Чувствительное место

По всему дому с дребезгом пронеслось звучное «дзынннь!» — Упс, — пробормотал Крэш и затем сразу наклонился и поднял жестяную миску, которую только что обронил. Заполнив ее попкорном, сахаром, корицей и огромным количеством масла, он залез в холодильник за последними двумя банками газировки. Чтобы затем притащить весь свой восхитительный перекус в сторону дивана, где его уже ждал потрясающий вечер ужасов в компании Кранча. Разумеется, выбор фильма пал в расчете на то, что ничего-не-подозревающая-сестра не присоединится и предпочтет выучить новый язык программирования, к примеру. К тому же можно удачно выбрать момент и прижаться к крепкому, сильному телу. Ради такого стоит прикинуться ссыкуном. И он, в предвкушении пританцовывая, прошел в гостиную и ставит вкуснятину на стол, присаживаясь рядом с не менее сладким «блюдом» этого вечера. Оранжевый сумчатый окинул его оценивающим взглядом. Расслабленная поза: влажное махровое полотенце, соблазнительно обёрнутое вокруг его бедер; бардовая жесткая шерсть, обволакивающая изгибы крупных мускулов; восхитительно-угрожающе поблескивающая металлическая рука, покоящаяся на спинке дивана. Вот она, совсем рядом, когда-то он угрожал задушить этой самой рукой; и мог ли Крэш тогда подумать, что эта рука может быть на удивление такой нежной. Заметив его задумчивый взгляд, Кранч вопросительно взглянул на него, а затем на руку; мягко улыбнулся, подмигнул и протянул металлический протез к его уху, игриво почесав. Вот же засранец - знает его чувствительное место. Однако оно было далеко не единственным.

***

Конечно, фильм «Пирамида» не мог напугать даже такую привереду, как Коко. Крэша тем более, учитывая, что ему приходилось брать на себя роль Ричарда чёртового О’Коннелла, чтобы добыть кристалл. — И эту шавку вы называете монстром? — саркастично произнес Кранч, когда главные герои спасались от бога смерти, — она ж нефига не страшная. Вот даже Дингодайл уделает её — при виде него они б тут же наложили в штаны. Крэш хихикнул, уткнувшись ему в плечо. Кранч ощутил, как его окатило теплой волной, видя эту одобрительную ухмылку. — Я при первой встрече точно бы их подпортил — если бы от них хоть что-нибудь еще осталось, — хохотнул оранжевый бандикут. — Думаешь, почему у него такая тяга к пиромании? — задал риторический вопрос Кранч. На этот раз они оба засмеялись. Крэш прильнул к его плечу, оглаживая, проводя незамысловатые линии вниз, по протезу. Это было первым, на что он обратил внимание, когда, наконец, увидел его вживую на поединке. И возникло странное, совершенно несвойственное по отношению к врагам, сочувствие. Что должен быть лишиться руки — это очень и очень больно. — Ты чувствуешь? — невпопад спросил он. Кранч отвлекся от просмотра фильма – если он перестал пугать его, так еще можно повеселиться. Вопрос застал его врасплох — ухмылка сошла с лица. — А ты как думаешь? Он старался ответить как можно неряшливо, однако произносить это вслух, говорить на эту тему, которая с сизифовым трудом выскребается из памяти, все еще почти физически больно. Уши оранжевого бандикута поникли, и в комнате повисла тишина, прерываемая неуместными женскими криками. Казалось, она придавливала присутствующих бетонной стеной. Высокому бандикуту не хотелось, чтобы вечер закончился на такой минорной ноте. — Эй, малыш, — неожиданно тихо позвал он, — давай не будем об этом. Да, я ничего не чувствую, но при мне ещё полно чувствительных мест. Губы Кранча изогнулись в восхитительно-хитрой ухмылке. Он наклонился вперёд и потерся носом о нос «брата», прижимаясь к губам и целуя медленно, нежно, наполняя рот неведомой сахарной сладостью. Крэш на миг почувствовал, что не может вдохнуть, пораженный неожиданным поступком и эйфорией, захлестнувшей разум. Он обхватил сильную шею и ощутил, как большие руки прижимали, притеснили его к крепкому торсу. Смешок Крэша вибрацией прошелся по их языкам, когда затвердевший пах прижался к упругим полушариям. — Кажется, я нашел одно, — лукаво произнес оранжевый, когда прервал поцелуй и уткнулся в ключицу. Кранч лишь нетерпеливо рыкнул, стараясь взять под контроль учащающееся дыхание и сердечный ритм. Но это вдруг становится совершенно невозможным, когда эти упругие бедра так восхитительно трутся об него, а в районе ключицы становится жарко от пламенного рваного дыхания. Все вокруг перестало иметь для него какое-либо значение – комната завертелась и исчезла, крики из телевизора словно захлестнуло толще воды, а уж существование Коко стало чем-то вне сферы этой комнаты, этого потрясающе горячего дыхания. Поэтому когда Крэш неожиданно опустился на колени между его ног – Кранч на какое-то время забыл где находится. Из телевизора донося скрежет металла и захлебывающийся кровью крик – кажется кому-то отрубили голову, как это и случается в подобных фильмах. Крэш решил воспользоваться этим случаем. — Кстати, о головах…, — соблазнительно произнёс он и наклонился вперед так, что лицо остановилось прямо напротив промежности бургундийского бандикута. — Обязательно говорить это таким пошлым голосом? — ухмыльнулся Кранч и резко вдохнул. Крэш, сняв полотенце и высунув язык, очень-очень легко нажал кончиком на мягкую головку. Крэш снова спрятал язык за губами и неторопливо выпустил изо рта влажное облачко горячего дыхания, и сразу за тем опять притронулся языком. Кранч уже стиснул руки в кулаки, с силой упираясь костяшками в поверхность дивана. Он едва ощутил дразнящий язычок оранжевого бандикута и начал осознавать, что очень скоро не сможет сдержаться, если немедленно не возьмет себя в руки. Он сделал глубокий-преглубокий вдох и очень медленно, постепенно выдохнул. Он сразу же чувствует, как тело слегка расслабилось. Крэш легонько провел языком по уздечке, целенаправленно избегая касаться головки, начинающей постепенно наливаться кровью. Его руки искушающе двигались вверх-вниз по бедрам Кранча, опускаясь к внутренней их поверхности и снова поднимаясь к животу. Он все еще использует только самый кончик языка, щекоча плотную, но в то же время мягкую кожу у основания члена. Затем прекратил, лукаво взглянув на жмурящегося от удовольствия «брата», выжидая несколько минут, и склонил голову набок, так что его рот оказался расположен вдоль нижней части члена. Он широко открыл рот и как можно аккуратнее прихватил толстый ствол между зубами. — Ааа! — слегка подскакивая, вскрикнул Кранч. «Крэш, черт возьми! — подумал он. — Где ты только этому научился?» Как бы он ни пытался собраться, он с ужасом понимал, что скоро совершит что-то необратимое, когда Крэш продолжал мягко смыкать и размыкать зубы на тонкой чувствительной коже его фаллоса. Затем Крэш отстранился и решил, что настало время уделить все свое внимание головке члена. Крошечные капли смазки начинали сочиться с кончика, темно-розовая кожа влажно блестела в тусклом свете и меняла цвета, отражая изображения включенного телевизора. Крэш начинал с того, что прикоснулся всей поверхностью языка к основанию ствола, скашивая глаза на находящуюся прямо перед ними большую, хорошо выраженную головку. Он не торопясь с нажимом провел языком по всей длине лоснящейся колонны, почти добираясь до самого верха, и отстранился. Он улыбался, когда улавливал тяжелое, почти разочарованное дыхание Кранча. Он повторил то же движение еще несколько раз, прежде чем снова отодвинуться. Крэш выждал около пары ударов сердца, и без предупреждения обхватил головку губами. К его удивлению, бедра Кранча невольно дернулись вверх, по дому разносится глубокий недовольный стон, сразу за ним следует резкий вдох, когда нижние зубы Крэша надавили на крайне чувствительное местечко под головкой. Едва заметное прикосновение острых зубов быстро сменялось влажностью языка, а затем зубы возвращались, только чтобы снова уступить место языку. Сумчатый продолжал так дразнить его и улыбался сам себе, когда чувствовал, как член Кранча начинал пульсировать и слегка изгибаться между его губами, верный признак того, что долго он не выдержит. Ему уже слышно глубокое рокочущее урчание, и по мере того, как голова бургундийского бандикута запрокидывалась назад, урчание становилось все громче и более различимым. Бедра начинали слегка приподниматься и опускаться. Крэш принимал это за сигнал того, что Кранч уже почти на пределе. Вооруженный этим знанием, он на всего лишь на секунду отстранился, прежде чем обрушиться вниз на член, вбирая в рот и в горло так глубоко, как только может. Кранч обнаружил, что выпустил диванные подушки из железной хватки и перенес руки на голову оранжевого, начиная подбрасывать бедра и скользя внутрь и наружу в горячем, влажном горле. — О, господи… — бормотал он, бедра двигались все быстрее, он молча умолял Крэша повысить скорость. — …Мммааать твоююю…… И Крэш повиновался, вцепляясь руками в его бедра. Губы плотно прилегали к стволу, издавая мягкие влажные звуки, когда член поршнем влетал в его рот и вырывался обратно, а потом Кранч испустил низкий хриплый стон, его руки напряглись сильнее, удерживая голову Крэша, когда он пытался подавить неистовое желание еще жестче вколотиться в его рот, он отодвинул его и начал теснить к полу, слезая с дивана. Крэш пораженно уставился на нетерпеливого бандикута, оказавшись приложенным животом к полу и спущенными трусами. — Подними задницу, — приказал он. — Ноги расставь. — Эээ… — промямлил тот, но тут же закрыл рот, когда Кранч запустил руку в миску и зачерпнул полную пригоршню скользкой субстанции. Второй, сухой рукой он потянулся вверх и мягко обвил пальцами шею Крэша. Он медленно закрыл глаза, чувствуя, как скользкая рука Кранча начала свое волшебство вокруг маленького сжатого отверстия. Кранч расплылся в хитрой усмешке при виде того, как оранжевый закусил нижнюю губу. Его большой толстый палец, едва касаясь, описывал круги вокруг отверстия. Крэш изо всех сил пытался не поддаваться на усилия Кранча и не закричать. Он еще дальше запрокидывал голову, широко открывал глаза и сосредотачивается на происходящем на экране. Он досчитывает до шестой жертвы, когда неиспачканная рука Кранча внезапно отпустила его шею и тоже погрузилась в миску с маслом. Кранч продолжал свои действия вокруг ануса, и, прислушиваясь, как у оранжевого перехватывает дыхание. Внезапно Крэш тихо всхлипнул, ощутив теплое скользкое поглаживание. Его член становился тверже и темнее, когда его возбуждение стремительно нарастало. Кранч, глядя на Крэша чувствовал, что ему еще сильнее хочется засадить в него поглубже. Голова Крэша была запрокинута, зеленые глаза полуприкрыты и темны от желания, рот слегка приоткрыт, кончик языка обводил край губ, грудь вздымалась и опадала с каждым резким вздохом. Больше не откладывая, Кранч, обернув скользкие пальцы вокруг ствола Крэша, начал мучительно-медленно проводить рукой вверх-вниз. Он вёл сомкнутыми пальцами вниз до самого основания, сжимал их, слегка ослаблял хватку, затем медленно тянул руку вверх. Когда пальцы оказывались прямо под головкой члена, он снова мягко их сжимал. Прямо перед тем, как ослабить плотную хватку на стволе члена Крэша, другая рука Кранча начинала более интенсивно потирать его входное отверстие. Он видел, как напрягаются бедра Крэша, когда он начинал медленно усиливать нажим, все это время продолжая надрачивать его член. Палец бургнундийского бандикута нырнул вовнутрь, когда дырочка оранжевого наконец-то слегка разжалась, позволяя пальцу проникнуть немного дальше. Губы Крэша были плотно стиснуты в отчаянной попытке проглотить стоны, пытающиеся вырваться из его горла. Палец Кранча оставался на месте, кольцо горячей, гладкой плоти обнял его фалангу, пока он снова сосредотачивал внимание на каменно-твердом члене Крэша. Его рука сжималась в кулак, ладонь натирала покрытую маслом колонну Крэша, двигаясь медленно и словно бы нехотя. Когда его рука доходила до основания, он опять сжимал пальцы и, не ослабляя нажима, вел кулак обратно к верху члена. Достигнув головки, он слегка ослаблял хватку и с силой проводил большим пальцем по округлому, плотному, сочащемуся кончику, размазывая смазку по всей головке. Кранч опускал сомкнутую руку вниз и вновь поднимал, чтобы опять потереть пальцем головку. Член Крэша пульсировал каждый раз, когда Кранч нажимал своим сильным мозолистым пальцем на чувствительный кончик. — Аа, о, боже мой… — бормотал Крэш, когда чувствовал, как палец Кранча продвигался глубже в его проход. Его круговые мышцы плотно сжимались вокруг пальца, прежде чем расслабиться, позволяя втолкнуться еще глубже. – Ааа! – вскрикивал он, когда палец Кранча проскальзывал достаточно далеко, чтобы коснуться того сверхчувствительного местечка в глубинах тела Крэша. «Все, хватит», – решил Кранч про себя и начинал быстрее двигать рукой на члене Крэша. Он проводил пальцами до головки и продолжал сжимать и скользить рукой по верхней трети члена, ускоряя движения так, что головка мимолетно появлялась и снова пряталась у него в кулаке, каждый раз выглядывая и дразня бургундийского бандикута. Крэш уже совершенно вне себя, царапая пол, втягивая воздух со всхлипами, стонами, упрашивая, умоляя. Его бедра толкались вперед, побуждая палец Кранча проникать глубже, жестче, быстрее. Кранч вознаградил такую восхитительную отзывчивость, вставляя внутрь второй палец, толкая скользкие пальцы внутрь прохода и вытягивая их наружу, с каждым выпадом задевая простату Крэша. В порыве чувств, Кранч наклонился вперед и захватил зубами загривок оранжевого сумчатого. — О мой бог, о мой бог, о боже, Кранч, о мой бог, Кранч… – Крэш практически рыдал, а потом напрягся всем телом, когда струи семени пролились на его грудь, покрывая собой руку Кранча, и брызги долетали даже до его лица, крошечные капельки падали на его губы и щеку. Не медля ни секунды, Кранч вытащил пальцы из прохода, освобождает обмякший член, подхватил оранжевого сумчатого под коленки и поднял его ноги над своими плечами. Он схватил свой твердый пульсирующий ствол, приставил головку ко входу Крэша и без предупреждения втолкнул его на всю длину до самого основания. Крэш испустил горловой вскрик, когда член Кранча вонзился внутрь и снова достал до его простаты. Кранч не собирался терять времени и начал неистово вколачиваться в дырочку. Его бедра двигались резко, исступленно. Он трахал Крэша без жалости и пощады. Член Крэша снова начал вставать, и Кранч обхватил его одной рукой. Его кулак двигался в одном ритме с толчками, когда он загонял свой член в задницу Крэша, вырывая бесстыдные крики и всхлипы из его, вероятно уже охрипшего, горла. Крики становились все громче и громче, пока Крэш вдруг не кончил снова, и его и без того мокрый мех покрывается вторым слоем спермы, когда Кранч выжал из него все до последней капли. Проход оранжевого бандикута плотно смыкался вокруг члена бургундийского, и он рычал, вталкивая свое семя глубоко внутрь. Наконец, Кранч без сил повалился на Крэша. Оба бандикута лежали на полу, покрытые потом и спермой, и жадно хватали ртом воздух. Едва они начинали приходить в себя после эйфории оргазма, как внезапно оба резко вздрогнули от внезапно включенного света. И он, и Крэш встревоженно открыли глаза, заметив, что их приветствовал убийственный взгляд разозленной Коко. — Эээ… — удалось выдавить Крэшу. — Эй, Коко, какие дела? — без промедления с ухмылкой вклинулся Кранч. Коко не произнесла ни слова. Он просто продолжала прожигать взбешенным взглядом двух липких бандикутов, валяющихся посреди гостиной. Кранч неловко ерзал и тут же сообразил, что он все еще находится глубоко внутри «брата». Поморщившись, он отодвинулся, и его член выскользнул из тесного прохода. Они торопливо спрятали свои достоинства. Взгляд Крэша бегал по всей комнате, стараясь всеми силами избежать встречи с яростным взглядом сестры. — Коко, — неожиданно произнес тот. Она без слов подошла к столу подняла лежащий там пульт. Направив на телевизор, нажала какую-то последовательность кнопок, и комната внезапно заполнилась белым шумом, а экран телевизора – серой рябью. — Эй!.. — возмутились одновременно и Кранч, и Крэш. Но рука Коко вскинулась вверх, утихомиривая их прежде, чем они смогли бы выразить свои протесты. Затем положила пульт обратно на стол. — Неделю. Никакого. Телевизора, — начала Коко. — И я даже знать не хочу, что с вами двумя сделает Аку Аку. Бандикуты повернулись друг к другу и одновременно скорчили гримасы, когда до них медленно дошло, насколько громко они, должно быть, проводили свое «состязание». Девушка развернулась и направилась обратно в свою комнату. Крэш, воспользовавшись возможностью, схватил пульт и в отчаянии нажал на несколько кнопок в бесплодной попытке убрать рябь с экрана и найти хоть один, ЛЮБОЙ, работающий канал. Ничего. Сестра эффективно заблокировала доступ к кабельному. — Нет… нет, нет, нет нетнетнетне… Аааааа! — наконец пронзительно крикнул он в крайнем расстройстве. — КРЭШ! — разнесся по дому голос Коко. — Извини, я буду, я… оох, — Крэш обессиленно привалился к спинке дивана, по его лицу пронеслось разочарование. Кранч встал и потянулся, а затем предложил своему парню руку. — Да ладно, малыш, — произнес он, вытягивая любимого с дивана, — пошли на боковую. Кроме того, — он победно улыбнулся, – кому вообще нужен этот телек? — и кивнул головой в сторону своей спальни. — Я могу придумать гораздо более прикольные штуки, которыми мы могли бы заняться. Мрачное выражение на лице Крэша превратилось в белозубую улыбку. — Найти чувствительное место? — спросил он, уже зная ответ. Кранч засмеялся. — Черт, да, найти чувствительное место.