёрнув бровь наверх, он ответил он как-то странно протянул «да-а-а», а потом погнал всех работать.       «Бал… Бал… Бля, да что ж это за слово-то такое?» — Может, можно будет в библиотеке найти какой-нибудь словарик англо-русский? Блин, а мне в библиотеку можно вообще?       Я не могла прекратить бубнить на русском, пока, вглядываясь в пространство под своими ногами, шла к лестнице, дабы спуститься к пункту назначения — ну, то есть, месту, которое я должна отдраить. Если быть очень точной — мне поручили разобраться с гостиной на первом этаже.       И только сейчас мне в голову врезались ещё несколько вопросов помимо тех размышлений о новом английском слове — а что, есть ещё какие-то гостиные на других этажах? Захотелось проверить. Прямо сейчас. Вот прямо счас!       Головой вроде понимаю, что при таком раскладе моих дел на данный момент можно из-за своего любопытства и нос потерять, но кто сказал, что мои ноги, руки и рот — сообщники моей головы? Не было такого. Вот я и пошла исподтишка разглядывать поместье и украдкой заглядывать в другие комнаты — всё равно рано или поздно такая экскурсия должна была произойти, а о местонахождении лестницы я всё равно толком и знать не знала.       Вообще не думая, я развернулась и пошла в другую сторону. Интересно, в поместье коридоры построены по схеме прямоугольника, кольца, или вообще какими-то непонятными зигзагами? Хотелось бы верить, что ни первый, ни третий варианты неверны, либо я заплутаю тут и умру из-за халатности и равнодушия моих попечителей и начальников… Труп мой хладный закопают где-нибудь рядом, или кремируют, или вообще кинут в реку и ну нахуй эту тупую девку, и никаких тебе надгробий, приличных похорон, оркестра, чёрной одежды, отпевания, слёз близких и родственнико-       Хотя, блин, возможно, они уже оплакивают меня? Нет, скорее всего я числюсь как пропавшая без вести. Меня ищут поисковые группы, всякие собаки, объявления обо мне развесили по городу, в котором я пропала…       А что, если у Венеры Борисовны инфаркт? У неё ж с сердцем проблемы, вот представь, взяла ты ответственность за детей, пошла с ними на экскурсию, а один из детей — бац! — и пропал! В ШКАФУ ПРОПАЛ! На камерах видно только идиоток, которые посодействовали этому. Свидетели — только эти самые идиотки, дыр в шкафу вроде никаких нет, только замочная скважина… Стоп.       В полиции и музее, наверное, не слабоумные работают? Опа, бильярдная, что-то пыльная она… Может, они как-нибудь откроют эту чёртову дверь, поймут, что это, мать его, параллельная вселенная, найдут меня, шкаф на опыты, меня домой, владельцу шкафа щелбан за то, что скрывал ТАКОЕ от остального мира… Куча статей в газетах с упоминанием меня как человека, из-за которого это открытие и свершилось, куча анимешниц, вожделеющих попасть в этот мир… Нет, скорее всего, конечно, правительство это скроет… Да-а-а, меня заставят замолчать свой рот, музей закроют, исследование шкафа будет под семью слоями тайны и сотрудников ФСБ… Звучит очень глупо, но, по крайней мере, более обнадеживающе, чем вариант развития событий, в котором я — шиза…       А кто это в кровати? Разве у нас есть гости?       Я открыла дверь чуть пошире. Тихонько как мышенька ступила немного за порог, сделала глубокий вдох, прищурилась, чтобы чуть больше разглядеть своими глазками крота и максимально сосредоточилась, дабы понять, кто этот кто-то…       Шикарная спальня. Только темно, шторы-то задёрнуты, но это не проблема — с таким-то мрачным поместьем уже на второй день обзаведёшься кошачьим взором. Из-под нескольких слоёв светлого постельного белья выглядывала только маленькая макушка. Волосы тёмные (слава Богу, вероятность того, что это какие-нибудь жуткие блондины типа Друида или Алоиса упали до нуля), кожа светлая (я бы сказала, она чуть ли не сияет в темноте), так что это не тот самый принц, чьё имя я не могу вспомнить… Что-то про рыбу… Сельдь? Сом? Ну понятно, в общем.       Сиэль же гостей не любит, откуда у него гости? А. Стоп. Сиэль. Бля.       Я так и застыла на месте. Сиэль. Сиэль? Ну точно Сиэль, кто ж ещё.       Если я сейчас не уйду — считай, я влипла. Сдохла. Застрелили в порыве сонной паники, как шпионку, как потенциальную убийцу, как бешеную псину… Пёсики этого не заслужили. Нет, откуда эта мысль вообще, надо бы драпать, ей Богу, поскорее бы уйти.       Дышать стало трудно. Точнее, сдерживать своё дыхание стало трудно. Я слишком долго думала, застыв на месте, уставившись на маленькую сопящую фигурку в центре кровати, а лёгкие уже разрывало, ибо воздух хотел выйти, а дышать — это слишком громко… Мне подумалось, что надо бы уже уйти. Надо бы уйти медленно. Да, надо бы, но, кажется, я в оцепенении, и чтобы это оцепенение снять, надо хотя бы начать дышать.       Ну я и выдохнула. Руки немного задрожали, но я из последних сил сжала их в кулаки и постаралась медленно шагнуть назад. Тело было нервным и не слушалось, так что я даже не сразу поняла, что произошло.       Я услышала глухой, но громкий стук, почувствовала боль по всему телу и в особенности в пятке, а потом осознала, что упала, но вставать сил уже не было — нервотрёпка хоть и была длиной в минуту, выжала из меня всё, что можно было выжать. Тем не менее я отползла от порога, об который запнулась, пнула ногой дверь, так что та с громким гулом захлопнулась, и принялась ползти дальше, пока не ударилась головой об противоположный конец коридора.       Мне почему-то показалось, что вот сейчас-то я в безопасности, но внутри я почувствовала неведомую мне раньше пустоту, словно из меня вынули все органы, и горечь. Я с широкими глазами пялилась на дверь, прикусила палец, услышала, как дверь открылась, а потом не выдержала и начала реветь.