Имя

Над лесом бушевала гроза. Гремела, сверкала молниями, хлестала деревья плетями дождя. Гроза звала его по имени, бросала в лицо дождь и говорила… — Араши! — чужой хриплый голос вдруг нарушил идиллию, окликнув из-за спины стоящего под дождем офицера. Тот резко развернулся, разочарованно отмечая, что нарушитель его спокойствия стоит слишком далеко, чтобы вцепится в его грудь. — Сколько раз я говорил не называть меня так! — прорычал потревоженный рейф. Все обитатели Инкубационного центра давно запомнили тот факт, что после произнесения вслух этого имени можно обнаружить у себя много сломанных костей, а то и рану на груди. Ладно еще почитатели, не способные к нормальному обмену информацией, так ведь и те запомнили, и обходились по мере возможности просто уважительным обращением «ками». А собратья-офицеры то и дело испытывали его терпение на прочность. «Тебя сейчас не дозваться», — перешел на привычную телепатию рейф, транслируя сдерживаемую досаду и легкую насмешку. — «Как прикажешь звать, когда в твоей голове и так безостановочно крутится твое имя, эгоцентрист паршивый». Глаза Араши опасно блеснули, но ответить он не успел — насмешник посерьезнел и добавил: «Не время для драк. Принцесса вылупилась». После этих слов личные обиды перестали иметь значение, померкли, как звезды на небе после восхода солнца. «Вот так бы и транслировал — такое я не услышать не мог», — оскалился Араши и поспешил вглубь здания. Сначала надо было зайти в свой отсек — переодеться в сухое и привести себя в порядок. Будущая Королева достойна королевского отношения с первой секунды жизни. И он обязан за этим проследить. Вылупления принцессы ждал весь Инкубационный центр — от трепещущих в благоговении почитателей и взволнованных большой честью и ответственностью офицеров, до неразумных личинок солдат, которым всеобщее волнение передавалось через общее ментальное поле воспитателей. У принцессы уже даже было имя, данное матерью-Королевой. Ее именем был океан, безбрежный, неукротимый, затопляющий, с ощущением соли на губах, уверенности и силы, с которой ничто не сравнится. В журналах Инкубационного центра и материнского улья безбрежность океана пытались вместить в себя четыре буквы — Иоко. Это невыносимое упрощение было тем, что Араши ненавидел в столь великом изобретении, как письменность. Никакие символы не способны передать то, что способен передать разум — чувства, ощущения, эмоции, общая ментальная картина, все то, что передается от рейфа к рейфу за доли секунды. Да, возможность записывать и передавать знания не только ментально, очень способствовала прогрессу цивилизации, но что-то они и теряли. Разве могли пять букв письменного имени Араши передать раскат грома, вспышку молнии и ощущение хлесткого дождя на коже? Разве могли четыре буквы: И, о, к, о передать безжалостность океанской волны и соль на губах? Переодеваясь, Араши телепатически окликнул других старших офицеров-воспитателей, узнавая подробности. Возле принцессы, только-только извлеченной из яйца, столпились почти все офицеры центра. Звали, оказывается, и его, но и правда не дозвались. «Быстро все по местам! Кто за остальными личинками приглядывать будет?» — рыкнул Араши на младших офицеров, скрыв за гневом стыд за то, что позволил себе настолько замечтаться под дождем. — «Королеве сообщили»? «Сразу же», — откликнулся один из старших офицеров. — «Она сказала, что выйдет на связь через пятнадцать минут, чтобы дать указания. Иди сразу в командный пункт». Пятнадцать минут. Мало для того, чтобы нормально высохнуть, но больше, чем могло бы быть. Араши вздохнул и взял расческу. Зеркало привычно отразило его — одного из старших офицеров Центра, рейфа с серой кожей и яркими желтыми глазами. Татуировка на подбородке, состояла, казалось бы, из отдельных абстрактных штрихов, но вместе эти штрихи складывались в понятный каждому рейфу узор, указывающий, что его носитель всю жизнь посвятил выращиванию личинок и весьма преуспел на этом поприще. Длинные — до талии — волосы свисали мокрыми сосульками даже после того, как Араши выжал их и вытер отрезом мягкой ткани. Он старательно расчесал волосы и переплел несколько тонких косиц, прятавшихся среди густой белоснежной копны. До идеала было далеко, а ведь не каждый год предстаешь перед Королевой, да еще и по такому знаменательному поводу! Напоследок он еще раз промокнул волосы тканью и поспешил к месту общего сбора. В командном пункте было всего с десяток рейфов. Араши заметил парочку младших офицеров, следящих по приборам за общим состоянием центра, и пятерку старших офицеров-воспитателей, равных ему по силе и обязанностям. У самого экрана стоял начальник Инкубационного центра — мощный рейф с бледно-голубой кожей, всегда растрепанной густой гривой белоснежных волос и татуировкой на левом виске, говорящей о высоком социальном положении ее обладателя. Именем его, зачастую сложным для произношения в телепатическом разговоре, было ощущение того, что этот рейф — принимающий решения, решающий важные вопросы и имеющий право их решать. Практически все, даже младшие, звали его письменным именем — Сэдэо, к чему он относился совершенно спокойно. В крупных руках Сэдэо покоился сверток небесно-голубой ткани. Араши приблизился и замер, разглядывая новорожденную принцессу. За тысячелетия работы в центре он навидался личинок, но она… Она была особенная. Мелкая, очень хрупкая на вид, голубокожая и черноволосая. Необъятный океан, пока еще спящий и безобидный. «Позволите»? «На минуту, не больше». Потревоженная передачей с рук на руки принцесса взмахнула ручками и закрутила головой, не открывая глаз, маленькое личико скривилось, готовясь захныкать. Араши аккуратно коснулся ее сознания, представляя тихий плеск волн, мерно накатывающих на океанский берег: «спокойно, безбрежная, все хорошо». Малышка снова затихла, и он наконец позволил себе посмотреть на нее профессиональным взглядом — отметить пропорциональность тела, цвет кожного покрова, функциональность дыхательных щелей, отклик еще несформировавшегося сознания на ментальное воздействие. Все было в норме, принцесса вылупилась здоровой и это радовало. Размер, правда, был мелковат для личинки, но королевы всегда немного меньше офицеров, хоть и сильнее. Араши передал ее обратно Сэдэо, в чьих руках она казалась совсем крохотной, и отступил к остальным. Когда на экране возникло изображение Королевы, рейфы стояли стройным рядом: по центру Сэдэо с принцессой и шестеро старших офицеров центра чуть позади него — по трое с каждой стороны. Родной улей находился за несколько парсеков от планеты, на которой располагался Инкубационный центр, даже Королеве было трудно передать телепатический сигнал на такое расстояние, обычному рейфу — и вовсе невозможно. Подпространственные средства связи же легко справлялись с передачей изображения, звука и телепатических волн и на большие дистанции. «Покажи мне ее», — приказала Королева. Сэдэо приблизился к экрану и повернул принцессу так, чтоб ее было хорошо видно. «Прекрасно. Я вами довольна», — оскалилась Королева, разглядывая личинку. «Я доверю ее воспитание двоим из вас, остальные вернутся к своим обычным обязанностям». Она обвела взглядом стоящих перед ней офицеров и остановила взгляд на Сэдэо. Тот почтительно склонил голову. Араши чувствовал, что между Королевой и начальником Инкубационного центра идет разговор, экранированный от общего ментального поля. Наконец Королева кивнула и перевела взгляд на следующего офицера. Стало ясно, что она хочет поговорить с каждым до принятия такого важного решения. Когда очередь дошла до Араши, он, как и все, склонил голову, транслируя почтительность и готовность ответить на любые вопросы. «Откройся мне», — приказала Королева и он расслабился, снимая мысленные блоки и давая ей полный доступ к своему сознанию. «Что ты думаешь о принцессе»? — спросила она, и в разуме Араши непроизвольно возникло видение океана. Он вспомнил практически невесомый сверток в своих руках и ощущение касания тела и разума маленькой личинки — это было словно приближение к океану издали, когда ты еще не видишь его, но уже чувствуешь запах, приносимый легким бризом. Этому океану предстояло вырасти и осознать свою мощь здесь, у них на глазах и под их присмотром, и это было, пожалуй, самым великим событием за всю жизнь Араши. Королева довольно оскалилась и задала еще один вопрос: «Если бы я сказала вам выбирать самим, кто будет ее воспитателем, если бы мне было все равно, кому бы ты предпочел ее доверить»? Ответ вспыхнул в мозгу мгновенно — принимающий решения, бережно держащий в своих могучих руках будущую королеву, самый старший из них, возглавлявший Инкубационный центр еще когда сам Араши был всего лишь личинкой. Но Королева сказала, что за принцессу будут отвечать двое, и с выбором второй кандидатуры было труднее. О троих из старших офицеров он даже не думал — те отвечали за техническую работу базы и тренировки молодых солдат. А из троих оставшихся… Все трое имели опыт индивидуальной работы с личинками офицеров и были примерно равны по силе и опыту. «Я бы справился», — уверено подумал Араши и рискнул посмотреть королеве в глаза. Мгновение, показавшееся ему очень долгим, она удерживала его взгляд и контакт разумов, а затем перевела глаза на следующего офицера. Араши перевел дыхание, восстанавливая ментальные стены, ограждающие личные мысли от общего ментального поля. Поговорив с каждым, Королева снова обвела взглядом всех и озвучила свое решение. Решение звучало в мозгу правом решать за других и громом лесной грозы. Сэдэо и Араши снова склонили головы, хором благодаря Королеву за оказанную им честь. «Вы отвечаете за нее жизнями», — озвучила она очевидный для всех факт. — «Отчеты о развитии присылать в четыре раза чаще общего отчета центра и упаси вас иратус пропустить хоть один». Экран погас и ментальное поле тут же взорвалось гулом голосов. Араши потянулся к разуму принцессы — экранировать лишний шум, что мог потревожить сознание личинки, и ощутил, что в этом нет необходимости — Сэдэо успел раньше его. Из общего шума эмоций, вырвавшихся у расслабившихся после обрыва связи рейфов, четко вычленялось то, что никто не сомневался в том, что Королева доверит принцессу Сэдэо. Выбор же Араши на роль второго воспитателя принцессы очень удивил некоторых из них, но спорить с решением Королевы никто и никогда не позволил бы себе даже мысленно. Довольный сложившейся ситуацией, Араши позволил себе выпустить в общее поле немного собственной гордости за оказанное ему доверие и уверенности в том, что он это доверие оправдает. «Разговорились», — чуть рыкнул Сэдэо на офицерский состав, но чувствовалось, что он тоже доволен решением Королевы. Он подошел к Араши и передал принцессу ему. «Ты теперь будешь заниматься только ею. Остальных твоих подопечных я сейчас перераспределю по другим офицерам так же, как и большую часть своих обязанностей. Но я остаюсь начальником центра». Сэдэо плеснул вокруг себя подавляющей аурой, напоминая о своем положении и о том, что делиться им он не намерен. Офицеры окончательно затихли и вытянулись, ожидая дальнейших указаний. «Иди», — сказал Сэдэо Араши. — «Ты знаешь, что надо делать. Я подойду когда закончу здесь». Араши протранслировал согласие и повиновение, но выйдя из командного центра, не смог отказать себе в том, чтобы остановиться и снова рассмотреть принцессу в своих руках. Сэдэо своим решением остаться начальником центра фактически сделал Араши главным воспитателем принцессы, и от этого перехватывало дыхание. Очень большая честь и очень большая ответственность. Личинка безмятежно спала, расслаблено расширив дыхательные щели и сжав крошечные пальчики в кулачки. Такая маленькая и хрупкая в руках взрослого рейфа. Отныне вся жизнь Араши принадлежала ей.

***

Принцесса капризничала. Собственная активность и любознательность играли с ней злую шутку, выматывая настолько, что взбудораженной новыми знаниями и впечатлениями личинке трудно было уснуть вечером. Естественно, она начинала хныкать и ментально дергать окружающих, но возившиеся с ней далеко не первый год рейфы прекрасно знали как справляться с этим — чашка теплого питья, приготовленная почитателями, и ментальный контакт, словно разговор перед сном, полный тихих успокаивающих образов и ощущений. Этот вечер не должен был стать исключением. Араши планировал уложить принцессу спать и дописать отчет для Королевы, который следовало отправить в полночь по местному времени. Сэдэо удалился по своим делам, попросив его не беспокоить и протранслировав уверенность, что Араши справится и без него. Зачастую так оно и было, они редко присматривали за принцессой вдвоем, предпочитая посменное дежурство. Которое, впрочем, было сильно перекошено в сторону Араши из-за существующих у Сэдэо обязанностей начальника центра. Однако время шло, а отчет так и оставался недописанным. Принцесса капризничала и никак не хотела засыпать, видимо дневная прогулка в лес в сопровождении двух почитательниц и нескольких рейфов оставила очень сильный след в юном сознании. Уже и теплая настойка местных трав была выпита и много успокаивающих образов продумано в общем ментальном поле, но стоило Араши попытаться оставить ее в коконе, как уже начинавшая дремать личинка снова просыпалась и начинала хныкать, цепляясь за своего воспитателя и физически, и ментально. «Твоя мать убьет меня, если не получит отчет сегодня», — подумал Араши, но откликом от уставшего сознания личинки шли только ощущения — тепла, силы и спокойствия на его руках. Он сдался и устроил ее на левой руке, а сам встал к консоли — дописывать отчет правой. Печатать с помощью одной руки было неудобно, но прижавшаяся к его плечу принцесса кажется, наконец-то, заснула. Араши и сам, не замечая того, погрузился в вялое медитативное состояние и только пальцы бегали по консоли, набирая текст отчета. В какой-то момент он резко очнулся. Было тихо, принцесса крепко спала на его плече, электронные системы центра утверждали, что время — половина двенадцатого. На экране висел написанный отчет. Араши аккуратно переложил принцессу в кокон и стал перечитывать написанное. Под конец отчета фразы обрывались, перемежались отдельными несвязными словами, а потом и вовсе сменились обрывчатыми записями: «Бабочка на плече Рори, желтая-желтая… солдаты смешные, такие одинаковые… Гроза доволен, нашипела на младшего… правильно»… Араши оглянулся на спящую принцессу и рассмеялся. Затем стер конец отчета и написал то, что на самом деле хотел доложить: «Иоко становится ментально сильнее, просыпается способность подавлять разум других. Пока еще бессознательно и слабо, но для такого возраста — очень хороший показатель». «Еще каких-то лет десять и этот океан будет способен смести всех нас», — подумал он, отправляя законченный отчет в улей. Эта мысль будоражила, но не страхом — восхищением и гордостью за то, что причастен к чему-то настолько великому.

***

«Тебе надо больше говорить с ней вслух», — сказал Сэдэо, наблюдая за Иоко, шипящей на почитательницу, принесшую принцессе новое платье столь нелюбимого ею голубого цвета. «Зачем»? — удивился Араши, тоже не сводивший глаз с личинки, уже начавшей приобретать некоторые черты нимфы, еще почти неразличимо, но несомненно. «Она очень плохо говорит. А королева»… «…владеет всем безупречно», — закончил мысль Араши. «Зачем вообще уметь говорить вслух»? — вмешался в их разговор голос Иоко. — «Кроме того, чтобы эти недоразвитые почитатели тебя поняли». По мнению Араши — незачем. Но подобные мысли он всегда тщательно экранировал. Любой личинке только дай почувствовать сомнение воспитателя — тут же откажется учиться. «Затем, что нужно уметь пользоваться всем, что дала нам природа», — ответил Сэдэо. — Никогда не можешь быть уверенным в том, что понадобится в жизни, — продолжил он уже вслух хриплым голосом. — Что если жизнь вдруг будет зависеть от способности допросить пленника-человека или даже договориться с представителем скота? Или какой-то враг сумеет перенастроить передатчик на обратное действие, чтобы тот не передавал, а глушил телепатические волны и ты останешься один в тишине? «Ужасно», — поежилась подошедшая к ним принцесса. — «Зачем кому-то такое делать»? — У жизни есть тысячи и тысячи лет, чтобы не переставать удивлять живущих. Пожалуйста, принцесса, поговорите с нами. — Это… трудно, — призналась Иоко. — Слова. Они странные. Передают не то и не так. — А что-то совсем не передают, — подтвердил Араши. — Но Сэдэо прав, это тоже надо уметь. — И не просто уметь, — добавил Сэдэо. — Уметь лучше всех остальных. Потому что Королева — всегда лучшая. — Я и так лучшая, — гордо вскинула голову принцесса. — Несомненно, — чуть склонил голову Сэдэо. — И мы это знаем. Но другим вам еще придется это доказывать, в особенности — другим королевам. Ментальный фон, исходивший от него, нес сложное сочетание чувств: веру в исключительность воспитанницы и одновременно убежденность, что та еще почти ничего не достигла. Иоко сощурилась и завела с ним устный разговор о кораблях-ульях, о которых читала накануне — все же ни один рейф не мог проигнорировать намек на собственную слабость. Араши оставалось только завидовать — ему не удавалось настолько тонко оперировать своими эмоциями и их демонстрацией, поэтому с ростом ментальной силы принцессы он все больше вынужден был скрывать свое восхищение и преклонение перед ней за плотными щитами и маской невозмутимости. Иначе принцесса просто не стала бы его слушаться, а ее предстояло научить еще слишком многому.

***

«Почему эволюция оставила всех офицеров с активным инстинктом размножения, если у каждого улья только одна королева»? Араши оглянулся. Иоко, не так давно перелинявшая из личинки в нимфу, стояла у консоли, наклонив голову к экрану. Тонкое платье подчеркивало очертания юного, но уже почти сформированного тела, черные волосы мягкой волной растекались по плечам принцессы. Она плавно вела пальцами по консоли, перелистывая историю Инкубационного центра с данными о количестве выращенных в нем личинок и вполне способна была подсчитать сколько оплодотворенных кладок требовалось сделать королеве для указанного количества вылупившихся офицеров. «Потому что королева может выбрать любого из них, какого только пожелает, и он должен быть готов к этому», — ответил он. «Любого из тысяч»? — чуть иронично переспросила она. — «Да, я знаю, это естественно. Но почему мне трудно представить этот выбор? Не только в аспекте размножения, я ощущаю себя сильнее вас, но мне трудно ощутить право приказывать». «Вы еще очень молоды, еще не вошли в полную силу», — он старался говорить почтительно, чтобы не вызвать гнева, но некоторые вещи нуждались в объяснении. — «И вы не наша королева. В вашем собственном улье все будут подчиняться только вам, но здесь… Никто из обитателей центра еще не ощутил вашей настоящей силы и не ощущает за вами нераздельного права повелевать. Вы сильнее офицера, но пока еще не сильнее общего ментального поля, в котором в какой-то мере отражается мнение каждого». «Я поняла тебя», — Иоко закрыла историю и повернулась к нему. Он, невольно любовавшийся стоящей перед ним нимфой, постарался побольше укрепить ментальные стены личного пространства — с силой принцессы это не было лишней предосторожностью. «Есть еще один момент», — продолжил он. — «Если говорить именно о вопросе размножения, вам никогда не придется приказывать. Любой офицер будет счастлив, если вы выберете его». «Но в остальном мне придется применять силу или как минимум демонстрировать ее, ведь так»? «Вся иерархия рейфов построена на праве сильного», — подтвердил Араши, чуть склонив голову. Иоко замолчала, задумчиво постукивая когтями по боковой части консоли, а затем вскинула на него властный взгляд медовых глаз. «Вы двое учили меня искусству ментального поединка. Я хочу попробовать сразиться с тобой». «Как пожелаете». Араши любил ментальные поединки, оперирующие ощущениями и образами, показывающие истинную силу разума рейфа. Принцесса уже выросла достаточно, чтобы с ней можно было сражаться в полную силу, на равных, а то и рискуя проиграть, но полноценного боя у них еще не случалось. Он постарался возвести вокруг своего сознания как можно больше защитных слоев, а затем кивнул принцессе и они вдвоем протянули защитный экран, отрезающий их от общего ментального поля центра. В голове возникла гулкая тишина, словно космос, в котором двумя звездами плыли их сознания. Нет, не звезды — две крепости, хозяева которых мечтали разрушить и захватить вражеские стены. Над одной из крепостей клубились грозовые тучи, ворочая глухой гром в своей глубине. Вдруг из них вырвалась гигантская молния и ударила в стену второй крепости. Брызнула каменная крошка, но стена выстояла, отразив к тому же молнию в землю. От места удара молнии тут же разнеслась волна землетрясения и стремительно увеличивающийся разлом ринулся к стенам грозовой крепости… но земля тут же исчезла, ее снова сменило видение космоса, в котором плыли две твердыни разумов. В ответ на космическую ассоциацию крепости обросли пушками, становясь похожи на боевые крейсера, и в поле ментальной дуэли завязалась перестрелка. Так, переходя от образа к образу, перебирая различные виды атак, два сознания пытались сломить сопротивление друг друга, пробиться к чужому разуму и подчинить его. Атаки принцессы редко достигали цели — как более опытный противник, Араши успевал реагировать и менять ассоциативные образы быстрее нее. Вскоре ему практически удалось разрушить внешнюю стену ее защиты. Следующий удар должен был стать последним — он собирался закончить дуэль с первой стеной, не унижая принцессу попытками влезть глубже. Араши вложил в этот удар всю свою волю, мысленно оказавшись почти у самых стен и единым порывом сметая остатки укреплений. Стена пала, но он не успел даже вдохнуть — из-за обломков выплеснулся океан. Мощная соленая волна накрыла его с головой, лишила воздуха, обрушилась на сознание всей мощью, продавливая щиты. Он пытался бороться, пытался представить вокруг воздух или себя — рыбой, которой вода не причинила бы вреда, но океан давил до звона в ушах, защитные слои лопались один за другим… Его сознание было в ее руках, еще отдельное, осознающее себя как личность, но уже почти потерявшее связь с внешним миром за бушующими волнами. «Вы победили», — обессилено протранслировал он и со страхом почувствовал, что она не собирается останавливаться. Вокруг бесновались волны. Толща океанских вод давила и выедала сознание горькой солью. «Достаточно. Вы… Хватит… Пощадите»… Мысли исчезали, оставались лишь голые ощущения — океан и песчинка, сильный и слабый, тот, кто повелевает, и тот, кто подчиняется… И слабая, отчаянная надежда на милость этой безудержной силы. «Пожалуйста, моя Королева»… И океан отступил. Постепенно вернулось осознание себя и своего местоположения — во времени, пространстве, социальном строе… Они с принцессой стояли друг напротив друга, как и перед началом дуэли, даже не пошевелившись за все это время — все силы шли на схватку разумов. Араши не мог отвести взгляда от ее лица, ошарашенный ее силой и вырвавшейся у него мыслью. «Это был неожиданный ход», — сказал он, отводя взгляд, когда к нему вернулась способность связно мыслить. — «Спрятать атаку за поражением и использовать океан». «Ты же сам говорил, что самое грозное оружие — это я сама», — довольно оскалилась Иоко.

***

После следующего отчета Королеве в Инкубационный центр пришел ответ — корабль-улей направлялся к их планете, чтобы принять принцессу на борт. Продолжать обучение той, что уже стала перерастать учителей, следовало самой Королеве-матери. Провожали Иоко с почестями, практически всем составом Инкубационного центра: солдаты, офицеры, многие из подросших личинок, даже почитатели. Уникальность этой воспитанницы и ее обучения не шла ни в какое сравнение со всем, что только могло случиться в жизни каждого из них, и все это осознавали. Толпа не спешила разойтись даже когда улей ушел в гиперпространство, все переговаривались между собой и словно ожидали чего-то еще… — Жалко, что принцесса больше сюда не вернется, — осмелилась подать голос одна из почитательниц. Араши резко развернулся и впился рукой в ее грудь, удерживая закричавшую человечку до тех пор, пока ей не осталось чем кричать. После чего молча вернулся в Инкубационный центр. Это «жалко» было еще худшим упрощением устной речи чем их исковерканные имена.

***

После воспитания принцессы статус Араши среди офицеров существенно повысился. Если раньше он был одним из равных, любой из которых был готов загрызть за попытку в чем-то его обойти, то теперь он стал вторым после Сэдэо и это не вызвало никакого недовольства среди остальных. Это стало единственной радостью на многие годы — иметь более весомое мнение, чувствовать себя сильнее остальных… Рейфы все же были удивительными созданиями: способными тысячелетиями безропотно занимать низшие должности под началом более сильных сородичей и тут же, при любой возможности, подчинять себе всех, оказавшихся хоть чуть, но слабее. Сила была мерилом всего. Из-за этого и личинки стали лучше слушаться Араши — за ним почувствовали право управлять и направлять. Но сам он начал замечать, что возня с личинками уже не доставляет ему такого удовольствия как раньше. Годы шли и шли, отмечаемые мерным вращением планеты вокруг своей звезды. Личинки вырастали, чтобы покинуть Инкубационный центр и влиться в жизнь улья, на их место вылуплялись новые. На какой-то из подконтрольных планет уже наверняка выращивали улей, во главе которого встанет Королева — безбрежный океан и соль на губах. На этот улей перейдут сотни из материнского улья: говорят, роение — одно из самых прекрасных и грозных вещей, что можно увидеть во Вселенной. Возможно, в молодой улей попадут даже некоторые из тех, кого он растит сейчас — в последней кладке было много сильных и смышленых личинок. Однажды вечером, возвращаясь в свой отсек, Араши попытался в очередной раз задуматься, что за чувство неправильности жило в его сознании, словно его место почему-то стало не здесь. И, похоже, задумался он слишком сильно, так как даже не почувствовал чужого присутствия — ментальная атака на пороге отсека застала его врасплох. Незащищенное сознание закрутило стремительно набегающим потоком чужой воли, захлестнуло солеными океанскими волнами, утянуло в глубину, лишая возможности видеть, слышать, осознавать себя в пространстве. И тут же волны отступили, откатились мягким отливом и Араши осознал себя, стоящего на коленях перед Иоко. Прекрасная имаго столь разительно отличалась от нимфы, которой он ее запомнил, что Араши не мог оторвать взгляда от нее, даже осознавая всю дерзость такого поведения. Стройная фигура с тонкой талией и высокой грудью, которую подчеркивало элегантное темное платье, волна иссиня-черных волос и медовые глаза. Глаза, уже глядевшие на Араши не так, как ему помнилось, а гораздо более властно, с полным осознанием своего превосходства и власти. Он непроизвольно глубоко вдохнул, расширив дыхательные щели, но быстро взял себя в руки и позволил себе протранслировать тщательно выверенную порцию радости от чести снова лицезреть ее. Иоко оскалилась в ответ. «Я пришла позвать тебя в рой. Пойдешь за мной, мой грозный воспитатель»? На самом деле его согласия не требовалось, все было решено еще до того как ее корабль-улей улетел от материнского улья. И все же она спрашивала, и ее полушутливое обращение сочетало в себе отзвуки далекой грозы и память-ощущение об их занятиях в прошлом. И потерянное было ощущение правильности происходящего снова вернулось к нему. Араши склонил голову и, силясь, как и много лет назад, скрыть трепетное волнение за маской абсолютного спокойствия, ответил: «Да, моя Королева». Иоко довольно вздернула подбородок и позволила ему встать. «Надеюсь, ты меня не разочаруешь», — надменно и строго бросила она, выходя из его отсека. Араши поклонился ей вслед, старательно экранируя бурлящую в сознании радость. Королева же свои эмоции скрывала просто отлично, а в том, что они были, Араши не сомневался — иначе она не прилетела бы за ним лично.