***
В Антарктиде было как всегда холодно, снежно и безлюдно. Фрост брел, пиная босыми ногами пушистую белую перину, покрывающую шестой континент сплошным ковром. Всегда, когда его заедали тяжелые мысли, его тянуло сюда, в вечное ледяное царство. Джек злился, но понимал, что злится все же не на Кромешника, это было бы все равно, что злиться на самого себя за то, что за полярным кругом идет снег. Он сорвался на Бугимена скорее от неожиданности и внезапного осознания того, сколько боли принесла родной семье его смерть. Злость ледяного духа вызывал тот, кто оставил его в этом мире и при этом лишил возможности попрощаться с теми, кто был ему дорог. Джек поднял лицо к небу. Чтобы увидеть колдовскую Луну, не обязательно было ждать астрономического полнолуния, а в том, что Луноликий всегда их слышит, Хранители не сомневались никогда. — За триста лет на моих глазах выросло много детей, — горько начал Джек. — К некоторым из них я очень привязывался, как вот к Джейми, но это никогда не становилось проблемой. Почему при этом ты лишил меня возможности увидеть, как вырастет моя сестра? И Луна неожиданно ответила. Как и тогда, триста лет назад, она назвала Джеку его имя — имя, определяющее его силу. Он — Джек Фрост и был им с самой первой секунды. Существовал бы он, если бы был кем-то другим? Нет. Джек снова опустил голову. Ответ лишь усилил ощущение безысходности. Кромешник был прав. Не только в том, что Луноликий отнял его память специально, но и в том, что это было необходимое условие существования в этом мире ледяного духа веселья, Джека Фроста. Джек обвел взглядом ледяную пустыню вокруг, взлетел, осматривая окрестности. В голову внезапно пришла мысль, что если бы у него когда-либо было личное убежище, как у других Хранителей, то оно было бы здесь. Невдалеке возвышалась острая, необычной формы льдина. Джек подлетел поближе и с удивлением увидел меж снежных холмов ту самую черно-серебристую фигуру, что стала результатом их стычки с Кромешником, когда тот пытался уговорить Фроста стать его союзником. Бугимен указывал на получившуюся у них темную колючку, устрашающую и одновременно прекрасную, и пытался убедить Джека, что вместе они способны будут изменить этот мир. Фрост коснулся гладкой ледяной поверхности и усмехнулся. Правда состояла в том, что создать такое он мог и в одиночку — из льда и снега он был способен сотворить что угодно. В голову снова постучалась мысль о собственном убежище. Конечно, ему не нужны были мастерские, как Санте или Кролику, или хранилища, как Зубной Фее. Но за то время, что он общался с Кромешником, Джек начал привыкать к наличию места, в которое можно вернуться после долгого дня и в котором можно укрыться от всего мира, если ты не хочешь его видеть или он не хочет видеть тебя. А еще эта мысль ощущалась как вызов: хватит ли способностей Джека на такой глобальный проект? Это ведь не ледяные узоры на уже существующих поверхностях и не разлетающийся в мгновение ока пушистый снег. Фросту случалось творить ледяные скульптуры, но построить из снега и льда целый дом? Джек снова взлетел и осмотрелся. Место очень подходило для задуманного: если принять за точку отсчета ледяную фигуру, то, оставив вокруг нее небольшую площадку-двор, можно было вписать дом к ближнему холму… Мысли о строительстве и попытки просчитать способы реализации задумки отвлекали от невыносимых мыслей о потерянной семье, помогали сосредоточиться на настоящем и бурлящей в теле силе, рвущейся на волю от избытка эмоций. Джек взмахнул на пробу посохом, и закрутившийся снежный вихрь вымел ровную площадку вокруг ледяной скульптуры. Фрост кивнул своим мыслям и уже уверенно крутнулся на месте, поднимая снежную бурю и выпуская силу на волю. Видимость мгновенно упала до нуля, сквозь белую пелену плотно кружащихся снежинок невозможно было ничего разглядеть, но Джеку это не требовалось — он ощущал, как покорный его воле снег уплотняется, утрамбовываясь в стены. Плотнее, еще плотнее, закрепляя поверх коркой твердого наста, чтобы случайные ветра не могли разрушить снежных стен. Снег и лед собирались, словно мозаика, за завесой бури, вызванной выплеснувшейся наружу силой, которую Джек с какого-то момента даже перестал контролировать, позволив ей течь через себя в разбушевавшуюся вокруг метель. Когда стихия наконец улеглась, Джек изумленно вздохнул, не в силах оторвать взгляда от результата. Между явно увеличившихся в размере снежных холмов разместился, по мнению Джека, целый особняк — большой двухэтажный дом с высокими окнами, небольшой круглый дворик перед ним с ледяной скульптурой по центру и пара низеньких одноэтажных строений по бокам. Фрост нервно рассмеялся, разглядывая все это великолепие. Он не думал создавать такой большой дом, но, видимо, сила решила за него. Джек плавно опустился во дворе, оглянулся по сторонам, окидывая взглядом свежесозданное убежище, и направился к дверям дома. Конечно, ему, летающему вместе с ветром, намного привычнее и удобнее было бы влететь в приветливо распахивающиеся навстречу окна второго этажа. Джек ощущал, что именно поэтому они и получились такими высокими — едва ли не во всю стену. Но первый раз в этот дом хотелось зайти через дверь, как… хозяину? Двери из мутного непрозрачного льда послушно распахнулись, повинуясь толчку ладони Фроста, и он ступил на гладкий ледяной пол. Дом был прекрасен. Просторные светлые залы соседствовали с небольшими комнатами, гладкий лед чередовался с узорами, синева — со снежной белизной. В доме не было мебели, но, как и в логове Кромешника, это выглядело вполне естественно, пространство не казалось незаполненным. Особенно благодаря тому, что в углах, кое-где у стен и вдоль лестницы на второй этаж прямо из пола росли огромные ледяные кристаллы, на гранях которых играли лучи низкого полярного солнца. И все же что-то было не так. Чего-то не хватало. А потом Джек понял — чего. В доме было слишком пусто и тихо. Фрост горько усмехнулся. Похоже, он привык не только к существованию убежища, но и к тому, что его в нем кто-то ждет. Джек замер в открытом окне второго этажа, прислонившись плечом к раме. «Одолжить, что ли, у Санты пару йети?» — подумал он, оглядывая пустынный двор. «Пусть бы жили тут, охраняли дом, тогда здесь стало бы не так пустынно. Хотя надо спросить у Санты, как они вообще у него появились…» Мысль определенно была интересная. Но лететь на Северный полюс прямо сейчас Джеку не хотелось. Этот разговор мог и подождать так же, как и дом — сила подсказывала Фросту, что убежище уже никуда не денется и будет ждать его столько, сколько понадобится. А пока… Джек вздохнул и, проведя напоследок по белой стене рукой, взлетел. Пока стоило завершить предыдущий разговор, прерванный эмоциональным всплеском. Колоссальный выброс силы, потребовавшийся для строительства, оставил Джека опустошенным. Бурлящие до этого эмоции отошли на второй план, сменившись усталостью. В голове мелькнула мысль о том, стоит ли переживать о событиях, случившихся триста лет назад. Особенно когда триста лет жил только настоящим, ловя веселый ветер, не задумываясь о будущем и лишь изредка позволяя себе неясную тоску о прошлом. Сейчас в настоящем Джека был Кромешник. И Фросту хотелось если не извиниться, то хотя бы дать понять, что вовсе не злится на него и не хочет ссориться. Не хочет лишаться права прилетать в подземное убежище кошмаров. Одиночество, преследовавшее Джека триста лет, наконец закончилось, и Фрост не собирался так легко сдавать ему отвоеванные позиции.***
Кромешника не было дома. В каменных залах висела абсолютная холодная тишина. Джек прошелся по темным залам, попетлял по переменчивым закоулкам и помыкался по тупикам. В конце концов он остановился и задумчиво прикоснулся ладонью к каменной стене. — Что-то ищешь, Джек? — раздался из-за спины знакомый вкрадчивый голос. — Как появилось это место? — вопросом на вопрос ответил Фрост, не оборачиваясь. — Я создал его. Джек все же обернулся и успел увидеть, как Кромешник пожимает плечами. — Ну, может, не совсем создал. Здесь была пещера — мое любимое место, темное и тайное, в которое я очень часто возвращался. Однажды я выпустил на волю силу, позволив ей затопить эту пещеру первозданной тьмой, и она превратила его в мою личную маленькую крепость. Что, думаешь о том, чтобы тоже обзавестись личным убежищем? Построить себе какую-нибудь снежную крепость или домик-иглу? Джек вздохнул с облегчением: Бугимен спокойно поддержал разговор и, похоже, не держал обиды за то эмоциональное нападение на него. Услышав последний вопрос, Фрост тоже пожал плечами. — Уже построил. На том же месте, где мы с тобой тогда сцепились. Представляешь, та льдина все еще там. — Собираешься теперь жить в собственном доме? — Пока мне и здесь неплохо, — ответил Джек, глядя прямо в глаза Кромешника, чтобы не пропустить его реакцию на эти слова. И потому успел заметить, как загорается в этих глазах победоносный огонь. А затем Бугимен, довольно оскалившись, притянул Фроста к себе.