Разобрались

Высокий зал с колоннами клонирующих установок заполнился светом, в центре его оформилась сияющая голограмма: — Мы — Сеть. Разумное сообщество гуманных видов всей Вселенной. Мы находим перспективные расы и помогаем перейти им в эру гуманизма и высоких идеалов, мы… Джей зевнул. Шёл третий час миссии в Ньютон-Хэйвене, самом унылом захолустье на свете. На счету агента Джея были: три угнанные машины, две из которых разбились и одна взорвалась, девять пинт пива, семьдесят девять выстрелов в толпу псевдолюдей, сто восемьдесят пять нецензурных слов и пять с половиной часов непроницаемого взгляда Кея. — После соответствующей процедуры, — продолжало вещать светящееся изображение, — каждый землянин будет… — Вот опять, — Джей ткнул пальцем в плечо стоявшего рядом напарника, — тут эти… как их… конец света, короче, обещают, а ты такой холодный, как, этот, как его, ледышка плавающая... Мудак… — Сто восемьдесят шесть, — бесстрастно сообщил Кей, глядя на голограмму Сети. — По десятке за каждое бранное выражение, помнишь? — Да иди ты! — …искоренять грубость и насилие, неизменно сопровождающие отсталые расы Вселенной, и…. — Нет, ты глянь, этот урод обозвал нас отсталыми! Погоди, ша я ему… — Нецензурные выражения — признак интеллектуальной деградации вида! Несколько минут Кей со снисходительной улыбкой наблюдал за тем, как Джей размахивает руками в тщетных попытках врезать кулаком неосязаемому изображению, затем спросил: — Так вы утверждаете, что внедрили своих агентов более чем в две тысячи населённых пунктов? — Разумеется! Для нас это не составило труда, и… — В скольких ваша пропаганда идеального послушания возымела успех? — На данный момент — везде, за исключением нескольких досадных случаев, но… — Сколько процентов населения вам пришлось заменить на роботов, чтобы добиться этого результата? — Немногим больше девяноста восьми процентов, — в голосе Сети промелькнула неуверенность, но тут же исчезла: — Вскоре мы преодолеем жалкое сопротивление и… — Чего-о-о-о? — пьяно заголосил Джей. — Не-е-е, ты только посмотри на этого урода, Ке-е-е-ей! Пусть катится отсюда на все… чёрт, сколько их там… на все стороны, короче! — Вы изучили свод правил и протоколы межпланетного взаимодействия из файлов ЛВЧ? — Кей словно не слышал своего напарника. Голограмма замерцала. — Что? — после продолжительной паузы изрекла Сеть. — Ваша деятельность на Земле не регламентирована и противозаконна, поэтому немедленно сверните действующие программы, и… куда вы дели пленных? — Мы крайне гуманны! — сгусток света с удовольствием завёт старую песню. — Мы перерабатываем пленных в удобрение и обогащаем земную почву! — Сами вы дерьмо, — буркнул Джей. — Тогда просто прекратите вашу деятельность и удалитесь от Земли на максимально возможное расстояние. — По какой причине? — Потому что если вы не пойдёте отсюда нахрен… — Сто восемьдесят семь. — …то мы вас догоним и таких пиздюлей навешаем, что… Его речь с красочными описаниями и выразительными метафорами длилась около пятнадцати минут. Голограмма Сети синела, зеленела, краснела, покрывалась пятнами и нервно мигала. Когда Джей выдохся и сонно уселся на полу, принявшись задумчиво изучать свои ботинки, подал голос Кей: — Я надеюсь, мы разобрались? Сеть ответила не сразу. — Да, простите, мы уже уходим, — наконец подала голос она, и добавила: — Разобрались, бля. — Ке-е-ей… — Что? — Так мы спасли мир или что? Кей задумчиво посмотрел на воронку от взрыва на месте Ньютон-Хэйвен, затем на свой работающий мобильный телефон. Вокруг оседали хлопья пепла, но сквозь них уже пробивались солнечные лучи. Жизнь шла своим чередом. — Спасли. Правда, по итогам твоей мироспасительной речи ты не только обнулил свою зарплату, но ещё и должен остался. — Да ну на… в смысле… чёрт. — Растёшь на глазах. Того и гляди, станешь представителем гуманной и продвинутой расы. — Иди ты!