Жара, мыло и забегаловка

Такахиро Ханамаки и Иссей Матсукава встречались, пожалуй, все три класса старшей школы. Сначала всё было довольно невинно и романтично: объятия, прогулки, касания, нежные поцелуи. И Ханамаки от этого иногда просто сходил с ума. Он не знал, что делать со своими острыми ощущениями, которые приносили ему такую сладкую негу, после которой хотелось просто лечь рядом с любимым человеком. А Матсукава временами даже не знал, что делать с этими безумными чувствами, которые с каждым днём только усиливались и заставляли слабо дрожать. Может, их эмоции не были для них одинаковыми. Может, отдельно они справлялись с этой приятной болью, которую приносили друг другу. Но одно они знали точно: они любили друг друга до ужасной боли в груди и кончиках пальцев. Одинаково. Второй класс, пожалуй, был самым запоминающимся. Потому что в том году случилась их первая ссора, которая сильно запомнилась и, кажется, чуть ли не ранила их до самого конца жизни. И, естественно, в этом же году (сразу после ссоры, как ни удивительно), они впервые занялись любовью. После окончания второго класса они некоторое время чувствовали, что вся их безумная страсть начинает утихать, и вместо неё медленно, но верно начинало образовываться доверие друг к другу, сильная привязанность, чуть больше обыденности и понимания того, что значит действительно быть вместе. Ханамаки и Матсукава почти никогда не афишировали свои отношения. Ибо когда два парня встречаются — это не нормально, и все об этом знают и у каждого своё (в основном стадное) мнение, благодаря чему они оба могли изрядно пострадать. Поэтому парни оба пришли к выводу ещё в первом году старшей школы, что лучше никому не говорить о своих отношениях, даже своим лучшим и самым близким друзьям — Иваизуми и Ойкаве. О которых, кстати, сейчас и пойдёт речь. — Они странно себя ведут, — заметил Матсукава, сидя на скамейке и выпивая сок с помощью пластмассовой трубочки. Сегодня было действительно жарко. Солнце пекло так, что волосы противно липли к коже, а пот заставлял ёжиться и ежеминутно желать сбегать в душ. Казалось, что сами бетонные стены школы вот-вот сгорят от слишком высокой температуры, а деревья рядом через секунду полыхнут горячим пламенем. «Хорошо, что сегодня будет тренировка, — подумал Иссей. — Ведь можно всласть простоять под холодным душем до и после тренировок. Вот это будет день.» — Да, я заметил, — застонал Ханамаки, безжизненно распластавшись на скамейке, словно бесформенная амёба. Для пущего эффекта он раскрыл рот, вытянул язык и раскинул руки так, что левая приземлилась на бедро брюнета. — Но как ты можешь сейчас об этом думать, когда ТАК жарко?.. — Остался ещё один урок, и мы можем бежать на тренировку, — вслух начал мечтать Матсукава. — На ТРЕНИРОВКУ? Ты точно не человек! — сказал Ханамаки, желая высказаться ещё больше, но это горячее солнце буквально высасывало из него всю жизнь. Не было желания даже разговаривать, что там тренироваться… да к тому же в окружении этих дебилов, которые определённо будут заняты только друг другом. — Мм… Тебе не показалось, что они реально какие-то… немного странные? — настороженно спросил Матсукава, прицелившись в недалеко стоящую мусорку и, на лад настоящих баскетболистов, бросил маленькую пустую коробочку прямо в пасть железяки. — Очты? — тяжело выдохнул светловолосый, засыпая. Эта погода действовала на него как снотворное, ей-богу. Матсукава недолго думал, прежде чем разобрать бессмысленное слово своего парня, расшифровав его как «О чём ты?». — Один день они ссорятся по пустякам, потом разговаривают и смеются между собой, словно влюблённая парочка. Даже Хаджимэ мило улыбается, ты понимаешь? — Действительно, — открыл глаза Ханамаки, тут же потеряв сон, в который только что чуть не провалился. — До недавнего времени они просто кидались мячами, чтобы заткнуть друг друга. Точнее, так делал Иваизуми, а Ойкава над ним просто много шутил. Очень много шутил. — А сейчас они действительно сблизились. Не находишь? — Они были близки и до старшей, и до средней школы. Они вообще подружились ещё в детстве, — пожал плечами Такахиро, приняв наконец сидячее положение. — Но сейчас они не отходят друг от друга ни на минуту… — сказал Матсукава и, словно по мановению волшебной палочки, за поворотом появились Иваизуми и Ойкава, о чём-то увлечённо разговаривая, время от времени широко улыбаясь. Матсукава — первый, кто подружился с Ойкавой в Сейджо. Они много общались и разговаривали. И в первом, и во втором классе у Ойкавы было много девушек, к которым он действительно испытывал хоть какие-то чувства. Нет, Тоору не был бабником, он просто был любвеобильным парнем. И общаясь с его девушками, он замечал, что шатен каждый раз смотрит им прямо в глаза, будто что-то в них разыскивая. Он глядел им прямо в глаза, в ресницы, в зрачки, в радужку. Пожалуй, это было признаком того, что Ойкава интересуется ими. Или, по крайней мере, считал их красивыми. И прямо сейчас Тоору смотрел на Иваизуми точно так же. — Мне кажется, мы с тобой в школе не единственные геи, — вдруг выпалил Ханамаки, заставив брюнета почти испуганно вздрогнуть: а вдруг кто услышит?! — Тебе ведь тоже так кажется? — и парень посмотрел на Иссея с таким вызовом, будто он не о геях говорил, а о его желании позаниматься чем-нибудь грязным с Матсукавой. Сегодня. Прямо сейчас. И брюнет вдруг вспомнил одну из многочисленных причин, почему он в него влюбился. — Тебе уже не жарко? — слегка опустил голову, чуть улыбнувшись, и незаметно соединил их указательные пальцы. — Очень жарко. — Йо, — подошли к ним Иваизуми и Ойкава (а Матсукава и Ханамаки судорожно отпрянули друг от друга), держа на руках пакетированные булочки, видимо, с карри. — Йо-о, капитан. Будет сегодня тренировка, или голубки опять будут заниматься только друг другом? — выпалил Такахиро, наклонившись к ним через Матсукаву и сильно ухмыльнувшись. — Чё? – угрожающе спросил Хаджимэ, бросив прямо на его лицо булочку. В этот же момент из ниоткуда запела птичка, молчавшая до недавнего времени, прибавляя в этот момент больше серьёзности. Да. — Ну-ну, мы все в курсе, ребятки, — продолжал гнуть своё светловолосый, пожимая плечами и широко ухмыляясь, состроив брови домиком. — Мы, как ваши лучшие друзья, только рады за вас. — Видишь, Ива-чан, даже они рады, а ты нет, — отругал своего друга на свой повседневный детский манер Ойкава, хлопнув друга за плечи, за что в ту же секунду получил удар в хребет. — Гх! — Ой, не надо так сильно бить друг друга, — присоединился Матсукава, сделав точно такое же лицо, как и у своего возлюбленного. – А то в постели сил не останется. — ДА ВЫ ВИДИМО, ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ВАМ ВСЕ КОСТИ ПЕРЕЛОМАЛ, УБЛЮДКИ?! — вскинулся Хаджимэ, грозными шагами направляясь к двум тролль-друзьям. — Бежим! — выпалил Матсукава и они тут же подскочили с мест, с громким хохотом убегая в класс и мысленно показывая кукиш Иваизуми, который не смог их догнать до первого поворота, за которым оба парня и скрылись. — О-о-о, свежо-о-о! — стонал Ханамаки, стоя под сильными струями прохладного душа. Хотелось стоять так целый день, честное слово. Но минут через десять начнётся их тренировка, поэтому нужно уже выходить. В душевой собрались почти все основные игроки Сейджо, охлаждая своё тело (что, на самом деле, очень плохо для тренировок). Эта комната была относительно большой — восемь душевых леек, невысокой длины стены между душевыми, которые скрывали только то, что ниже груди, плитчатый, слегка устаревший пол, горизонтальные маленькие окна на самом верху и тусклый свет (который сейчас не включили, ибо было довольно светло). — Кьётани, подай мне моё мыло, пожалуйста, — послышался голос Яхабы и то ли рык, то ли фырканье первого. — Зачем тебе мыло, сэмпай? — поинтересовался Киндайчи, уже заканчивающий мыться. — У нас же тут гели для душа имеются… — Мне больше нравится мыло, а не гель, — пожал плечами Шигеру и, кажется, неловко улыбнулся. — Хэй, малыш Яхаба-са-а-ан, одолжи мне тоже своё мыло, — позвал Матсукава, стоя под душем, словно зомби. Впрочем, Ханамаки тоже стоял как зачарованный зомби. Они оба будто одеревенели. — Конечно, сэмпай. — Ива-чан, передай мне тоже мыло Яхабы-куна! — окликнулся Ойкава. — Что это за мыло, Яхаба? — серьёзно спросил Хаджимэ. — Э… Насколько я помню… “Safeguard“, — неуверенно сказал второгодка. — У тебя на неё аллергия, бестолочь, — огрызнулся брюнет, стукнув друга по голове. — У тебя аллергия на мыло, Ойкава? — удивился Ханамаки и ухмыльнулся. — Иваизуми знает о твоих аллергиях так хорошо, будто он твой папаша. Вон, даже сок апельсиновый пить не разрешает… — Я, видимо, должен был вас тогда догнать и убить, — сказал спокойно Хаджимэ, на что Матсукава и Ханамаки только фыркнули и заржали в голос. — Пойдём сегодня после уроков в кафе? — заговорчески улыбнулся Такахиро, глядя на Иваизуми, который, казалось, начал о многом догадываться. — М, Ойкава, Хаджимэ? Так уж и быть, Матсукава угощает. — Что? — Почему Макки может называть тебя по имени, а я нет? — вдруг возмутился Тоору, приблизившись лицом к лицу брюнета настолько близко, насколько позволяла эта стена. — Эй, почему я вдруг плачу? Ты же их пригласил, Такахиро! — тихо возмутился Матсукава, обращаясь только к своему другу и так, чтобы их никто не услышал. Но Ханамаки был занят подслушиванием разговора между их закадычными друзьями. — У меня нет денег, я на мели! — Потому что он старше тебя, — огрызнулся Иваизуми. — Но… Ведь всего на месяц… — Эй, Ханам… — начал гнуть своё Матсукава, на что парень только прикрыл его рот и шепнул ему: — Сейчас гораздо интереснее слушать тех двоих! — Ну и что? Всё равно он старше, — сказал Хаджимэ, выключив кран. — Но ведь не старше тебя, чтобы так называть тебя! — Ты ревнуешь, Ойка-а-ава? – ухмыльнулся Ханамаки, за что был моментально нокаутирован мылом в нос. — За прошлый раз и этот, — довольно сказал Иваизуми, усмехнувшись. — У меня, вообще-то, нос до сих пор болит, — обиженно засопел Такахиро, съев большой кусок горячего бургера. — Ты сам виноват, — указал на друга палочками Хаджимэ, вздёрнув бровь, будто говорит само собой разумеющееся. — Тебе стоило быть нежнее с Макки, — показушно отвернулся в сторону Тоору, с остервенением глотая прохладный “Bubble Tea“. — Всё же лучше, чем если бы Хаджимэ ударил его по хребту, - улыбнулся Матсукава. — Даже он называет тебя по имени! Разве мы не друзья детства?! — Он старше меня. Зовёт меня так, как хочет, — на этот раз Иваизуми посмотрел на Ойкаву как на дауна. – И, о боже, прекрати это, честно! — Что? — спросили три парня сразу: один — чтобы узнать, о чем говорит брюнет, а остальные двое — чисто из наглого любопытства. — Э… — Хаджимэ вдруг расхотелось что-либо говорить. Он не дурак, догадался что к чему. Эти Матсукава и Ханамаки пытались вывести их на чистую воду, причём почему-то скрытно. Почему нельзя просто спросить напрямую?.. И когда этот вопрос достиг сознания Хаджимэ, тот же вопрос достиг и сознания Ханамаки. Он долго раздумывать над своими следующими действиями не привык, поэтому сразу выпалил: — Вы встречаетесь? Чёрт дернул Хаджимэ пожелать открытости своего друга. Закройся, пожалуйста, закройся! Он думал, что когда друзья спросят об этом, он с лёгкостью расскажет правду, но на деле оказалось всё гораздо сложнее. Язык буквально прилип к нёбу, а лёгкие отказывались качать воздух в организм. Ещё секунду спустя тот подавился своей лапшой и начал истерично кашлять, опустив голову. «Оу? — Ханамаки посмотрел на Иссея, который был почти с таким же лицом, как и у своего парня. — Ты понимаешь, что это значит?» «А то!» — Какого хрена ты молчишь? — сказал через боль и кашель Хаджимэ, смотря на шатена красными глазами из-за лихорадочного приступа «лапшичного прикрываемоглоткуиоза». — Э… Ну я… — О-о, ясно, — улыбнулся Матсукава. — И давно? — Пять месяцев! — показал большой палец Ойкава, из-за чего тут же получил смачный удар в затылок. — За что-о-о? — Просто так, раздражает, — сказал Иваизуми, видимо, придя в себя. — Как долго, — улыбнулся Ханамаки. — Когда собирались нам рассказать? — После школы, — на полном серьёзе сказал Иваизуми. Сначала парни не поняли, потом резко заорали на всю забегаловку и начали бить столы от боли в животе. Щёки свело, а смех всё никак не желал прекращаться, пока уборщица не сказала им быть потише. — Какие вы смешные, не могу, — сказал сквозь слёзы Ханамаки. — «После школы», Такахиро, — продолжал смеяться Иссей, но чуть тише прежнего. Хаджимэ и Ойкава просто терпеливо ожидали, пока их друзья не перестанут смеяться и успокоятся. На самом деле им было действительно страшно. Ведь прошло целых пять долгих месяцев, они удачно скрывали свои отношения, а тут… Было очень страшно, что их друзья не примут таких отношений своих друзей. Но ведь сейчас они смеются, а значит, что всё не так уж и плохо да? Или наоборот — всё очень плохо. — Во-первых, братья мои, — продолжал время от времени посмеиваться Ханамаки, но заметно успокоившись, решил толкнуть какую-то речь. — Мы бы всё равно узнали рано или поздно, окей? Так что вариант «после школы» сразу отпадает. — Ну а во-вторых, — Матсукава решительно смотрел на своего парня, который улыбнулся и слегка кивнул. — Мы тоже как бы встречаемся, поэтому… — ЧТО-О-О?! — пришло время орать другой парочке. — Тише, тише, — начал ржать Ханамаки, готовясь вот-вот упасть со стула. Боже, какая же милая у них реакция! Он почувствовал себя ветераном в деле «голубых», который встретил совершенно новеньких птенчиков в этом деле. А ведь три года назад у них у обоих была почти такая же реакция… — Я… Немного… В шоке… — сказал Иваизуми. — И насколько долго вы уже не рассказывали нам об этом? — слегка возмутился Ойкава. — Ну… Чуть больше трёх лет. Или ровно. Или чуть меньше, — пожал плечами Матсукава. — Не привыкли отслеживать даты, — махнул руками Такахиро. — Три года, - выдохнул Иваизуми. — Я б не вытерпел… — Эй! — возмутился Тоору. И они опять начали ссориться. Иссей и Ханамаки посмотрели друг на друга, подхватили свои руки под столом и сильно их сжали. В этот момент они, казалось, вспомнили тот трепет первых месяцев отношений, когда ты думаешь только о том, чтобы поскорее увидеться с особенным человеком… «Пожалуй, нам стоить завтра сходить куда-нибудь вместе?» «Верно, мы долго не выбирались». «Я люблю тебя». «И я тебя».