Не удержаться

«Схватить за волосы и притянуть к себе…» — мелькает в голове мысль, и Казума пугается, понимая, что пялится на Ято и думает о нем как-то не так, совсем не так, как должен бы. Нельзя. Это неправильно, да и вообще… «И вообще» куда-то пропадает, стоит Ято повернуться и скользнуть по Казуме взглядом. На коже проступают мурашки, словно Ято невесомо провел ладонью по его спине. Сердце противно сжимается, под ребро словно иголки вгоняют. Казума медленно вдыхает и столь же неторопливо выдыхает. Тяжело сглатывает и облизывает вмиг пересохшие губы. Глаза у Ято — ярко-голубые, почти бирюзовые, похожие цветом на воду у побережья Окинавы. В них окунуться хочется, но страшно — затянет. Уже затягивает. Казума почти чувствует, как между пальцев скользят прядки волос, как он сгребает их в ладони — тяжелые и гладкие — заставляя Ято откинуть голову и открыть шею поцелуям… Казума хмурится, с трудом отводит взгляд и расстегивает рубашку — самое время встать под душ, а потом спуститься в купальни. Хватит пялиться на Ято — тому в его мире нет места. Но он не может удержаться — бросает на Ято последний взгляд. Тот неторопливо раздевается, стаскивает штаны и футболку, потом нагибается и снимает белье. На худой спине выступают звенья позвонков, над правой лопаткой темнеет синяк, а бледные ягодицы хочется сжать в руках. Казума не собирается пялиться снова, но взгляд возвращается к правой лопатке Ято, словно приклеенный. Казума втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, впивается в ладони ногтями и, поправив очки, выходит из раздевалки. Становится под душ, включая воду похолоднее. Он понимает, что если сейчас не сбросит напряжение, то точно опозорится. У него стоит, так что приходится отвернуться. Еще не хватало, чтобы Ято что-то заметил. Казума сглатывает и изо всех сил жмурится. Ему хочется провести по выступающему позвоночнику кончиками пальцев, разгладить едва заметные впадинки на пояснице и тронуть губами темное пятнышко над лопаткой. Если бы Ято позволил, Казума бы целовал его спину, покусывал плечи и загривок, осторожно ласкал бедра. Стоит об этом задуматься, как в паху обжигает. Казуме хочется стукнуться головой о стену или хотя бы о деревянную перекладину — вдруг так мозги встанут на место. Но позволить себе такой роскоши он не может. Вместо этого он выдыхает, облизывая ладонь, и стискивает член. На бледно-розовой головке выступает капелька смазки, струи душа бьют по плечам. Казума нетерпеливо размазывает ее, скользит рукой вниз-вверх, толкаясь бедрами в кулак. Казума жмурится, и под веками, словно выжженный на обратной стороне, появляется Ято. Он медленно поглаживает пальцами свое тело, касается груди. Соски у него маленькие розовые, на бледной коже отчетливо видна синь вен. А еще в воображении Казумы он облизывает губы и смотрит пристально, словно предлагает присоединиться. Пах вновь обжигает огнем. Казума еще сильней стискивает член и дрочит так, что почти больно — сильно оттягивает крайнюю плоть, обнажая головку, трет большим пальцем уздечку. Легкий сквозняк холодит разгоряченную кожу, остро пахнет хвоей, рядом раздается судорожный вздох… Без очков еще хуже — фигура кажется размытой, иллюзорной, и можно дать себе небольшую поблажку. Аромат хвои становится оглушительным, кажется, стоит сделать шаг — и наступишь на хрусткую колючую подстилку и споткнешься о кривой, выступающий из земли корень. Казума вскидывается — в дверях душевой застыл Ято. На щеках пламенеет румянец, заливает шею розовой волной, стекает ниже, на грудь. Ято рвано дышит, часто моргает и стискивает дверной косяк так, что белеют пальцы. Когда он облизывает губы и громко сглатывает, Казума со стоном кончает. Мир сворачивается вокруг Ято, идет ломкими трещинами и осыпается в пропасть, увлекая Казуму за собой. Перед глазами пляшут черные мушки, пульс разбивается звонким хрусталем. — А ты, оказывается, плохой мальчик. Интересно, стерва в курсе? Голос Ято звучит хрипло. Он подходит ближе, становится рядом и касается пальцами сначала кулака Казумы, залитом спермой, а потом и его губ, надавливает на подбородок, заставляя приоткрыть рот. И Казума, все еще оглушенный оргазмом, подчиняется. Твердая подушечка проходится по языку, во рту появляется солоноватый привкус. Ято проводит влажным пальцем по губам, обводит их по контуру. Улегшееся было возбуждение вспыхивает с новой силой. Казума смотрит в глаза Ято и понимает, что пропал. В бедро упирается горячее и твердое — Ято прижимается к нему пахом, и у него тоже стоит. Эта мысль похожа на удар, и Казума вцепляется в плечо Ято, чтобы не упасть. Ноги вдруг совсем не держат его, разъезжаются на скользких плитках. Ято громко, не смущаясь, стонет и прижимается к губам Казумы. Его язык толкается в рот, ладонь сжимает волосы. Все совсем так, как воображал Казума, но с точностью до наоборот. Он словно попал в Зазеркалье. Ято поглаживает его тело, стискивает ягодицу и с силой вжимает в стену. На миг вышибает дыхание, но не от удара, а от острой, неприкрытой страсти. Когда Ято разрывает поцелуй, его глаза кажутся еще ярче, опаснее, на алых губах играет улыбка, влажные от воды волосы липнут к лицу. — На колени, — тихо говорит он, и Казума с готовностью подчиняется. Пальцы с силой впиваются в плечо, и Казума, повинуясь его молчаливому приказу, обхватывает рукой стоящий член, касается языком головки и посасывает, а потом втягивает член в рот до основания. Второй рукой поглаживает мошонку, перекатывает яйца. Вода, словно клубы дыма в горящем здании, мелкими капельками оседает на коже. Душно, жарко, вязко. Тихое дыхание Ято растворяется в шуме воды, душевая насквозь пропахла терпким хвойным запахом. Казума жмурится крепко, почти до боли, и заглатывает член так глубоко, как может. Ято стонет, и его рука, сжимающая волосы, притягивает к себе ближе, не давая отстраниться, и по языку растекается сладковатая сперма. Она выплескивается толчками в глотку, и горло рефлекторно сжимается. Кажется, Казуму сейчас вырвет, он не выдержит, но Ято отпускает его как раз вовремя. Казума смаргивает слезы, сглатывает, отстраняется и поднимает глаза на Ято. Силуэт Ято нечеткий, размытый, но его поплывший от оргазма взгляд Казума почему-то видит ясно. Собственный член опять стоит и хватает пары быстрых движений, чтобы кончить. Оргазм выжимает из Казумы последние силы, и он устало приваливается к стене, вытягивает вконец затекшие ноги. Кафель холодит кожу, а тело словно покалывает мелкими иголками. Посмотреть Ято в глаза — стыдно, но ощущение правильности, приправленное удовольствием, все еще не отпускает. Правда, Казума еще не уверен, как ему к этому отнестись. Он не знает, что на уме у Ято, и, кажется, не хочет знать. Лучше вообще сделать вид, что ничего не было. Морок, наваждение, просто привидевшееся им обоим. — Это было здорово, — вдруг говорит Ято и устраивается рядом. Его губы обжигают кожу на плече. Казума прикрывает глаза, глубоко вдыхает разлитый в воздухе хвойный аромат и улыбается.