Похититель завтраков

      Каждое утро я просыпался первым, а мелкий сопел, зарывшись с головой в одеяло и подушки. Я сидел на кровати и молча наблюдал, как подрагивает его указательный палец, торчащий строго в вертикальном положении. Дэмиан был самым забавным обитателем этого дома, хотя всем видом пытался доказать обратное. И всё же только я имел доступ к его спальне, где он сбрасывал с себя "шкуру" и был настоящим. Где он прижимал меня к своему горящему сердцу и носом утыкался в моё ухо, обжигая дрожащим дыханием. Никогда при отце или же других обитателях поместья он не позволял себе подобного проявления нежности, что для него приравнивалась к слабости. Он мог лишь холодно покоситься в мою сторону, обозначив, что заметил моё появление в комнате, или незаметно и будто невзначай коснуться меня рукой, проходя мимо. Говоря по совести, я вёл себя с ним ещё сдержаннее, я имею в виду: вообще не смотрел на него, входя в комнату, или плавно отходил в сторону, видя тянущиеся ко мне тонкие пальцы.       И всё же, стоило нам остаться наедине в его комнате, в этих пуховых подушках с мягким зефирным одеялом, как он резко и неожиданно бросался ко мне - так было без исключений всегда, но я каждый раз вздрагивал от испуга, точно самая забитая и малохольная мышь - и с неистовой силой сжимал меня в объятьях. Полностью обездвиженному мне оставалось только змеёй извиваться и стараться как можно больнее укусить его. Но мелкий подлец только смеялся над моими тщетными потугами. Каждый раз он нападал на меня, затем ослаблял сдавливающий мои рёбра хват, чтобы я мог как бы "сам" из него вырваться и без промедлений начать мстить. Всегда бесила эта его игра, но после нескольких дней, проведённых порознь, и она годилась. В конце концов, Дэм чувствовал себя счастливее, получая новые ссадины и царапины, а мне, признаюсь, доставляло удовольствие служить причиной их появления. Но особенно ему нравилось медленно приближать указательный палец к моему рту и, хитро щурясь, глядеть мне в глаза. Обычно я терпеливо изображал холодное равнодушие, хотя внутри меня всё успевало двести раз вывернуться наизнанку от вопящего возмущения - серьёзно, как такое может показаться забавным?! Тыкать обветренной шершавой подушечкой своего коротюсенького обрубка кому-то в губы! Пф! Он читал в моём взгляде, как я его ненавижу, и от этого его гадкий оскал становился ещё шире. Когда же чаша моего терпения переполнялась, я в самый внезапный момент вцеплялся зубами в самый кончик осточертевшего пальца, искренне желая его откусить!...       Однако, как это ни странно, были и приятные моменты нашего общения, бесспорно. Когда он возвращался после недели своих "безумно важных блужданий" вне дома. Усталый, наспех помытый и какой-то опустошённый, он втекал в кровать, нехотя заползая под одеяло. Я наблюдал за ним из темноты, слышал, как, почти засыпая, он бормочет себе что-то под нос... Что-то, чему не обрадовался бы Альфред. В конце долгого и завораживающего действа погружения в объятья Морфея, обычно из-под одеяла оставалась торчать одна только розовая пятка, в разы уступавшая размером мощной подошве абсолютно всей его обуви. Кто-то тщательно старался скрыть от окружающих свои детские ножки... А мне нравилось вяло проводить по ним пальцами, и глядеть, как от явно щекочущих ощущений, Дэмиан елозит из стороны в сторону, но, стиснув зубы, изображает монолитное равнодушие. Как его глаза начинают нервно прищуриваться, ноздри демонстративно раздуваться, а губы смыкаться, пока не примут насыщенный малиновый окрас...       Каждый раз ловлю себя на мысли, что мог бы бесшумно выскользнуть из его комнаты, оставшись незамеченным, и пойти на кухню перекусить или же пройтись по саду. Но... Кому-либо другому сложно вообразить, какое манящее спокойствие исходит от этого размякшего и утопающего в постели мальчишки. Какая музыка для моих ушей - тишина, нарушаемая его ровным глубоким дыханием. В такие моменты ни кухня, ни пещера, ни свежесть ночного сада не способны выманить меня из его комнаты. И я без исключения всегда выходил из своего тёмного угла, неслышно минуя разбросанные Дэмианом вещи и так же, как и он минуту назад, заползал под одеяло, под его мягкую расслабленную руку и носом утыкался ему в шею. Он либо продолжал спать, либо с недовольным видом отворачивал меня от себя и, что-то ворча, слабо перебирал кончиками пальцев по моему животу. До дрожи в горле обожаю второй вариант...       А утром я, как всегда, просыпался первым. Некоторое время лежал, чувствуя, как плавно поднимается и опускается моя голова на его гладкой безволосой груди. Затем принимал ленивые попытки разбудить его, проводя языком по аналогично гладкой щеке, и, получив лёгкую затрещину, сидел и молча смотрел, как Дэмиан зарывается глубже в подушки, оставив на поверхности только торчащую руку с подрагивающим полусогнутым указательным пальцем. Может, это и нельзя было сказать по моему внешнему виду, но я всегда улыбался в такие моменты, даже когда получал сонную и вялую оплеуху... Затем я направлялся в комнату к Альфреду, не ту, в которой он спал, а в ту, в которой творил. О да, этот седой и длинный столбик для заточки когтей был великим творцом завтраков, обедов и ужинов... моим вторым любимым человеком в этом доме. Как бы рано я не вставал, он всегда опережал меня, и завтрака мне никогда не приходилось дожидаться.       И вот сегодня я, как обычно окрылённый, влетел на кухню, а там, к моему удивлению уже сидел этот лохматый тип, с которым Дэмиан, пожалуй, обходился пожестче, чем со мной в своей спальне, когда не был вымотан. И именно этой сонной тетерей сейчас был полностью занят Альфред, что-то увлечённо рассказывая и выкладывая ему в тарелку содержимое белоснежной сковородки. Чтобы меня заметили, мне пришлось запрыгнуть на стол и подойти прямо к... кажется, его зовут Тим... в общем к этому растрепанному недоразумению, тут же прошедшемуся своей ручищей по моей голове. - Доброе утро, Пэнниуорт! - засиял Тим довольной улыбкой, продолжая чесать меня за ухом. Конечно, его ведь первым покормили.       Я никогда не любил явлений этого кукушонка в наше гнездо. Всё точно подстраивалось под него, начинало вращаться вокруг его персоны. Совершенно незаслуженно, я считаю. Как может вызывать интерес вечно торчащий у огромного синего экрана истукан? Об него можно спокойно поточить когти, а он даже не заметит. Но ему всегда рады. Даже кормят его первее, чем меня! Не многовато ли чести для такого ходячего пылесборника?.. Хотя, должен заметить, его длинные пальцы творят какие-то чудеса, даже Дэмиан не гладит меня по подбородку так проникновенно... И всё-таки с нетерпением жду, когда он проснётся и понаставит этому похитителю завтраков парочку синяков.