Голос Ангела Музыки

      В тот день в Парижской Опере должна была состояться премьера. Кавалеры и их дамы по этому случаю вырядились в свои лучшие одежды, надели самые дорогие украшения. Официанты подносили шампанское, ото всюду лился смех. Кое-кто, желая оставаться инкогнито, был в масках. Эрик воспользовался этой возможностью. Надев маску, он смешался с прочими гостями, перекинулся парой фраз с каким-то бароном и его женой, проследовал в заказанную заранее ложу, ту самую, которая некогда принадлежала ему, и стал ждать. Свет потух, зазвучала музыка, в свете софитов на сцену выбежали танцорши, невидимый зрителю мужской голос низко зазвучал. Ставили Севильского Цирюльника, и с минуты на минуту должна была зазвучать партия Розины. Со своего места Эрик видел, как топчется за кулисами их Прима Антуанетта Камю. Эрик весь подобрался, положив на всякий случай ладонь на карман, в котором у него был револьвер. Нужно быть готовым ко всему. Зазвучала знакомая мелодия, возвещающая, что Сюзанна должна появиться на сцене, но она не успела этого сделать, потому что сработал потайной механизм, створки сцены разъехались и потайная платформа начала подниматься, а на ней и его Марисоль. Девушка была безумно взволновала, она срывала премьеру, но когда она начала петь, голос ее зазвучал ровно, звонко и необычайно мелодично.       — Кто она? — зашумели люди в зале. Актеры бросились на сцену, а с ними и директоры оперы. Марисоль не замечала их, она смотрела лишь на своего отца и пела ему одному. Никто не остановил ее, то, что она делала, было слишком прекрасно. Истинная Сюзанна бросилась было в её сторону, но один из директоров остановил ее. Марисоль позволили спеть весь первый акт, и когда занавес опустился, вся труппа бросилась к ней. Девушка испугалась было, но почти мгновенно поняла, что они не сердиты — они восхищены.       — Кто вы? — спросил первым делом один из директоров.       — Марисоль Маре, мсье, — ответила девушка смущённо.       — Давно вы поете? — спросил второй.       — Всю свою жизнь, мсье.       — Очень хорошо, — закивал тот. — А вы только поете или еще и играете?       Марисоль смущенно улыбнулась.       — Играю, мсье. На органе, арфе, скрипке и виолончели.       — Великолепно! — взорвался первый директор. — Еще и играет, как это чудесно! На каком языке вы обычно поете?       Марисоль пожала своими хрупкими плечиками.       — На французском, итальянском, немецком, мсье. Я также владею английским в разговоре, если это важно, мсье.       Директора вовсе засияли, по труппе прошелся шепоток. Лишь Прима не разделяла всеобщего восторга, она стояла в стороне, поджав губы. Эрик, наблюдавший все это, сидя на потолочной балке, невольно улыбнулся, ситуация была очень знакомой ему.       — Снимите же маску, дорогая, — предложил один из директоров. — И мы посмотрим, что сможем предложить вам.       Он потянулся в сторону Марисоль, девушка отступила на шаг, Эрик напрягся.       — Боюсь, это невозможно, мсье, — мягко отрезала Марисоль. — Ангел музыки не желает того.       Одно простое предложение заставило всю труппу изменится в лице. Теперь они все, включая директоров и Приму, были объяты ужасом.       — Все ясно, я ухожу отсюда, — вскинула руки мадемуазель Камю. — Если П.О. выдвигает свою пассию, идти против него становится опасно для жизни.       Марисоль понимала, о чем говорит эта женщина, она молча наблюдала за тем, как Прима удаляется, а потом ее пригласили завершить Премьеру, и Марисоль охотно спела все свои партии в тот вечер. Директоры, объятые страхом, предложили Марисоль занять ведущее место в труппе, отвели ей, по ее просьбе, гримерную Кристины Даае и больше ни разу не просили девушку снять маску.