Где он был, почему он позволил, почему это произошло, что произошло, где…
Почему? Зачем я вообще это сделала?Почему я позволила, что я наделала, что с ним будет, что со мной будет…
А вдруг… А вдруг он мёртв? Он такой… Тихий вдруг стал. Неподвижный. Словно заснул. Уткнулся лбом в пол. Я сделала глубокий вдох. Голова кружится, гора вопросов и домыслов стеной заслонили все адекватные мысли. Я словно выхожу из транса… Очень медленно… Словно я в коме какой-то…Убила, я убила, его убила я, я убийца, я убила человека, я убила человека салатницей, я погубила его, я прикончила, я угробила, посудой, я угробила посудой…
К горлу резко подступила тошнота. Я прижала руку ко рту, стремительно, слишком сильно, случайно ударила себя по губам. Время стало идти быстрее. Или я начала думать медленнее? Тогда почему он всё ещё не двигается? Я действительно его убила? В голове как будто что-то щёлкнуло. Я! Убила! Меня тут же накрыло коктейлем из самых страшных эмоций. Я резво развернулась и тронулась — под ногами захрустело стекло. Что? Кажется, один из тех бокалов шампанского разбился, а я и не заметила, но это сейчас совсем не важно, гораздо сильнее меня волнуют совсем другие вопросы… Я шла быстрее и быстрее, а стекло под ногами почему-то не переставало хрустеть. Ноги начали болеть, словно я шла по стеклу босиком, но я не останавливалась — я знала, что это неправда, что мозг шутит надо мной, а на самом деле этого хруста нет, и ноги совсем не изрезаны стеклом, и эта жуткая пронзающая боль в левой ноге вовсе не потому, что там что-то застряло, просто это такая игра разума… Я же на самом деле в обуви, я же на самом деле в безопасности, со мной не может ничего случиться. Шли мгновения, секунды, минуты, а мне казалось, что я вовсе не приближаюсь к своей заветной цели, я иду по беговой дорожке, но такого ведь не может быть, это шутка, на самом деле я не на беговой дорожке… Я побежала. Захотелось кричать и плакать, потому что бежать, когда твои ноги болят так, словно их нашинковали — очень сложно и очень больно, и стекло не переставало хрустеть, просто уже хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать всего этого. Я начала задыхаться, голова закружилась, наконец-то я добралась до лестницы… Нет, слишком рано останавливаться, слишком поздно останавливаться… Я чуть не упала, чуть не покатилась кубарем вниз, потому что у меня подкосились ноги, в глазах резко потемнело; схватившись за перила, я обнаружила, что руки дрожат, и сердце бьётся так, будто я пробежала марафон, и мир вокруг меня кружится; желание прилечь прямо на лестнице было невыносимым, но я смогла, я побежала дальше, и чем сильнее я приближалась к Сиэлю, тем хуже и страшнее мне становилось. Я быстро прошла через толпу зевак, взглянула на его лицо — поздно. Поздно, я это сразу поняла. По нему всё было видно. Это ведь просто так не оставят. С каждой секундой животный страх пробирался под кожу всё сильнее и сильнее, воздух отнимался уже на ровном месте, стекло хрустело под ногами уже просто так. Мне даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, что за мной он. — Что будешь делать? Будешь мучить, просто убьёшь или высосешь душу? — просипела я, медленно разворачиваясь к демону. А он… Улыбался? Почему? И вокруг никого нет. Улыбается и молчит.Что-то здесь не так… … Я открыла глаза. Никого вокруг. Я одна. Мягко. Чёрт, было слишком очевидно, что это сон. Стекло под ногами не могло хрустеть. Не могло, конечно, но вряд ли тебя могут волновать подобные вещи, когда ты находишься во сне. Проткни я руку пальцем насквозь, и это не показалось бы мне странным. Так ничего этого не было? Нет… Я слишком хорошо помню салат на вкус. И звук разбитого хрусталя. Я усиленно начала вспоминать события… Вчерашнего? Вчерашнего. Вчерашнего дня. Значит, то знакомство с Сомой, а потом с Лиззи, вино, салат, бельэтаж, происшествие, чтоб его… А потом что? Не могла же я быть вусмерть пьяной… Не знаю… Не могло же меня размазать от одного залпом выпитого бокала вина так, что я ничего не помню? Чёрт. Чёрт. К чёрту это. Я хочу думать, что салатница и кровь были сном, значит я буду думать, что это сон. Накроюсь одеялом и увижу ещё один сон, добрый и хороший.Осколки повсюду… Нет нет нет нет нет нет нет нет, идите нахрен, я поняла всё с первого раза, РАЗБУДИТЕ МЕНЯ!
Я вновь очнулась, потная, в неудобной позе, с ознобом и тяжёлым дыханием. Пошло оно всё. Я НЕ буду спать больше никогда в своей жизни. Такой противный сон, ещё и дважды… Что ж, раз уж я не сплю, надо бы подумать, чем заняться… Из комнаты выходить я не хо- Вот блин. Из комнаты я выходить не хочу, но Вселенную это не волнует: стоило мне подумать эту мыслЮ, как дверь тут же щёлкнула; я чуть не взвизгнула от неожиданности. — Д-д-доброе утро, — первая отозвалась я, едва завидев униформу горничной, и мысленно ещё и добавила «рада видеть не Себастьяна». — Доброе утро, леди Анна. Прошу прощения за то, что разбудила вас так поздно… Что? Ну как всегда. Если честно, мне не хочется думать, что она сказала, а потом и отвечать на этот вопрос: не до него мне, и настроения нет, и вообще имею право… Мейлин пришла уже с готовым комплектом одежды: такой же, как и вчера утром. Впрочем, а чего мне ожидать? Сомневаюсь, что Лиззи оставляет здесь свои шмотки, а больше здесь некому ошиваться, не считая Мейлин, но размеры у нас с ней кардинально разные. Она открыла шторы; в глаза сразу же ударил солнечный свет — поутру это не очень приятно. Я решила встать хотя бы просто потому, что лежать уже не получится, но стоило мне приподняться, как голова тут же загудела. Желание лечь обратно ради прекращения этих мучений стало просто неиссякаемым, но я продолжала делать вид, что щурюсь от солнечного света, вовсе не от боли. Переодевание прошло в полной тишине: ни мне, ни Мейлин не нужно было что-то говорить, мы и так обе прекрасно знали, что делать, что подставить, куда повернуться, я уже наловчилась. В моём случае дополнительным фактором для молчания стала ещё и жгучая непрекращающаяся головная боль, мешающая мне думать, двигаться, в общем и целом — жить. — Позвольте проводить вас на завтрак. Я медленно кивнула, на ходу переваривая её фразу. Потом взяла словарь. Чувствую, что теперь больше никуда без него не выйду, иначе буду чувствовать себя незащищённой. В столовой не было Сиэля. Сначала я подумала, что он уже всё, потом мне пришла в голову сцена, где он лежит неподвижно в луже собственной крови, и решила, что он уже ВСЁ, и это мой последний завтрак, меня решили в последний раз порадовать едой и застрелить серебром… — Доброе утро, леди Анна. А в столовой, между прочим, все, кроме него самого. Даже Себастьян здесь. Неладно тут что-то. — Доброе утро. А где… Эм?.. — как к нему надо обращаться?.. — Мистер Фантомхайв? — Господин сегодня чувствует себя неважно. По настоянию врача он остался в постели. Та-а-а-ак, у меня сейчас будет истерика. — В-врача? — по телу пробежала крупная дрожь. — Это всё не приснилось? — я с отчаянием взглянула на Себастьяна. Что из этого было правдой, а что додумало моё ублюдское подсознание? Одно точно неправда — Сиэль жив, я не убийца, возможно, мою душу не высосут. — Произошедшее мы обсудим потом, — пиздец. Из меня ТОЧНО высосут душу, — подобные темы не стоит обсуждать за столом. Да, он прав. Я бы точно не хотела есть, думая о том, что потом съедят меня. Но сейчас-то уже не получится. Он УЖЕ мне сказал всё! Я не смогу перестать думать об этом! Я буду есть и думать о том, что мне сейчас откусят самое важное, я сложу ручонки на груди, высуну язык, вместо глаз у меня появятся крестики… Все же именно так умирают в аниме, да? И не попаду я ни в какой рай или ад, моя душа будет расщепляться на атомы в желудке Себастьяна Михаэлиса, какие мне раи или ады, я всосусь в демоническую пищеварительную систему. Я неспешно, полегонечку так, с расстановочкой подошла к стульчику и села на него, не сводя взгляда с Себастьяна, который, в свою очередь, также не сводил с меня глаз. Затем в моё поле зрения попал его живот (ну, та часть тела, где он должен быть, по крайней мере, а то мало ли у него там под одеждой чёрная дыра или три совы во фраке), и из меня чуть не начали выходить нервные смехуёчки. Интересно, как происходит процесс переваривания душ у демонов? Или у них там вместо желудка какой-то своеобразный склад, хранилище душ, где все души тусят? Так это тогда получается, что они не жрут души, а коллекционируют их. К слову, у меня, если честно, ощущение, что я сейчас точно также скорее коллекционировала свою пищу, чем ела её: такое чувство, будто бы мой желудок мало того, что был забит под завязку, так ещё и прекратил свою работу в связи с техническими неполадками; и голода я совсем не чувствовала, но еду в себя пихала, и чувствовала себя от этого очень и очень нехорошо: еда словно продиралась через моё горло, как если бы я ела донельзя большими кусками какую-нибудь твёрдую, даже засохшую пищу, не пережёвывая её. К сожалению, я намеренно ела маленькими кусками, поэтому этот вариант был исключён. Наверное, так и трапезничают люди в последний раз — медленно, но нажираясь, как свинота последняя, даже когда есть совсем не хочется. Чем дольше я сидела за столом, тщательно прожёвывая каждый кусочек пищи, тем больше мыслей заполоняло мою голову, и всё большую часть занимали вопросы насчёт своей же теории: а меня точно съедят? Может, меня просто выкинут на улицу? Почему меня вообще здесь оставили? Так, кажется, я уже приходила к выводу, что они думают, что я могу сказать им что-то умное про будущее… Ну… Может и могу, не зря же у меня натянутая пятёрка по истории… Я-то уж точно побольше их знаю! Тогда может меня и не съедят, и не выкинут? Просто поругают? Или запретят на бельэтажи подниматься? Может, стоит проверить? Ну, на всякий случай. Только как… — Сегодня у нас по планам, — Себастьян словно прочитал мои мысли, начав рассказывать о каких-то планах, глядя на свои часы. Я как всегда вздрогнула от такого неожиданного прерывания тишины, — Визит Нины Хопкинс и занятия по английскому языку и этикету. К сожалению, в Лондоне оказалось слишком трудно найти квалифицированного русскоговорящего учителя по этикету и английскому, поэтому какое-то время занятия буду вести я, — давайте я сама найду этого специалиста? Вам надо-то всего лишь создать интернет, а я всё сама сделаю. После всего, что произошло, одно было прекрасно: меня будет жалко есть после того, как они потратят кучу денег на одежду для меня! От этой мысли даже завтрак стал проходить легче, и хоть голова всё это время не переставала гудеть, мир уже не казался мне таким ужасным и тёмным местом, и я даже доела всё до конца и ушла к себе (не без сопровождения Мейлин, я всё ещё боюсь потеряться, хотя уже и помню путь).***
Несмотря на то, что меня осведомили о том, что все живы и страшную мстюху мне устраивать пока что никто не собирается (а если и собирается, то это хотя бы не убийство), на душе всё равно скребли кошки. Я раз за разом возвращалась к той ситуации с салатницей и так погрузилась в свои размышления о том, что к чему привело, что так и не заметила, как оказалась сидящей на кровати в позе знака вопроса… Да, позу я, однако, приняла жутко неудобную, это мешало мне думать и тем самым портить себе настроение всё сильнее. Не думать я не могла (нечем мне было заняться, кроме как своими мыслями) и не думать конкретно об этом тоже — как только я пыталась отвлечься, мозг раз за разом возвращал меня к этой ситуации либо плавно и постепенно, либо резко и насильно (а второе ещё противнее: просто думаешь о хороших вещах, и тут внезапно мозг подбрасывает тебе гадость со словами «Ты забыла»). Тем не менее, в какой позе была, в такой и осталась, и правильно, может боль в спине заглушит головную. В какой-то момент настроение из-за себя же упало так, что я чуть не зарылась в заправленную постель с головой, лишь бы скрыться от этого «дивного» мира. Спасли беззащитную убранную кровать от этого страшного злодеяния громкие шаги в коридоре, настолько громкие, что я подумала, что за дверью не иначе как лошадь. Впрочем, может просто слух обострился, мало ли чего я могла понабраться за время проживания в одном поместье с демоном. В дверь даже не постучались — просто сразу отворили. За такие вещи раньше я могла бы и словарём по маковке ударить, но… Достаточно я людей по голове ударила, мне хватит. В дверях появилась миловидная взрослая женщина, хорошо одетая, в прикольных очечах. Я не сразу признала в ней Нину Хопкинс, потому что видела её до этого всего один раз в жизни, и то было изображением из манги на Викифандоме… А тут она цветная и живая. — Привет! — женщина подошла чуть ближе и лучезарно улыбнулась мне. Стоп, она ко мне? — Привет, — ответила я, пытаясь скрыть своё подозрение в голосе, — А вы?.. — Нина Хопкинс, портниха и законодательница мод, — а, ну это всё проясняет! Где Себастьян в такой сложный момент? Я поняла только имя — Я приехала сюда, как только узнала, что в поместье Фантомхайв русская гостья без багажа! Нина начала подходить ближе. Мне очень хотелось отступить, но показывать своё недоверие перед незнакомкой очень не хотелось, так что я осталась стоять на месте, а она подошла почти что вплотную, заглянула мне в глаза и аккуратно, но энергично потрепала за щёки, так что я даже не успела среагировать, и начала радостно что-то вещать: — Какая ты милая! Себастьян сказал мне, что ты пугливая, но сейчас я вижу, что ты скорее просто стеснительная. Скажи, он не запугал тебя? — К сожалению, она плохо говорит на английском… И ни слова не может сказать на французском, — в комнату зашёл Себастьян с сумкой, видимо, вещей, которыми меня сегодня будут препарировать. Вид у него был такой, словно ему сказали какую-то гадость, на которую он не смог ответить. Затем он взглянул на меня, — Юная леди, мисс Хопкинс — портниха семьи Фантомхайв. Кажется, пока Себастьян разговаривал со мной, Нина Хопкинс о чём-то задумалась, и уже очень скоро начала говорить громко и вдохновенно: — Необразованная русская беглая девушка из знатного рода* начинает новую жизнь в стране, ни язык, ни устои которой она пока что не знает… У меня есть идея! — Нина презрительно посмотрела на Себастьяна, — А сейчас попрошу оставить леди одних!***
За то долгое время, что Нина пробыла в моей спальне, я намучилась знатно. Нет, паяльником и током меня не пытали, но постоянно снимать, надевать, что-то смотреть, оценивать, дополнять, ещё в качестве спускового крючка для моей внутренней истерики пытаться преодолевать языковой барьер было для меня слишком сложно. Особенно доставило затягивание корсета и примерка обуви на каблуках — вот примерно в эти моменты я чувствовала себя хуже всего. Под конец мне снова хотелось упасть ничком на кровать и пролежать так хотя бы минут десять, но тут Себастьян сказал, что у меня срочно нарисовалось занятие по этикету, после чего сверху добавилось занятие по английскому. Меня умилили его старания, но, если честно, старался он слишком сильно. Я бы сказала, сильно перебарщивал, потому как на занятиях я получала нагоняй каждый раз, когда отвлекалась на что-либо окружающее. Мне даже карандаш нельзя было грызть, что уж говорить про ручку (а они тогда уже существовали, оказывается, мне даже любезно дали одну!). Ох уж эти прелести индивидуального обучения на дому. Что не понравилось мне больше всего, так это то, что учил он меня не по принципу «сидим энное количество времени и валим, даже если не успели что-то важное сделать», а по принципу «сидим тут пока ты, мразь, не поймешь, не выучишь на зубок и не отпрактикуешь всё, что я тебе сказал!». Конечно, периодически во время занятий меня оставляли в одиночестве, видимо, решить какие-то проблемы, еду приготовить там. В это время, чтоб вы знали, я не отлынивала, ибо уж очень хотелось, чтобы такие одинокие периоды происходили как можно чаще. С горем пополам прервались на обед, где я уже не канючила из-за всяких всякостей, а ела как можно быстрее, потому что мне хотелось, чтобы этот ад закончился как можно скорее. Вечерком, где-то после ужина, когда всё закончилось, и я была выпущена на волю, от усталости навязчивые мысли о вчерашнем стали невыносимы (они и до того были не очень приятны, но во время занятий мне было как-то не до этого), и я стала думать, как же мне избавиться от этой ошибки мозга, как насладиться прекрасным летним вечером, как прекратить ощущать мерзкие чувства и чувствовать мерзкие ощущения? Для начала я попробовала избить себя подушкой по затылку. Физическое воздействие никогда не помогало мне решить проблему в голове, и, тем не менее, можно же устать до такой степени, что заснёшь прямо так, а сон ослабляет, если не стирает самые сильные эмоции. Довольно скоро я вспомнила, что мне с утра снилось, и прекратила себя изнурять. Теперь я принялась в эту подушку кричать. Это, кстати, тоже никогда не помогало. Что же мне сделать, чтобы прекратить чувствовать себя мерзко? Может, сходить к психологу? Анекдот дня, продолжай юморить… Жаль, что шутки не помогут. Хотя… Нет, стендап-шоу я устраивать не собираюсь, а вот с психологом всё немножечко проще: если его в свободном доступе сейчас нет, почему бы самой им не стать? Или использовать кого-нибудь в качестве немого специалиста… Только, к сожалению, здесь никого на эту роль взять не получится, отношения не прокачаны. Разве что кошку найти, да и то Себастьян быстрее меня её обнаружит и побежит на кошкотерапию… Из чего выходит, что помочь себе в этой ситуации могу только я… Увы. Ладно, сеанс у психолога, так сеанс у психолога. Ради него я даже села да устроилась поудобнее: подушку обняла, сложила на неё свою голову и блаженно прикрыла глаза. Мои жалобы: случайно эмигрировала в другой мир, мучаюсь кошмарами и навязчивыми мыслями о произошедшем вчера… Так, с кошмарами всё понятно, обыденность, пройдёт, с эмиграцией помочь не могу, я не юрист и тем более не ведьма, а что с навязчивыми мыслями? Это ведь самое неприятное… Откуда оно вообще? Как любят писать под новостями о жертвах преступлений: «Нет дыма без огня»… Где огонь-то? Вопрос, как мне кажется, из разряда «Битвы экстрасенсов», но если для решения конкретно этой проблемы надо стать гадалкой, я сейчас же уйду к оной на обучение, потому как эмоции наипротивнейшие… Ненавижу вот эту неловкость, я ведь даже не знаю, как Сиэлю в глаза смотреть буду… Я же ему голову разбила… А меня ещё и не убили, даже из дома не выкинули! Лучше бы и правда что-нибудь сделали… Чтобы я хотя бы сейчас не мучилась своим стыдом, а обиду на них чувствовала. И нечего было пугаться, надо было сразу душу под высасывание подставлять. Получила бы — ну значит так и надо мне. Так… То есть какой диагноз?.. Я открыла глаза, сладко потянулась, чтобы размяться. Сильно задумалась. Так что со мной не так? Неловко. Разбила в голову. Стыдно. В глаза смотреть не могу. Хочу, чтобы меня наказали. О Боги, да до меня слова доходят как до жирафа даже на русском: это называется «чувство вины»! Принимать извинения… Ой, нет, просить прощения по два раза в день в течение недели. Но извинения на хлеб не намажешь… Просто взять и извиниться перед человеком, которому я разбила голову до такой степени, что он теперь лежит весь день в кровати, не вставая даже на трапезу, это, конечно, сильно. Да мне даже сейчас в одном поместье с ним стыдно находиться, что уж говорить о том, чтобы увидеть его и сказать какие-то простые прошения прощения. Что насчёт того, чтобы в качестве извинений просто свалить из поместья? А что, больше не придётся со мной мучиться, подумаешь, умру где-то в лесу, это уже моя личная забота. С другой стороны, с их точки зрения это будет смотреться глупо, по-детски, ещё и трусливо. Да и в конце концов, выяснили же уже, что меня здесь не просто за украшение или из жалости держат. Может, если я так боюсь перед ним показаться, лучше написать записку с извинениями?.. Нет, как подумаю, сразу в дрожь бросает — какая-то глупость и инфантилизм, в одном доме же живём, к тому же это слишком трусливый поступок. Рациональнее было бы в такой ситуации бояться Себастьяна, чем щуплого ровесника (что я успешно выполняю). Не извиняться вовсе, задрав нос чуть ли не к потолку — это уже не просто из разряда чрезмерной смелости, это какая-то бессердечность, злоба, глупость, в данном случае ещё и просто высшая форма проявления хамства, это просто бесстыдство, я этот вариант даже не рассматриваю. Тогда… Хм… Тогда у меня нет идей. Как обычно извиняются перед людьми в аниме и сериалах, которые я смотрела? Очень часто они всего-навсего совершают для человека, который провинился, подвиг. Спасают его от страшной беды, например. Это просто, как два пальца об асфальт, которого здесь нет. Но, например, если человеку нанесли увечья, то о нём заботятся, пока он не выздоровеет. Особенно хорошо мне из подобных случаев запомнилась серия «Президент студсовета — горничная!»: Мисаки ухаживала за Усуи, даже приготовила ему какое-то варево. И что с того, что оно было отвратным? Зато она старалась! Это мило. Тем более я уже имею опыт в готовке, даже обучалась этому в лагере — у меня не может получиться «отвратно», хотя бы нормально да будет. А так как принять на себя тяготы по лечению Сиэля мне никто не даст (я уже показала свою «ловкость» во всей красе, да и имею я лишь отдалённое представление о том, как лечить черепно-мозговые травмы), этот вариант становится победителем в номинации «Самый нормальный способ извиниться» и получает грант на воплощение в реальность. Остаётся одна малюсенькая проблема: Себастьян — кухонная машина, что бы я ни приготовила — он приготовит это в несколько раз лучше меня, а я ещё и получу люлей за перевод продуктов. Значит, надо приготовить что-то, о чём в 19 веке даже и не слыхивали, и с этим-то у меня как раз очень большие проблемы — никто же обычно не патентует изобретения в области кулинарии? Просто экспериментируешь, если получилось прикольно — блюдо идёт в ход, и никто даже не задумывается, кто и в каком году его изобрёл. Вторая проблема — я сохраняла рецепты, которые казались мне забавными и полезными, на телефон, но его при себе у меня нет. Просто не отдали, а я и вовсе забыла просить об этом; мне, можно сказать, вообще не до этого было. Я надеюсь, мне его отдадут?.. Ну если вежливо попросить? Предположив, что Себастьян всё ещё выполняет свои рутинные обязанности, я пошла его искать. Бродила я, как вы могли предположить, довольно долго, и всё-таки я обнаружила его на кухне. Я просила его отдать мне мои вещи вкупе с телефоном, как малое дитя просит своих родителей позволить ему посмотреть на компьютере мультики один часик перед сном. Услышав очередную байку о том, что мне беспокойно существовать, не имея даже своих личных вещей, и что мой «дешёвый» телефон для меня важнее всех моих драгоценностей, потому что мы пережили с ним все взгоды и невзгоды, Себастьян, как мне показалось, задумался, но после как будто даже смягчился и выдал мне мой скромный багаж. Я уверена, что он облазил весь мой телефон, поэтому отдал мне его так легко… Хорошо всё-таки, что я держу все понравившиеся арты в закрытых папках своих соцсетей, а не скачиваю их, а то вышло бы неловко… Не хотелось бы объяснять им, что у меня есть арты с персонажами, подозрительно похожими на них, потому что они нифига не исторические личности, а персонажи аниме. Ещё и объяснять, что такое аниме… Фу. Разблокировав телефон, я обнаружила, что заряд не изменился, а вот при проверке портативной зарядки оказалось, что оный упал на одно деление. Что ж, Себастьян, шпион в этот раз из тебя не получился… Не овладел ты до конца цифровыми устройствами али не посчитал нужным париться? Ставлю на всё сразу. Уповаю на то, что он не запоминал рецепты, которые я скачивала, а ещё лучше — даже не увидел их, иначе получится очень обидно. Я просмотрела галерею, заметки, сохранённые файлы. Отметались всякие блины на газированной воде, клюквенные печеньки, сладкие пирожки; на первые и вторые блюда я даже не смотрела — людей, в особенности Сиэля, задабривать надо сладким. Рецептов было много, потому что я люблю сохранять и не использовать, а терпение моё было неиссякаемо. Примерно через час поисков, когда глаза уже начали сохнуть и пощипывать, а солнце село за горизонт, я нашла скачанную статью «10 рецептов современных американских блюд». Помимо откровенно странной еды и каким-то боком затесавшихся алкогольных напитков я нашла два десерта, один из которых уже был хорошо мне знаком. Удовлетворившись своими поисками, я начала готовиться ко сну, раздумывая, как же мне пробраться на кухню и где найти все необходимые ингредиенты…***
С утра я услышала уже ставшим мне непривычным звон будильника на телефоне. Сначала мне в голову пришло, что «ну вот полежу ещё пару минуточек, подумаешь мне, опоздаю на какую-то там физру или математику…», но стоило моей руке начать нащупывать телефон, как мой мозг снова перенёс меня в Англию 19 века. Стало тоскливо от того, что я даже не закончила восьмой класс, и возможно уже никогда не закончу, но я отмахнулась от своих эмоций и пошла на разгон: как-то оделась, как-то умылась остатками воды. Между прочим, сейчас почти 4 утра. Солнышко уже рассвело, а если открыть окошко, то и птички поют. Времени у меня не так уж много, ведь мне надо ещё не спалиться, что я шарохаюсь, найти всё, что мне нужно, а самое главное — при-го-то-вить. Мда уж, в 4 утра идея уже не кажется такой клёвой и оригинальной. Моя выходка будет по меньшей мере странной… Ну-у-у это, по крайней мере, не нарушает правила этикета (я надеюсь), не должно будет нести за собой вреда (хотя может, но для этого надо будет постараться), а ещё я привыкла к принципу «Раз уж надела костюм клоуна, так носи его до победного конца», и хоть это всё, наверное, и будет выглядеть подозрительно, это явно не причина, по которой меня могут выгнать из поместья, так что пофиг. Обувь я на всякий случай не надела, чтобы не создавать лишний шум и чувствовать землю под ногами, дабы попросту не споткнуться. Свои спутанные волосы перевязывала по дороге, хотя и знаю прекрасно, что по какой-то причине здесь никто о своих волосах на кухне не заботится, и эти волосы по таким же невыясненным причинам никогда не попадают в тарелку Сиэлю. По крайней мере, ни разу не видела Себастьяна или Барда в специальных шапочках или сеточках… А может просто не запомнила эти моменты. По почти что выверенной траектории в полумраке я дошла до кухни, а там меня уже ждали… Ждал… Да что он тут, мать твою, делает? Он вообще на улице должен находиться! — Леди Анна? Что вы здесь делаете?.. Так, успокойся… Это по крайней мере лучше, чем встретить тут же Себастьяна. Ты ничего плохого не сделала, а если и сделала, то Финни не такой злюка, как остальные представители мужского пола в этом поместье. И вообще, самое главное — отмазаться — Э-э… Доброе утро… У меня есть такая… Проблема… Я сделала глубокий вдох-выдох, открыла словарь для придания себе уверенности, закрыла глаза, задумалась… Конечно, всё это происходило в считанные секунды. — Знаешь, я… Совершила большую ошибку… За всё время пребывания здесь я извлекла один важный урок: не можешь сказать что-то — изворачивайся и подбирай синонимичные фразы… Даже если смысл сильно теряется, это лучше, чем хватать ртом воздух, как рыба. «Совершила большую ошибку, » — просто гениальная фраза, всё, что я делаю последние дни — сплошная ошибка, но я имела ввиду «Я провинилась перед твоим господином и теперь мне до того стыдно, что я ему даже в глаза смотреть не смогу». — Я хочу извиниться перед… Мистером Фантомхайвом, — неуверенно пробубнила я. В голове примерно сложилась маленькая ложь, которую я хочу ему сказать, — знаешь, в России есть… Традиция… Традиция. — Что за традиция? — Финни посмотрел на меня большими, словно кошачьими, сильно расширившимися не то от любопытства, не то от освещения глазами. Тут я не сдержалась и полезла в словарь. Видели бы вы, с каким интересом на меня всё это время смотрел Финни, которому я так радостно вешала лапшу на уши о русской культуре: — О! — мы с Финни одновременно встрепенулись при моём восклицании. — В России есть традиция извиняться перед человеком, — здесь хотелось бы закончить, — с помощью еды! Да, мы готовим десерт и таким образом извиняемся. Длиннющая лапша на уши… Мы жрём за одним столом стряпню, приготовленную одним из нас, делая вид, что мы сейчас не скандалили. Но откуда ему об этом знать? Финни, не думая, согласился мне помочь; в общем-то, на что я и надеялась, ведь среди всех слуг этого поместья вокруг него витала какая-то своя атмосфера… Атмосфера причинения добра что ли? Короче говоря, даже если бы я не смотрела аниме, по одному его взгляду можно было бы понять, что он не укусит… Пока не укусят кого-то из местных. Он радушно показал мне место, где хранятся все продукты, оборудование (назначение половины из которого я не понимала, что усложняет ситуацию), а потом отчалил, сказав, что у него работа, и Себастьян будет недоволен, если он будет здесь жопу греть. Честно говоря, первый раз обрадовалась чьему-то присутствию. Даже немного расстроилась его уходу. Готовить надо было быстро, потому что местный «босс» начинал свою деятельность очень рано, где-то в 6 утра, а ситуацию осложняло то, что в продуктах и посуде 19 века я не разбиралась, а ещё я плохо понимала надписи на продуктах, да и чёрт знает, какого качества всё это… Разумеется, раз уж это поместье богатого графа, то наилучшее. Наилучшее по современным меркам. С другой стороны, я уже несколько раз готовила эти печенюхи, что может пойти не так… Ну да, а чё? Я не все рецепты не использую, а только большинство! Например, я до сих пор не понимаю, зачем я заскринила рецепт индюшачьих котлет? Почему я решила, что буду готовить этот странно выглядящий чокопай? С чего я вдруг взяла, что сохранить топ-5 рецептов холодца — хорошая идея? Вряд ли кто-то узнает… Зато я часто использую рецепты сладостей, особенно если они западают мне в душу из-за их вида, описания их вкуса или ингредиентов… Я так наизусть заучила несколько рецептов чизкейков, потому что готовила их на все особые мероприятия, кои у меня случались***
— Доброе утро, леди Анна. Я не без внутреннего сопротивления поднялась с кровати. Сощурила глаза, рассматривая время на часах… Полтора часа. Мне дали проспать около полутора часов. Ну, знаете ли… Шесть с половиной часов сна… Вроде не очень плохо. За несколько дней восполню свой недосып. Оказалось, мне ещё и утренний чай положен. Это косяк Мейлин или про это всё время все забывали? Хотя скорее всего у нас попросту не хватало времени на всё это, меня ведь до этого дня будили впритык к завтраку. Завершив скучные утренние процедуры, я со спокойной душой и чистым сердцем направилась на завтрак. Правда, я немного волновалась, вдруг Себастьян нашёл и утилизировал мои старания? А вдруг мне за все эти операции ещё и по шее дадут? Да и вообще, чем больше близится момент, тем больше мне кажется, что и идея со сладостями была настолько тупой и наивной, что хоть бейся об стенку от непоправимости уровня своего интеллекта. Успокаивает лишь то, что Сиэля на завтраке не будет, так как ему, судя по всему, назначили постельный режим. У меня ещё будет время подумать… Но мне кажется, или отступать уже некуда? Как минимум двое человек в поместье уже знают о моих намерениях, и если я сожру всё в одну харю или вообще выкину всё, мне будет также стыдно, но уже не перед Сиэлем и Себастьяном, а перед Финни и Бардом. Это ещё как минимум, потому что они, должно быть, уже поделились моей лапшой для ушей с Мейлин. Так что выбирать в любом случае не приходится. Что, зря, что ли, все эти старания?! Я не выспалась, я готовила, я сочинения на ходу придумывала, чтобы мне это всё разрешили! Ну всё, эти печеньки должны попасться Сиэлю не то что бы в рот, но хотя бы на глаза! Зашла я в столовую не то в блаженном, не то в тревожно-выжидающем настроении. Вот в самом деле, настроение менялось чуть ли не каждые несколько секунд. А в следующие несколько мгновений всё стало ещё хуже, потому что я увидела за столом Сиэля, который выглядел так, будто ничего не произошло.