Город

      Джек очнулся от капель дождя, беспокойно падающих на его лицо. Видимо, дождь начался совсем недавно — парень не успел промокнуть, но влага, стекающая по лицу и оголенным по локоть рукам, ощутимо холодила кожу. С трудом поднявшись на ноги, Джек понял, что всё это время лежал на мостовой. Оглядевшись, он увидел, что находится на узенькой кривой улочке, которая заканчивалась высоким деревянным забором слева от него, а вправо тянулась и петляла дальше, скрываясь в молочном тумане. Со всех сторон, ближе и дальше, его окружали дома. Несмотря на то, что это были в большинстве своём одноподъездные пятиэтажки, казалось, что они нависали над Джеком подобно каким-нибудь великанам. С нарочитой веселостью усмехаясь своим мыслям, парень не переставал с беспокойством искать во всём этом хоть что-то знакомое. Странно, но и здания, и мостовая, и даже воздух тускло светились каким-то холодным голубым светом, искусственным и неприятным. Чем больше Джек скользил взглядом по глубоко вдающимся трещинкам и трещинам на стенах зданий, на запылённые стёкла, казалось, уставившихся на него окон, тем больше убеждался, что никогда здесь не бывал. И уж тем более это место не напоминало его привычный город.       Его город был большой, шумный и серый. Он возвышался многоэтажными зданиями, больше похожими на крепости или пассажирские лайнеры, кое-где проваливался в скверы и лабиринты дорог, опутывал всё чёрными проводами и давил на глаза яркими вывесками магазинов. Джек ненавидел этот город. Он представлялся ему каким-то неповоротливым многоликим чудовищем, гоняющим по своим венам ток, автомобили, людей. Джек ненавидел растворяться в этой постоянно циркулирующей, спешащей куда-то массе. Он как будто глупел, оказываясь втянутым в этот поток. Серость города, по мнению Джека, объяснялась не выхлопами и даже не горящими то тут, то там огоньками сигарет. Причина была в мыслях людей. В их эмоциях, помыслах и желаниях. Они были разных цветов, но, беспорядочно смешиваясь, они неизменно становились серыми, летали в воздухе и оседали на дорогах и лицах людей. Джек не был исключением.       А теперь, чуть ли не бегом, Джек продвигался по извилистой дороге, шлёпая по лужам тяжелыми чёрными ботинками. Бледный, он, кажется, осознал главное отличие этого города от его обычного места пребывания. Вокруг царила тишина. Людей не было. Только шум стихающего дождя и шлепанье по слякоти мостовой отчетливо вмешивалось в общую атмосферу беззвучия и покоя. Запрокинув голову, Джек обнаружил над собой только мутно-голубое небо и один единственный кабель, неестественно низко свесившийся благодаря покосившемуся столбу.       Джек заглядывал в окна, заходил в квартиры. Везде было открыто, пусто и совсем неуловимо пахло плесенью и затхлостью. Телефоны не работали. Одни провода были обрезаны, другие — вырваны с корнем. В одной из квартир парень обнаружил старую фотокарточку, лиц на которой, как ни всматриваясь, было просто не разобрать.       Всё это было странно, да и Джек никак не мог вспомнить, как он здесь оказался. Но ещё больше его волновал вопрос, как отсюда выбраться. Улица продолжалась, дома прижимались друг к другу всё теснее, из пробоин в мостовой прорастала трава, а Джек шагал в звенящей тишине, то и дело тревожно оборачиваясь. Понимая, что он наверняка один в этом месте, в последние полчаса Джек начал ощущать присутствие здесь кого-то ещё. Этот кто-то наблюдал за ним и шёл по пятам. Само безмолвие стало напоминать о том, что его всегда могут нарушить. И это напряженное ожидание какого-то инородного шелеста, шороха, шума стало сводить Джека с ума. Собственные мысли стали как будто слишком громкими и как будто не своими, а дорога тянулась, тянулась, тянулась... Кто-то или что-то подошел ближе и почти коснулся его плеча. Парень, не выдержав, закричал и, резко свернув вправо, забежал в подъезд ближайшего дома. Джека охватил какой-то панический страх, который он никогда ранее не испытывал. Он боялся оглянуться, боялся увидеть, как что-то или кто-то невозмутимо следует за ним. А оно следовало. На третьем этаже Джек забежал в квартиру, тяжело дыша и срываясь на хрип. Одним резким движением он захлопнул входную дверь и навалился на неё всем телом, чтобы никто не вошёл. Джека пробил холодный пот, когда боковым зрением он уловил движение слева от себя. Сглотнув, парень повернул голову и встретился взглядом с безумными, шальными глазами на тусклом сером лице. Этот кто-то изо всех сил подпирал старую, с изорвавшейся обивкой, дверь, а по лицу его до груди тянулась ломаными линиями едва заметная трещина. Зеркало?..       Джек проснулся, обливаясь потом и жадно хватая ртом воздух, медленно, очень медленно приходя в себя. Вскочив с подушки, он снова рухнул на неё, чувствуя, как бешено бьющееся сердце постепенно приходит в норму. Солнечный свет играл на потолке яркими бликами. Встав с кровати, Джек убедился, что находится в своей собственной комнате. Было тихо, и в его душе неясным шепотком отозвался страх. Джек знал, что это как-то связано с его кошмаром, но как именно — вспомнить уже не мог. Вместо этого парень встал и подошёл к окну. Открыв его, он почувствовал, как звуки гудками автомобилей, голосами и смехом людей и врываются в его квартиру. Где-то на дереве, рядом с окном, запела птица. Утреннее солнце освещало дома, спешащих и не очень людей на улице, руки Джека, а затем провела тёплой ладонью по его лицу. Парень зажмурился от слепящего прикосновения, но остался стоять в проёме. Свежесть утра и тепло солнца вместе давали Джеку ощущение умиротворения и какое-то радостное чувство, что он живой. Живой не по паспорту и отсутствию свидетельства о смерти. А Живой. И пусть совсем рядом возвышаются и гудят пассажирские лайнеры, чадят и ревут их закопчённые трубы, даже если Джек будет на борту этих кораблей, никто не мешает ему смотреть не на них, а на берег и море, зовущее и манящее только вперёд.