Нарисуй меня

-Ты не опоздаешь на пару по цветоведению? — Лиам смотрит точно не на Гарри, а на внутренний дворик, где среди компании студентов Стайлc замечает невероятно длинные волосы девушки друга и улыбается. Ему хватает и того, что друг помнит его расписание. -Я пропущу, — отвечает он, пока роется в сумке в поисках своего скетчбука для набросков и понимает, что оставил его как раз таки в кабинете, где будет следующая пара. Тяжёлый выдох вырывается сам собой. — Или не пропущу. Пейн кидает в него удивлённый взгляд. -Скетчбук забыл как раз в триста втором. -У тебя этих мини альбомчиков больше, чем у меня одежды. - усмехается он и смотрит куда-то за спину Гарри. -Не правда! Просто этот Найл подарил, он новый совсем, будет обидно, если кто-то заберёт. — Стайлc ещё раз внимательно оглядывает содержимое сумки и снова тяжело вздыхает. — Ну точно там оставил! Пойду за ним может успею удрать до начала пары. Но как только он произносит это трель звонка эхом прокатывается по коридору. Гарри не удаётся сдержать очередной тяжёлый вздох и он понуро разворачивается в сторону кабинета. -Тогда встретимся как договорились! — кричит Лиам ему в спину. -Ага! В кабинете искусств после истории. — повторяет он место встречи больше для себя, чем для друга. А Пейн снова усмехается глядя, как Луи Томлинсон наблюдает за его другом из внутреннего дворика. *** -Не переживайте, мне столько же, сколько и вам, но мне не повезло родиться близким родственником вашей преподавательницы, поэтому сегодня я заменяю её. — у Луи, как представился парень, невероятнейший цвет глаз, он куда краше всех голубых оттенков, которые раньше видел Гарри. В этих глазах не хочется тонуть, как в море, или не хочется взлететь как в небеса. Они скорее цвета старой, чуть облупившейся акриловой краски, которой покрасили лавочку в самом романтичном районе Парижа. А рядом находилось бы окно уличного кафе с резными ставнями и запахи выпечки ласкали бы слух. Гарри бездумно зарисовывает то, что видит его воображение, абсолютно не обращая внимания на слова «учителя», пока негромкое покашливание не вырывает его из уютных улочек своей фантазии. Рядом слышаться редкие смешки других студентов, а над ним возвышается сам Луи, смотря на него своими сводящими с ума глазами. А Стайлс может думать лишь о том, что Томлинсону стоило надеть серо-голубой кардиган, который красиво бы подчеркнул его глаза, вместо этого тёмно зелёного, наоборот — приглушающего их дивный цвет. -Вы настолько не любите контрасты, эм… -Гарри, — заминка Луи Стайлсу почему-то кажется немного театральной, но он подсказывает своё имя с отчего-то появившейся на лице улыбкой. — Извините, я просто задумался, больше такого не повторится. Кейт из параллельного потока закатывает глаза, мол, как же, не повторится, а «учитель» замечает это и, Стайлс чувствует, как его щёки покалывает от залившего их стыда. Луи усмехается, прищуривая глаза, и это выглядит даже более потрясающе, чем его строго-напускной вид. -Мой друг художник обычно называет такие периоды задумчивости — вдохновением, поэтому не буду вам мешать, -Томлинсон постукивает пальцем по блокноту с зарисовкой. — Но принесите мне доклад завтра на урок по пройденной сегодня теме. -Вы придёте и завтра? — кокетливо интересуются за спиной Гарри и ему не очень нравится тон спросившей, а может он… Ревнует? .. Стайлс мотает головой, как в детстве и останавливается как только «неправильные» мысли вываливаются из головы. Он ловит на себе удивлённые взгляды и спешит пояснить. -Снова… Вдохновение? — врать Гарри не умеет совсем, но отчего-то очень радуется получив улыбку от Томлинсона. -Доклад завтра, — Напоминает Луи и уходит к учительскому столу. А Гарри задыхается от понимания того, что он видит удаляющуюся спину в тёмно-зелёном кардигане. И охристого цвета штаны да тёмные ботинки. Видит красный бантик в волосах Ники с первого курса и ярко-салатовую футболку Джея с четвёртого. Гарри видит цвета, потому что Луи Томлинсон его соулмейт. *** Найл отскакивает от двери, когда Стайлс врывается в кабинет искусств маленьким ураганчиком. Он бежит прямо к полке с красками и выуживает свои принадлежности с полки. В старой коробке из-под конверсов лежат всего пару кистей с синтетической шерстью, несколько скетчбуков формата А5, свёрнутые альбомные листы с зарисовками, две баночки гуаши: аквамарин и белая, и — самое любимое — упаковка детской акварели в двенадцать цветов с почти закончившимся голубым. Гарри снимает картонный футляр и разглядывает краски. Он всегда знал, где находится синий и фиолетовый, из которых получается лишь один, видимый им ранее, цвет, но теперь он видит сам, а не по чьей-то подсказке. Кобальт прямо под тёмно-зелёным, как кардиган Луи, а черничный над светло-зелёным, который через две ячейки от той самой охры, цвета которой штаны Луи. Раньше, Гарри мог часами сидеть над акварелью с баночкой белой гуаши, хоть миссис Мартин - их учительница искусств — и не одобряла этого, но он сидел, брал синий с заученной ячейки и добавлял белый, пока тёмно-серая масса не становилась голубой. Юноше нравилось быть вот таким вот волшебником, который мог превратить чёрно-белый мир в цветной, пусть только с одним цветом, но оттенков у голубого было предостаточно. Гарри взглянул на зарисовку Парижской улочки в скетчбуке и отложил его, взяв с полки акварельный лист формата А2. Найл, внимательно наблюдавший за другом всё это время наконец подаёт голос. -Что случилось? Никогда не видел тебя таким одухотворённым. Да и мы договорились встретится здесь с Лиамом только через пару. Стайлсу, на самом деле сложно говорить, он немного задыхается от переизбытка эмоций, но его друг в курсе таких эмоциональных всплесков, так что терпеливо ждёт. -Я покажу! — Хрипло выдаёт Гарри и быстрыми уверенными штрихами набрасывает силуэт парня, идущего мимо уличного кафе с ажурными столиками и уютными деревянными лавочками около больших окон с резными ставнями. — Не стой, садись! Юноша подлетает к стене и хватает табурет, весь заляпанный масляными красками, и искренне надеется, что они высохли иначе ему придётся покупать другу новые светло-серые джинсы. Стайлс буквально за пару секунд набирает воду в баночку и хватает по пути к Найлу палитру с глубокими ячейками. Хоран, так и не севший на табурет, аккуратно прикрепляет лист Гарри к мольберту и успевает отойти, когда автор наброска спотыкается и вода из баночки в его руках проливается прямо на рисунок. Гарри не расстроен, лишь бурчит, что акварели нужно много воды и принимается накладывать цветовые пятна пока вода не впиталась. Краска паутинкой расплывается по листу и юноша искренне заворожён этим зрелищем. Раньше, всё было серым, кроме голубых деталей, а теперь от буйства цветов, хоть и пастельных, чуть рябит в глазах. Найл набирает воды в баночку заново и ставит на высокий столик рядом с другом. Он смотрит на рисунок, близкий к завершению и ласково улыбается. Хоран молчит и не мешает, хотя звонок на их пару давно прозвенел, пока Гарри счастливо и чуть устало не выдыхает, будто совсем не дышал пока рисовал. -Значит, ты его встретил, — рассматривая фигуру в тёмно-зелёном кардигане утверждает Найл. — А он? -Он вёл цветоведение. — Стайлс напрягается и вся радость мигом пропадает из него, а Хоран тяжело вздыхает. — Рассказывал, как прекрасен карминный, когда на него падают золотые солнечные лучи. Найл хлопает друга по плечу, но Гарри тянется своими длинными пальцами к нему и обнимает. Он шмыгает носом будто сдерживает слёзы и Найл сжимает его в объятиях крепче. Они стоят так, пока школьный звонок не извещает о конце прошедшего урока. -Мы прогуляли нашу совмещённую пару по истории. — Тихо смеётся Гарри и отступает от друга, освобождая от своей крепкой хватки, и кивает сам себе. Его глаза уже не красные. *** -Его там нет, — не отрываясь от конспекта говорит Зейн другу. — И там тоже. — вздыхает он, когда Луи поворачивает голову в другую сторону. Томлинсон не останавливается и продолжает крутить головой в разных направлениях, он ёрзает и нервничает, что не входит в рамки его обычного поведения. Таким он бывает, только когда сталкивается с ним. Зейн раздражённо закрывает тетрадь. -Ладно, рассказывай, что стряслось. Он снова нарисовал твои любимые пирожные? Луи глупо смеётся, как пьяный и смотрит искрящимися глазами прямо на друга. -Он теперь знает моё имя. -Ну и отлично! — Зейн считает свой дружеский долг выполненным и возвращает внимание конспекту, пока его мозг не осознаёт фразу. Малик снова захлопывает тетрадь, но уже удивлённо. -Ты наконец набрался смелости и поговорил с ним? -Я заменял тётку у него на паре по цветоведению. И он был там. -То есть он ещё не встретил соулмейта. Ты попал, дружище. Луи выглядит немного подавленным, но в его глазах искры железобетонной упрямости. -Он может встретить соулмейта и через десять, а то и двадцать лет, а я здесь, рядом. Влюблённый и восхищённый им до безумия. Может, он даст мне шанс. — Уже не так уверено заканчивает шатен и смотрит вдаль. - Почему он не пришёл на пару по истории? -У вас общая пара? -Да, наши группы объединили. Кстати его друга тоже не было. -Нет, Лиам не прогулял сегодня. -Я про другого, который со мной в группе — Найл Хоран. Блондин, может помнишь. Они часто ходят вместе. Зейн задумывается на несколько секунд, а потом положительно качает головой. -Лиам! — Внезапно зовёт Малик идущего недалеко однокурсника. Парень что-то говорит девушке, с которой он разговаривал и направляется к Зейну. -Привет. -Привет, Лиам, а где твой друг — Гарри? Глаза Луи похожи на две больших монеты и он не может смотреть на Пейна, который улыбается чему-то своему. -Эти две страдающие душонки заперлись в кабинете живописи и плачут по одному из их глупых поводов. Как две тринадцатилетние девчонки, точно вам говорю. — усмехается он, от чего Томлинсон злится и резко вскакивает, пытаясь припомнить где находится этот чёртов кабинет. -Луи, — тихо зовёт Лиам. — Не забудь ему рассказать, как сле… Наблюдал за ним весь предыдущий год. Томлинсон снова удивлён, причём настолько, что плюхается обратно на лавку. На его лице застыл вопрос, а Зейн, вопреки всем кодексам лучшего друга заливисто смеётся. -Все заметили и давно, — отвечает на немой вопрос Пейн. — Только Гарри у нас как всегда в облаках витает, если бы ты сегодня прямо перед ним не встал, он бы вообще тебя не заметил. Луи начинает что-то подозревать, но всё ещё слишком обескуражен, чтобы принять действительность. В итоге Лиам не выдерживает и хватает его за кардиган, резко поднимая с насиженного места и подталкивая в сторону учебного корпуса. -Кабинет триста два! — Кричит он в спину уже убегающему Луи. Зейн всё ещё смеётся, но замолкает под внимательным взглядом однокурсника. -Кто уведёт Найла, чтобы они остались наедине? -Точно не ты, да? — неуверенно спрашивает Малик и тяжело вздыхает, вставая и засовывая конспект в рюкзак. -Главное теперь, Зейн, будь внимателен. — напутствует со всей серьёзностью Лиам. Оба смотрят друг на друга в напряжённом молчании, пока Малик не отворачивается. -А ты оказывается хороший друг, несмотря на то, что постоянно таскаешься за своей девушкой. — кидает Зейн через спину. Он уже сделал несколько шагов, когда слышит тихий ответ. -Ты бы тоже давно таскался бы за своим соулмейтом, если бы лучше смотрел по сторонам. Малик не знает к чему был дан этот завуалированный совет, но что-то внутри него подсказывает, что к нему стоит прислушаться. *** Луи врывается в мастерскую не хуже Гарри пару часов назад. От неожиданности, он сшибает Хорана с ног и тот плюхается прямо на поставленную Стайлзом табуретку. Найл разочарованно смотрит на свои джинсы, которые вряд ли теперь светло-серые на их задней части. Но виноватый вид Томлинсона забавен, поэтому блондин не злится. -Лиам, ты что-то забыл? — Гарри появляется из-за ширмы как одно из произведений Ботичелли. Обнажённый по пояс с почти белоснежной кожей и своими выразительными тёмными кудрями, которые озорными кончиками чуть касаются плеч. Луи замер как громом поражённый, а Стайлс и сам смотрит в ответ не менее удивлённо. Они будто приклеились взглядами друг к другу, поэтому Найл давит смешок где-то в грудной клетке. -Могу я, — очень хрипло, как ото сна начинает Томлинсон и закашливается. — Могу я поговорить с тобой? — он бросает осторожный взгляд на блондина и добавляет. — Наедине. Гарри видит в глазах друга вселенскую тоску и медленно кивает. -Мне нужно заскочить в магазин за новыми джинсами для Найла. Буду… Я буду рад твоей компании. -Тише шелеста травы произносит он, но напряжённая молчание остальных даёт прекрасную возможность его услышать. Стайлс быстро напяливает зелёную футболку и клетчатую красную рубашку, хватает потрёпанную сумку из дальнего угла и нервным движением пытается пригладить волосы на голове. -Я уберу здесь, можешь сразу идти. — улыбается Найл другу, когда они берёт в руки грязные баночку и палитры. Гарри посылает ему благодарный взгляд и кивает Луи, мол, мы можем идти. Буквально через пять минут после ухода этой нерадивой парочки уже третьим ураганом за день в кабинет врывается Зейн. Хоран не может думать ни о чём кроме удивлённых карих глаз напротив, аляпистых росчерков краски на своих джинсах и своей растрёпанной причёске. Зейн пытается отдышаться и бегает взглядом по мастерской. Натыкается своими глазами на рисунок Гарри и медленно переводит взгляд на блондина, в руках которого баночка и палитра. В глазах Малика удивление мешается с недоверием, а Найл громко сглатывает. *** «Светло-серые» значится на ценнике, хотя Гарри и так уже видит их цвет, но, похоже, от некоторых привычек он будет долго избавляться. До магазина они с Луи дошли молча. Томлинсон явно напряжён, поэтому Стайлс терпеливо ждёт. -Почему ты покупаешь ему джинсы? — Внезапно спрашивает голубоглазый. -Я поставил тот табурет и он испачкался, а масло не отстирывается от одежды. Вот я и… — Стайлс даже не может закончить предложение, его голос становится ужасно тихим. Он громко вздыхает и берёт себя в руки. — Найл любит делать нам с Лиамом какие-нибудь маленькие подарки, довольно часто, поэтому и нам хочется его радовать чем-нибудь. — Гарри нежно улыбается, поглаживая ткань джинс, а Луи замирает, заворожённый этим зрелищем. — Я не видел его на цветоведении. — Томлинсон решает, что лучше начать издалека, от друга Гарри и постепенно рассказать о себе. Но Кудряшка суровеет, сжимает длинными пальцами джинсовую ткань и смотрит куда-то в даль. Сердце Луи чувствует что-то неладное, а потом совсем обрывается, когда зеленоглазый отвечает. -У Найла односторонняя связь. — он чуть отчаянно смотрит в глаза Томлинсона и произносит, уже устало. — Его соулмейт твой друг Зейн. Гарри хочется прекратить этот разговор, он понимает, что никто не виноват в этой ситуации, но в нём злость мешается с усталостью и он говорит. Рассказывает, как Найл, который всегда видел лишь тёмно-коричневый, почти чёрный цвет, вдруг сталкивается глазами с Зейном в переполненном коридоре, как карие глаза зажигаются радостью и Малик идёт к Хорану… Проходя мимо. Гарри наконец делится с кем-то, как тяжело видеть своего друга, в глазах которого вся боль не становится меньше, а лишь усиливается, особенно, когда он видит счастливые парочки. Шатен даже не успевает задать новый вопрос, как Стайлс на него отвечает: -Он влюблён в него, Луи, понимаешь? Он наблюдал за ним до того, как понял связь, он смущался, когда где-то рядом девчонки обсуждали его. Он рисовал его. И это самые прекрасные рисунки из всех его работ. Представляешь, они нарисованы кофе! — в зелёных глазах загораются искры энтузиазма, а губы Луи сами спешат растянутся в улыбке. — думаю, мы влюбляемся в своих соулмейтов ещё до того, как посмотрим им в глаза, потому что они ведь идеальны для нас. — Гарри уже спокоен и умиротворён, но нотка грусти ещё таится в уголках глаз и Томлинсон не знает, что ему делать. Он невыносимо хочет поцеловать юношу, но понимает, что это всё испортит. Ему не думается ни о чём, кроме зелёных глаз напротив, но внезапная мысль вспыхивает миллионами светлячков в его голове. -Какого цвета глаза Найла? Стайлс удивлённо вскидывает голову, сталкиваясь взглядом с Луи и весь мир тут же становится ярче. — Ясно-голубые. Как небо. А Томлинсон вдруг громко смеётся, вгоняя Гарри в полнейшее недоумение. Он хватается за живот и в уголках его глаз собираются слёзы от долгого смеха. -Наши друзья, — Еле ворочая языком от недостатка воздуха, — Настоящие идиоты! — Торжественно произносит он, вгоняя Кудряшку в полнейший ступор. Луи не может перестать смеяться, а Гарри внезапно закрывает его рот ладонью и Томлинсон начинает задыхаться. Он втягивает носом воздух и медленно выдыхает. -У тебя была истерика, — Стайлс убирает ладонь и облегчённо выдыхает. — Не пугай меня больше так. Луи думает, что сейчас лучший момент и подаётся вперёд. У Гарри губы чуть обветренные и солёные, будто он плакал недавно, поэтому Томлинсон проводит языком по ним, хочет стереть всю соль. Всю боль. Стайлс отвечает, приоткрывает рот, однако на плечи парню ладонями давит, не отстраняет, но и не подпускает близко, хотя куда уж ближе. Но Луи чуть за губу его кусает, Кудряшка вздрагивает, но расслабляется. Сбоку разносится смущённое покашливание и Гарри несильно отталкивает от себя шатена. Его щёки красные, почти малиновые, и у Томлинсона все мысли из головы выветриваются. Продавщица тоже красная как рак, сжимает кулачки и спрашивает дрожащим голосом, будут ли юноши покупать джинсы. Стайлс спохватывается, отвечает, что нужно мерить. -Только… Вы только там не… — запинается девушка, румянец на её щеках всё насыщенней. Она зажмуривается и выдаёт скороговоркой. — В общем не делайте там то, что вы делали, пожалуйста! Продавщица дышит тяжело вместе с Гарри, они краснеют всё больше, смотря друг на друга и в Луи возникает какая-то странная, детская ревность. Он берёт Кудряшку за руку и хватает сразу несколько джинс. Утаскивая парня к раздевалкам, он бросает девушке что-то похожее на «Ничего не могу обещать», отчего Стайлс смущённо улыбается и сжимает руку Томлинсона в ответ. Но Луи всё равно остаётся вне кабинки для переодевания, потому что Гарри закрывает шторку прямо перед его носом. Томлинсон отодвигает её край и делает самое расстроенное в мире лицо и щенячьи глазки. Гарри тяжело вздыхает и всячески показывает, что совсем не впечатлён, но шатену прекрасно видно как Кудряшка пытается скрыть свою замечательную улыбку. -Улыбнись ради меня, — тянет он и улыбается, смешно хватается за щёки. — У тебя замечательная улыбка. Гарри смеётся тихо, Луи из кабинки выпроваживая. Через пару минут он уже стоит перед шатеном в светло-серых неприлично узких, по мнению Томлинсона, джинсах. Луи крутит пальцем в воздухе и Гарри послушно поворачивается вокруг своей оси. Когда он снова встаёт лицом к парню, щёки шатена очень красные. -Тебе они не идут, но Найл немного ниже, ему будет нормально. — проговаривает он и отворачивается. -Луи Томлинсон, ты что смутился от вида моей задницы в обтягивающих джинсах? — с хитрой улыбкой подходит к шатену Кудряшка. -Ничего подобного, — бурчит парень в сторону. — Не смутился и никогда не смущался. Гарри как обухом по голове бьют и он понимает, что ему не казалось будто за ним наблюдают всё время. Похоже, именно внимательный взгляд Луи всегда следовал за ним. Стайлс так взвинчен этими мыслями, что уже сам делает последний шаг и целует удивлённого Томлинсона. Тот мычит что-то неразборчивое в поцелуй и забирает всю роль ведущего себе. -Как же я хотел бы быть твоим соулмейтом. — выдыхает Луи, когда их губы разъединяются и парни стоят, соприкоснувшись лбами и пытаясь отдышаться. Стайлс резко отстраняется и уходит в кабинку, в то время как Томлинсон сталкивается со смущённо-сердитым взглядом всё той же продавщицы-консультанта. -Вы просили не в кабинке, мы так и сделали! — устало — возмущённо говорит он ей и она кивает, тихий смешок срывается с её губ. Она указывает на какое-то отдалённое место в магазине и Луи успевает прочитать по её губам «нет камер». -А то меня ругать будут. — извиняющимся тоном предупреждает она и дождавшись кивка Томлинсона уходит. *** Гарри попросил молчать до парка, но Луи не выдерживает этой напряжённой тишины буквально за один квартал от природной зоны. - Позволь мне всё объяснить! — Попробуй! И начни с того, что у тебя есть соулмейт, а ты целуешь меня! — у Стайлса голос отчаянный. - У меня иридомерия*. Одна из подформ гетехромии. — Луи делает шаг к застывшей Кудряшке и проводит кончиками пальцев от его запястий до локтей. — Мои глаза с детства различают цвета. Понимаешь? Гарри лишь кивает отрешенно и всхлипывает, будто хочет что-то сказать, но боится. -Я наблюдал за тобой с первого курса, как увидел рядом с Найлом. А когда увидел на цветоведении, то специально подошёл. -Разве тебя не раздражало, что я рисовал? — с хитрым прищуром, будто задумал что-то, спрашивает Стайлс. -Почти все занимались своими делами, — пожимает плечами он. — Но я очень надеялся, что ты рисуешь меня. Ждал, вдруг ты увидишь цвета и удивишься, но потом ты читал цвет на ценнике и я понял, что похоже ты всё-таки не мой. -Но как ты найдёшь своего соулмейта? — Стайлс выглядит так будто уже знает ответ и Луи отпускает себя. -Таких как я мало и не было ещё ни одного случая, чтобы связь была односторонней или чтобы её вообще не было. В нашей семье иридомерия не редкость. Все находят соулмейтов до двадцати. Но я не хочу находить своего. Я влюблён в тебя, Гарри Стайлс. В твои кудри, в твой рассеянный взгляд, в твои вечно забытые где-нибудь скетчбуки, которые ты всегда ищешь. Я влюблён в тебя год, два месяца, восемнадцать дней, восемь часов, двадцать минут и три секунды. Уже шесть. -Ты назвал число на бум? — смеётся Гарри. -Очень очень приблизительное. — выдыхает Томлинсон в губы Кудряшки, когда прислоняется к его лбу своим. — Пожалуйста, влюбись в меня. — шепчет он чуть отчаянно, а Стайлс улыбается. -Только, если ты заменишь этот странный зеленый кардиган на серо-голубой. А я, так уж и быть, отучусь от привычки читать название цвета. Гарри отступает и смеётся. А Луи настолько заворожён этим зрелищем, что не сразу понимает смысл сказанных ему слов. -Стой! — кричит он вслед убегающему Кудряшке и смеётся. Весь мир стал будто на два тона ярче. Потому что Гарри Стайлс его соулмейт. *** Найлу кажется, что ещё чуть-чуть и взгляд Зейна проделает в нём дыру. Он понимает, что на соулмейта не стоит злиться из-за действительно непонятной ситуации, но, будем честными, Хоран злится и ждёт, когда наконец его невольный сосед начнёт разговор. Он старается отвлечься мысленно, так как уже давно всё убрал и приготовил кофе для новых рисунков. Ему лишь нужно остыть. -Почему ты нарисовал Луи? — наконец устало выдаёт Малик. -Я не рисовал его. — Найл не оборачивается. Ему не хочется вспоминать точный оттенок глаз Зейна. -В твоих руках была палитра и баночка. — уверенно возражают из-за спины. -Томлинсон очень хотел увести моего друга, поэтому я решил всё убрать за него. Малик выдыхает, удовлетворённый ответом. -Твой кофе остынет. — говорит он снова прямо над ухом и Найл вздрагивает, так как не слышал его шагов. -Я не собираюсь его пить. Он для рисунков. Зейн издаёт странный звук, наверное, выражающий удивление, а Найл чуть улыбается, хоть и обещал себе, что делать этого не будет. -Покажи, — миролюбиво просит соулмейт и Хоран кивает, всё ещё не поднимая головы. — И может ты будешь смотреть в ответ при разговоре? Найл смешно крутит головой, отрицая, и ищет коробку со своими скетчбуками. -Почему кофе? — листая альбомы спрашивает Зейн. -Дань старой привычке, — Найл пожимает плечами и снова не смотрит, прикрепляя листок к мольберту вместо рисунка Гарри. Малика это почему-то ужасно бесит. — Я рисовал кофе до того, как начал видеть цвета. -У тебя есть соулмейт? — кареглазый не хочет признавать, что его это бесит ещё больше. — Я никогда тебя не видел ни с кем, кроме Лиама. Даже с Гарри не видел, хотя Луи постоянно упоминал, что вы лучшие друзья. -Односторонняя. — безразлично кидает блондин и берёт карандаш. -Нарисуй меня. — просит Зейн и наконец видит голубые глаза, потому что Найл удивлённо разглядывает его. -С чего бы? -В качестве извинения за эту ситуацию. -Единственный, кто должен извиняться — это ты. — Найл злится всё сильней и сильней. — Это ты ворвался сюда, как всегда невнимательный, перевернул всё с ног на голову, начал расспрашивать, о чём тебе вообще знать не надо. А виноватым выставляешь меня? Что ты за человек вообще?! — Вскрикивает Хоран и даже притопывает ногой, как маленькая девочка, от чего Зейн смеётся. — Ты ещё и контуженный походу. — уже не так озлобленно, но удивлённо договаривает он. -Я тебя нарисую! — всё ещё смеясь соглашается Малик и, подойдя к блондину, забирает из его рук карандаш. Найл настроен скептически, но всё же садится на тот самый злополучный табурет. Буквально через полчаса Зейн смотрит на Хорана очень жалобно, хотя выглядит при этом очень комично. -Ты красивый, но явно не на моём рисунке. — признаёт он, подмечая, что блондин чуть зарделся. Найл подходит к мольберту и громко смеётся. Очень громко. Зейн боится признаться, что ему от этого стало намного легче. *** Найл до сих пор не понимает почему сейчас он сидит в кафетерии торгового центра и обсуждает с Зейном Маликом своего соулмейта, которым этот самый Зейн Малик и является. Не понимает, но ему очень смешно, когда кареглазый ругает сам себя, этого не зная. -А я потерял своего соулмейта, представляешь? — вдруг серьёзно спрашивает он. — Ты тогда не зря подметил, что я невнимательный. Я столкнулся глазами в толпе, но ушёл не к тому человеку. А у Найла в голове всё взрывается. Стук сердца сбивается, а руки крепче сжимают стаканчик кофе в руке. -Пойдём со мной, нужно кое-что проверить. — хриплым, из-за внезапно пересохшего горла, просит он. Зейн кивает, послушно идёт следом. Джемма, как только они появляются на пороге оптики, выходит из-за прилавка и радостно его обнимает. -Ты наконец решился? — привыкший к болтливости подруги Найл, сразу выделяет из её монолога главный вопрос, а у Зейна лицо такое, будто он съел несколько лимонов подряд не прерываясь. -Давай розовые, чтобы всё было фиолетово! — Найл смеётся вместе с Джеммой, когда они идут в подсобку, а Малик нерешительно садится на диванчик для гостей. Ему всё ещё ничего не понятно и он даже вскрикивает, когда кофейный столик, стоящий перед ним, вдруг меняет свой цвет с нежно-голубого на лилово-сиреневый. Лёгкий тюль теперь тоже чуть отливает нежно-розовым. Зейн знает эти чёртовы метаморфозы: Кейт, девушка из-за которой он проморгал своего настоящего соулмейта любила разноцветные линзы. Да, он встречался с ней пару недель, надеясь, что может у её организма замедленная реакция, но линзы так же доказали совсем обратное. А сейчас он сидит в дурацком магазине линз и понимает, что всё это время он не замечал своего соулмейта, потому что ни разу в жизни не задумывался, что им может оказаться парень. Он понимает, что всё это отстранённое поведение Найла и боль, теряющаяся в уголках его глаз, насмешливые взгляды Лиама и расстроенные вздохи Луи, когда Гарри смотрел в их сторону, но его взгляд равнодушно мазал по шатену, но останавливался на нём. На Зейне. И это понимание сваливается на него ставшим розово-сиреневым миром, потому что он просто не в состоянии увидеть сейчас другие цвета. -Я действительно невнимательный дурак, — Говорит он, когда Найл встаёт перед ним и его глаза смотрят на него равнодушно. Фиолетово, как бы иронично это не звучало. И Малик честно считает, что заслужил. Заслужил, когда во всеуслышание столовой заявил, что лучше расколошматит себе череп, если его соулмейт окажется парнем. Заслужил, когда не мог самому себе признаться, что вопреки словам тянет, как магнитом тянет. Заслужил, что бросил в переполненном коридоре, наедине с внезапно ставшим огромным ярким миром, даже не разобравшись, а сразу уйдя за симпатичной девчонкой. Заслужил даже тем, что игнорировал всегда посылающего его в кабинет искусств Лиама, потому что «ну, а зачем, что я там не видел». А ещё заслужил это всё тем, что столкнувшись с Пейном в коридоре, не придавал значения смущённо-жадным взглядам прячущегося за друга блондина. -Прости. — выдыхает Зейн, потому что больше не знает, что его ещё сказать. -Хорошо. — Найл плюхается рядом с соулмейтом, отрешённо глядя на тюль. -Вот так просто? Ты что, святой? — Зейн сам не знает почему его голос не ядовитый, как бывало обычно, а горький, как кофе, которым рисует его… Соулмейт. -А что ещё? Злиться на тебя? Я злился. Обижаться? Обижался. Винить себя, что не проверил линзами раньше? Я винил. И знаешь, я так устал от этого: от боли, которую ты причинил мне уйдя за Кейт, от надежды, что до тебя вот вот дойдёт. Я больше не хочу страдать из-за тебя и из-за своих страхов. Поэтому прощаю и надеюсь, что теперь ты, как и я, будешь двигаться дальше. Голос Найла убаюкивал, окутывал спокойствием и это ощущение мешало воспринимать то, о чём вещал Хоран. Малик напрягся, обдумав до конца и напряжённо подался вперёд, заглядывая в лицо блондину. -Что ты имеешь в виду? — Зейн нахмурил брови и Найлу так захотелось рассмеяться от этого. Или расплакаться. Он правда так устал от всего этого. -То и имею. Мы увидели цвета в начале первого курса. Сейчас мы на втором. У меня четыреста сорок восемь портретов Зейна Малика. И я не хочу, чтобы их стало хотя бы на один больше. Я не хочу любить тебя. — Найл закрывает глаза и его ресницы чуть блестят в свете ламп. -Как давно ты… -Ровно четыреста сорок восемь портретов назад, Зейн. Я увидел тебя в кафетерии. Тогда я делал наброски буквально со всех. Набивал руку. Ты был один из толпы. Но, чем дольше я вырисовал твой профиль, твои глаза, твои губы, — Малик понадеялся, что Найл привычно кинет взгляд на них, но его глаза остались закрыты. — Тем больше я хотел запечатлеть тебя. Ты постоянно вертелся и я даже не успел заметить, что в моём скетчбуке примерно с десяток твоих портретов. А потом я искал тебя взглядом в толпе, смотрел на тебя в кафетерии и мог думать только о том, как же меня угораздило. Я рисовал и рисовал тебя, а потом посчитал. Восемьдесят три листа с твоим изображением. Я решил: максимум сотня и хватит. А потом двести, триста, четыреста. Найл замолчал и глубоко вздохнул. Зейн заметил как продавщица пожирает глазами блондина и улыбается. Она задорно подмигнула ему и, показав большие пальцы, ушла в подсобку. Малик подумал, что она сумасшедшая и вновь обернулся к Хорану. Он всё ещё лежал с закрытыми глазами, облокотившись на спинку дивана, и глубоко дышал, будто вот вот заснёт. -Мы могли бы попробовать. — неуверенно шепчет Зейн, снова удивляясь своему необычному — отчаянному — тону. -Природа не должна диктовать тебе чувства. Многие соулмейты только друзья. И мы так сможем. — тихо и сонно. -Ты не можешь решать за меня. — совсем безнадёжно. -В нашей ситуации могу. Я влюбился в язвительного гомофоба Зейна Малика, человека, который выбрал в соулмейты самую красивую девушку потока. А я выбрал кофе и листы. Четыреста пятьдесят — должно было стать пределом, но… Зейн не хочет этого слышать, нет, он резко склоняется, и целует. Целомудренно и нежно. А отрываясь от обветренных губ ждёт гнева и пощёчины, но не этого усталого взгляда (не голубых) глаз. -Но мне достаточно четырёхсот сорока восьми. Найл уходит не быстро, он не сбегает и это самое страшное, потому явственно даёт понять: он уверен в своих словах и в своих действиях. Полностью и безвозвратно уверен. -Хей. — девушка кассир садится прямо на место Найла, будто его там и не было пару секунд назад. — Я пришла тебя благодарить! .. — не видя ответного энтузиазма она внимательней пробегается взглядом по соседу. — Что с тобой? Вы поссорились? — Да, немного. — беззастенчиво врёт Зейн. — За что благодарность? — Ох, да! Найл так долго говорил с тобой!!! Мало кто может его разговорить. Это так здорово! Вы наверное очень близки, да? — девушка снова тараторит, сводя юношу с ума, но он искренне старается понять о чём она говорит. -Он настолько молчалив с другими? -Я до шестнадцати лет думала, что он немой, даже подкалывала братишку по этому поводу. -Братишку? -Ой, да! Я Джемма! Джемма Стайлс, старшая сестра Гарри. — она с улыбкой протягивает ему руку и он жмёт её в приветствии на автомате. — Зейн Малик. -Ооо, наслышана! Наслышана так, что знаю — ты любишь черничные мафины, а с шоколадом совсем не ешь. Малик удивлённо кивает. -Знааачит, — тянет девушка, широко улыбаясь. — Односторонняя связь Найла не такая уж односторонняя, да? Я видела, как ты его чмокнул и он ушёл. Настолько смутился? -Да, он у меня такой… — снова лжёт Зейн и поднимается. — Извини, мне пора. -Конечно! Пока — пока! — она тоже встаёт и чуть поправляет форменную футболку. — Надеюсь мы ещё пересечёмся! -Обязательно! — юноша искусственно улыбается и спешит к выходу. *** -И ты не пожалеешь? — Лиам шумно втягивает сок через трубочку, а Гарри обеспокоенно теребит салфетку. Найл лишь кивает в привычной манере, мягко улыбаясь. -Я горжусь тобой. — отрываясь от сока, улыбается Пейн и машет рукой кому-то в очереди. Гарри задумчиво кивает, соглашаясь, но в его рассеянном взгляде Найл отчётливо видит уже произнесённый Лиамом вопрос. Луи осторожно садится рядом со своим соулмейтом и с лёгкой улыбкой кивает Хорану. В его глазах точно такое же беспокойство, как и в глазах Стайлса и блондину немного смешно от этого. Томлинсон ставит перед своим парнем стаканчик со горячим какао и Кудряшка вздрагивает. -Ой, когда ты пришёл? Все за столиком смеются, а Гарри возмущён и громко отхлёбывает от напитка и шипит. Луи заботливо прикладывает палец к обожжённой губе. -Извини, я ничего не взял из столовых приборов. — на его подносе покоятся лишь бургер, яблоко и кофе, так что приборы не нужны. — Но мы можем сходить за ложкой. -Я не так сильно обжёгся. Может поедим на улице? — предлагает Гарри и смотрит на друзей. Найл и Лиам хитро переглядываются и отрицательно качают головами. -Идите без нас, мы подождём Монику. — Лиам подмигивает смотрящему на него Луи и тот широко улыбается в ответ. -Пойдём, а ребята присоединятся попозже. — шатен забирает оба подноса, а Гарри остаётся лишь с какао в руках. -Да, мы придём, как только сможем! — обещает им в след Найл. -Если мы сможем. — уже тихо прибавляет Пейн и они смеются. Но уже через минуту веселье в глазах Лиама сменяется беспокойством. -Не переживай. — с улыбкой говорит Найл. — Я рад за них и хочу, чтобы у меня было так же. Как думаешь, Майк из группы Гарри согласится сходить со мной в кино? Он приглашал меня месяц назад, но, сам понимаешь, я отказался. -Я думаю, если ты сам заговоришь с ним, он настолько удивится, что пойдёт за тобой даже в жерло вулкана. Половина твоей группы до сих пор считает тебя немым. — смеётся Лиам и, встав, хлопает друга по плечу. — Пойду посмотрю на наших голубков. -Не рушь им всё веселье! — уже в удаляющуюся спину. -Для этого и существуют друзья! — не оборачиваясь, отвечает Пейн и показывает большой палец. *** Первое, на что натыкается взгляд Найла в мастерской — рисунок Зейна. Сегодня у миссис Мартин нет уроков, поэтому на сегодняшний день Найл остается последним посетителем студии. Он проводит кончиками пальцев по кофейным разводам, хотя вчера рисунок был не раскрашен. И теперь он не вызывает смех, а лишь щемящую сердце нежность. Большие светлые глаза глядят с листа чуть расстроенно, но, возможно, такое впечатление создаётся из-за немного нахмуренных бровей и чуть опущенных уголков полоски-рта. Найл вспоминает, что такой анимешный стиль называется чиби и чуть фыркает. Потому что от мысли, что Зейн Малик мог бы смотреть аниме становится смешно. -А я милый! Кто, интересно, раскрасил? — Хоран задевает кончиком безымянного пальца ещё не до конца высохший участок. -Я взял эту ответственность на себя. — блондин вздрагивает от голоса за спиной и боится поворачиваться. Он лишь тяжело дышит под шорох приближающихся шагов и чувствует как Зейн осторожно проводит кончиками пальцев по его рукам, как и сам Найл буквально секунду назад по рисунку. -Зачем ты здесь? — отчего-то шепчет он. -Ты ясно дал понять, хочешь двигаться дальше. И что тебе не хватает двух моих портретов в коллекцию рисунков. Я решил тебе попозировать. -Я не буду тебя рисовать. -Нарисуй. Пожалуйста. Теперь ты не сможешь нарисовать меня сквозь ореол влюблённости. Теперь ты сможешь увидеть меня настоящего, а не образ в твоей голове. -Художники должны создавать образ. -Создай образ меня настоящего. — Зейн выдыхает прямо в светлую макушку и Найлу кажется, что это дыхание его обжигает. — Хорошо, два небольших наброска. И можешь забрать их себе. *** Найл закончил тень на верхней губе и бросил осторожный взгляд на губы Зейна. По привычке. Малик смотрел на него не отрываясь и Хоран искренне пытался не думать об этом. Они сидели в аудитории уже третий час и у них было всего два перерыва по пятнадцать минут. Что удивительно — Зейн ни разу не пожаловался. А Найл и сам не заметил, как из наброска рисунок превратился в полноценную работу. Четыреста сорок девятую. И без самолюбия и скромности — это был лучший его портрет, несмотря на то, что Зейн получился печальным, даже растерянным, без привычно-нахальных искорок, но с каким-то другим, незнакомым и знакомым одновременно чувством в кофейных глазах. Этот Зейн был живым. Настоящим. И от этого по коже блондина волнами разбегались мурашки, а в желудке замерло чувство паники. Будто случится что-то непоправимое. -Как думаешь, в такого Зейна Малика ты мог бы влюбиться? Найл смотрит в карие глаза и совершенно растерянно качает головой. -Может тогда попробуешь? — Зейн кивает в сторону портрета. — Он не выглядит как гомофоб, выкрикивающий гадости в столовой. Найл теперь растерян в ещё большей степени. -Я решил. Нет. Я не буду с тобой встречаться. — Хоран не хочет признавать, но его горло пересохло. -Значит, мы просто друзья? — Малик снова ведёт кончиками пальцев по светлой коже и ему плевать, что «просто друзья» так нежно не прикасаются. Найл поднимает на него затравленный взгляд и кивает. Зейн переносит пальцы с локтя на спину и притягивает блондина к себе. Дыхания смешиваются. И Малик целует. Хоран что-то мычит в поцелуй, пытается оттолкнуть. Но Зейн прикусывает его губу и пока блондин в замешательстве приоткрывает рот, проходится кончиком языка по ряду зубов. А Найл сражается, пытается то ли прервать, то ли доминировать. Но Малику это определённо нравится, потому что он прижимает крепче к себе. Просто понимает, что отпустить он это чудо не сможет. Отрывается, когда лёгкие гореть начинают. Чмокает быстро в нос. -Любовь это смесь химических веществ в наших мозгах. Значит, природа в любом случае диктует наши чувства. Ты мой соулмейт и я не намерен тебя отпускать. — хрипло шепчет на ухо блондину и целует в висок. Найл стоит в кольце рук покорно, но чуть подрагивает. Его щёки пунцовые и он глубоко вздыхает, пытаясь восстановить дыхание, которое уже в унисон с дыханием Зейна. И если бы он мог, он бы точно ответил бы самонадеянному Малику, что-нибудь едкое. И ответит, но он не может, потому что… Просто потому что не может. -Я… Я обещал тебе второй. — говорит хрипло, кивает в сторону портрета, потому говорить невыносимо сложно. Зейн снова целует быстро и нежно, а потом ведёт за руки к выходу. И шепчет в ответ: -Позже. Теперь у нас достаточно времени.