Голос Ангела Музыки

      Гастон прохаживался по краю озера, взволнованно заламывая руки. Шпага на его бедре позвякивала в такт его шагам. Он ждал возвращения Призрака Оперы и его Голоса. Он волен был осмотреться, узнать какие-то тайны удивительного семейства, но он был слишком напряжен, чтобы делать это. Он был влюблен, Гастон влюбился в один только голос, что же тогда случится с ним, когда он познакомится с его обладательницей? Мысль о том, что Марисоль Маре дочь того самого П.О., лишь подогревала его интерес.       Темные воды озера шевельнулись, Гастон замер. Черная ладья с черепом на носу показалась в конце канала, где свод стен сходился круглой аркой. Юноша увидел мрачную тень Призрака Оперы, в его темном обличии ярким пятном оставались лишь его седые волосы. Рядом сидела девушка, чьи волосы горели огнем. Она была полной противоположностью своего отца — вся в белом, с факелом в руке она словно бы сияла изнутри. Марисоль напомнила Гастону мать — хрупкая, светлая.       Подземный дом вдруг взорвался от мощного дуета, Марисоль и ее отец начали петь незнакомую Гастону арию, прекраснее которой он никогда прежде не слышал. И дело не в словах или мелодии — голоса казались просто нереальными, это были голоса ангелов, Гастон осознал вдруг, что так манило его мать в далекие годы.       От Кристины Даае Гастон унаследовал музыкальный слух и голос, но его умение превращалось в пыль по сравнению со звуками, которые исторгали прямо из глубины души Ангел музыки и его дочь.       Ладья пристала к берегу, Гастон протянул руку, помогая девушке выйти на каменные ступени.       Марисоль не поднимала глаз на юношу, смущенная его прикосновением. Эрик встал рядом с молодыми людьми.       — Вот моя дочь, сударь, — сказал он, сбрасывая маску со своего безобразного лица. — Вы можете говорить с ней. Когда я скажу, вы покинете нас.       — А если я не пожелаю уходить? — наудачу спросил юноша.       — Решать не вам, — отрезал Эрик, поцеловал дочь в щеку и скрылся за шторой.       Молодые люди остались одни.       — Разрешите представиться, — начал Гастон.       — Я знаю, кто вы, виконт, — Марисоль отвернулась к воде. — И знаю, зачем вы здесь. Знайте же, что все ваши мечтанья напрасны, я никогда не стану вашей. Сердце Гастона оборвалось. Казалось, сама жизнь утекает из него.       — Но почему?! — вскричал он, подбегая к Марисоль и хватая ее за руку. — Вы не любите меня? Ох, конечно же нет, но это только потому, что вы не знаете меня. Но я приложу все усилия, чтобы…       — Это неважно, — вздохнула Марисоль. — Я могу полюбить вас, но это принесет и вам, и мне одну только беду.       Слова ее говорили одно, но пальцы, не желающие отпускать юношу, крепко переплелись с его собственными.       — Что вас пугает, душа моя? — Гастон оглянулся на штору. Где-то там был сейчас Призрак Оперы, он, вероятно, незримо наблюдал и слушал. Неужели девушка боится его? Словно прочитав его мысли, Марисоль покачала головой.       — Нет-нет, отец здесь не при чем. Он был бы рад моему счастью, но… Она запнулась, а ее пальцы легли на край маски. Она поспешно одернула руку.       — Вы можете рассказать мне все, мадемуазель Маре, — горячо заверил ее Гастон, изумрудные глаза девушки сводили его с ума.       Марисоль снова коснулась маски и снова убрала руку.       — Боюсь, не все, виконт, — горько сказала она, отнимая свою руку у него. — Вы не захотите любить меня.       Гастон горько усмехнулся.       — Ваш отец сказал мне ровно то же самое, но вы оба ошибаетесь. Я уже люблю вас, дорогая. Я знаю, кто ваш отец, я видел его лицо, ничто не в силах заставить меня разлюбить вас.       — Дорогой Гастон, — всхлипнула Марисоль, — я верю тому, что вы говорите. Вас не напугал мой отец, вы и правда видели его лицо… — она умолкла на миг, ее пальцы крепко вцепились в ткань платья. — Но вы не видели мое…       Гастон задохнулся. О чем она говорит? Ее лицо, скрытое под маской, неужели оно… Но он любил эту девушку, и не хотел бояться ее. Она мила, образована, музыкальна, ею восхищается весь Париж. Говорят, она кроткого нрава и доброй души. Неужели существует что-то, способное перечеркнуть все эти добродетели? Гастон так не думал. Быстрым шагом он подошел к Марисоль и сорвал с нее маску. Девушка вскрикнула.       Она не была безобразна, ее лицо изрезали уродливые шрамы, которые отняли ее ресницы, бровь и часть волос, но нет, она не была безобразна. Не для Гастона. И чтобы это доказать, юноша легонько поцеловал ее в изуродованную щеку. В тот самый миг штора отлетела в сторону и на Гастона набросился Дьявол. Марисоль никогда прежде не видела отца таким, она очень испугалась. Поначалу ей показалось, что Эрик убьет Гастона, настолько крепко он сжал его горло.       — Ты видел, — зашипел Призрак Оперы. — Тебе не вернуться обратно. Ты женишься на моей дочери, хочешь ты того или нет. Иначе я убью тебя.       Эрик разжал пальцы и с силой швырнул юношу наземь.       — Но я хочу жениться на ней, — прохрипел Гастон, потирая горло. — Я люблю ее.       Марисоль зажала руками рот, чтобы не вскрикнуть, по щекам ее потекли слезы. Эрик застыл, словно получив удар под дых.       — Что ты сказал? — прошипел он.       — Я, как ни странно для вас, все ещё хочу взять в жены вашу дочь, — повторил Гастон, вставая с земли. Он неровным шагом подошёл к Марисоль и приобнял ее за талию, девушка спрятала лицо на его груди. Она больше не сдерживала слёз. Только что она узнала, что есть на свете человек, который не считает ее уродом, и от того было и очень радостно, и очень грустно.       Не говоря больше ни слова, мрачный Ангел музыки ушёл.