В разгар сражения

Они появляются в разгар сражения — на земле уже валяются трупы, тяжелый запах крови забивает нос, а от криков и стонов умирающих людей закладывает уши. — Надо помочь им упокоиться, — тихо говорит Ято и сам не слышит своих слов за звоном клинков. На мгновение его охватывает сожаление — скольким сегодня они перерубят нить жизни? — но мысли эти теряются, стоит Рабо взять его за плечо. — На-а-адо, — тянет тот, и его низкий голос отзывается волной желания. Прикосновение обжигает сквозь ткань. Рабо, стоящий рядом, широко улыбается. Тонкие губы становятся бледнее, чем обычно, в желтых глазах разгорается огонек. Ято улыбается в ответ. Они врубаются в гущу битвы, сея смерть каждым взмахом катаны. Один удар наискось — одно зернышко, а через мгновение на земле появляются первые всходы. Ято считает машинально, не задумываясь. Запах крови становится гуще — оплетает со всех сторон мелкими брызгами, заливает юката. Ткань тяжелеет, облепляет уже стоящий член, но Ято это не мешает. Сражение и смерть всегда идут бок о бок, и это возбуждает. Удар, еще удар. После двадцать третьего Ято вытирает влажные от крови пальцы и поудобнее перехватывает катану. Краем глаза он видит Рабо — вихрь, ощерившийся лезвием меча. Тот не экономит силы, рубит так, что воздух стонет, вздрагивает, звенит от ударов. Ято облизывает солено-горькие губы и улыбается, перестает считать — отвлекается. Даже отсюда он видит глаза Рабо — желтые, хищные, чувствует его аромат, который не в силах перебить даже запах смерти. Бурые капли на кимоно, струйка чужой крови, стекающая по щеке, встрепанные волосы, и широкая удовлетворенная улыбка. У Рабо тоже стоит, Ято в этом уверен. И как только они здесь закончат, их ждет онсен. Там они смогут смыть кровь теплой водой, расслабиться и выпить, а потом трахаться до изнеможения. Или сначала трахаться, а потом выпить. А пока Ято взмахивает катаной снова и снова, убивая любого, кто оказывается достаточно близко, и представляет, как вставит Рабо прямо в горячей воде. Ято улыбается и слизывает с губ чужую кровь.