Неизведанное чувство

      Я неслась по тёмно-серому асфальту. Обернувшись через правое плечо, незначительно выдохнула - дорога сзади была пуста, её лишь медленной походкой пересекала тень девушек, что бродили неподалеку. Руки судорожно хватают ручку синей железной двери и дёргают её со всей силы, воспринимая это как последний шанс спасения. Тщетно - холодное железо откликается только шумом, не сдвинувшись ни на миллиметр. Пальцы расцепляются, позволяя бежать дальше. Сознание предательски перестаёт помогать, ноги сами управляют моим маленьким хрупким телом, унося его в безызвестные лабиринты оцепленной Москвы.       Сердце, что секунду назад пыталось выбраться из груди миллионами ударами, сейчас остановилось, прижавшись к спине, будто пытаясь убежать первым. Лёгкие сделали глоток кислорода, а затем выпустили его, сопровождая оглушительным визгом. Женщина приближалась ближе, отражая блики солнца не окровавленными участками ножа. Мои светлые брови опустились вниз, серо-голубые глаза по-детски заблестели, а бледно-розовые губы разомкнулись, лихорадочно хватая воздух.       Выстрел. Снова надрывистый крик, оглушающий саму себя. Я зажмурилась, словно надеясь, что когда распахну ресницы, взгляд устремится в даль, в пустоту. Но слезящиеся глаза остановились на тебе, когда ты дрожащей рукой медленно опускал оружие и на женщине, которая параллельно падала у подножия.       Тогда, когда я успела попрощаться со своей короткой восьмилетней жизнью, полной боли и слёз, пришёл ты, принудив продолжать жить, а значит страдать.       — Там что, убивают хороших людей?       — Нет, мутанки кушают плохих.       Я так устала различать где зло, а где добро. Жизнь, словно швыряет меня с одной стороны на другую.       — Ты меня тоже в компьютере нашёл?       — Да, теперь иди спать!       Меня откинуло назад, словно напором ненависти, что горела в твоих карие глазах. Внутри всё сжалось, готовясь к очередному удару жизни, но видимо, не успело поставить защиту - боль проникла, окутывая собой каждую клетку меня.       Окинув тебя последним взглядом, полным детской обиды, я покидаю комнату, оставив тебя в угнетающем одиночестве. Ты так привык жить?       — Твоё время кончилось?       — Моё время только начинается.       Бегая глазами от экрана с зелёными цифрами до тебя, рассматриваю каждую частичку твоего лица, некоторые из которых раньше не замечала. Эту полуулыбку, что скрывается под гримасой равнодушия. Карие глаза, в которых пробегают полосками чёрные числа, отражаемые компьютером. Губы, дрожащие параллельно твоим пальцам.       Ты дотрагиваешься до кнопки клавиатуры, которая, как тебе кажется, изменит всё. И сделав это, резко убираешь пальцы, будто получил разряд тока и ими же шоркаешь глаза, в которых засверкали сотни кристалликов. Сильные не плачут, верно?       — А ты?       — Мне нужно в лабораторию. Там опасно - тебе нельзя.       Каждый раз, когда мы идём по опустошенным улицам зараженной зоны, я держу тебя за руку так же крепко, как и ты. Я привыкла каждую ночь желать тебе спокойной ночи, а на утро – доброго утра. И так же привыкла получать монотонные ответы, доносящиеся из соседней комнаты и сопровождающиеся звуком клавиш, «спокойной», «ага». Я привыкла к каждому твоему плюсу и каждому твоему минусу.       — Ты понимаешь, ты же там застрянешь навсегда.       — Они сдадут меня в детский дом, я так никогда не найду свою маму.       Мой голос дрожит не от страха тех людей, что кричат за твоей спиной, и не от нарывающихся слёз несправедливости. Я забыла, что значит бояться или быть слабым. Ты прожигаешь меня своим укоризненным взглядом, а твои ладони, крепко держащие меня за плечи, впились слишком сильно, оставляя белые следы на коже.       — Давай, я пойду. Меня они не тронут, а тебя могут убить.       — Ты, по-моему, обещала не спорить. Жди здесь.       Ты в очередной раз нервно выглядываешь из-за кремовой стены, удостоверяясь, что коридор чист, а я убегаю с одной мыслью – я должна тебе помочь, чего бы мне это не стояло.       — Лина! Лина, вернись!       И когда в полумраке ты встречаешь зараженных девушек, твой мозг отказывается что-либо делать, действует лишь сердце. Умирая, ты беспокоишься обо мне – чужой девчонке, которую злодейка-судьба зачем-то занесла в твою жизнь, полную опасности. Два слабака вместе – сила?       — Всё хорошо.       Делая шаги по мокрому асфальту, уголки губ невольно застывают в улыбке, а уши ликуют, слыша детский смех, доносящийся со всех уголков парка. Твоя рука по привычке сжимает мою, от чего немеют пальцы, а сердце замедляет свой ритм, чувствуя спокойствие и безопасность.       — Линочка, ты большой молодец.       — Угу.       Ты медленно ослабляешь хватку, пристально смотря мне в след, будто пытаясь запомнить каждую деталь. Мои серо-голубые глаза, в которых отражалось большое колесо обозрения; бледно-розовую улыбку, светлые волосы, заплетённые в две растрёпанные косички – твоих рук дело и еле заметные ямочки, что расположились на впавших щеках.       Ты счастливо, но грустно улыбнёшься, стоя в стороне, когда я растаю в объятиях мамы. И развернувшись, неспешной походкой уходя прочь, услышишь мой приближающийся голос с нотками слёз.       — Саша!       Любовь ведь бывает разной, верно? И какую-то из них я испытываю к тебе.