purple

Свет в палатке горит, и Анэй недоуменно хмурится; сестра обычно спит в такое время, так какого же черта? Он-то сам понятно - полуночник, ночная птаха, только что с задания вообще вернулся - майор, вздыхая, просек, что младшему Линчу по душе лазать по территории ночью и совсем не по душе рано вставать, поэтому иногда стал давать задания в ночное время и немножко отсыпаться с утра. Анэю неловко, он мнется, но любопытство берет свое; он подходит и хриплым полушепотом говорит в тряпичную дверь: - Дайте войти уставшему путнику... Что-то за тонкой дверцей падает и катится, за ним слышится раздраженное: "уставшие путники должны знать пароль и манеры", Анэй смеется, приоткрывает ткань и замирает. Сестра сидит на кровати в позе лотоса, таращится на Анэя во все глаза - краснющая и нахмуренная - а в руках у нее подрагивает... Флакончик... лака? - Уставший, мать твою, не обнаглел ли ты? - Шелия бурчит это, немедленно и небрежно отставляя флакон на тумбочку и складывает руки на груди. - Пароль: "если-вы-не-титания-то-вход-воспрещен", - тянет Анэй, проходя в палатку совсем. Потом добавляет: - "Если-вы-Анэй-то-просто-сделайте-глазки-и-вас-пропустят"... - Балбес, - бурчит Шелия и двигается, не дождавшись "глазок". Анэй смеется и присаживается на кровати; сестра забавная, когда злится, то есть, именно вот так злится - бурчит-краснеет-пыхтит; есть у нее в глазах детское что-то, такое, что не рассмотрит и не уловит ни один новобранец или демон в ее взгляде днем. Анэй смеется, садится, а Шелия отодвигается подальше, утыкается подбородком в колени и смотрит в сторону. Уши горят, взгляд хмурый. - Почему не спишь? - стрелок касается ее плеча, и она вздрагивает, а потом едва слышно выдыхает - что-то думает себе там, может, и оттолкнуть бы хотела секунду назад. Но она не отталкивает, а наоборот - быстро пробегается глазами по палатке в поисках кого-то, никого не находит, выдыхает снова и утыкается слабо брату в плечо. Теперь вздрагивает Анэй, но он знает, что если слишком сильно вздрогнуть, то сестру напугать можно, и она точно отсядет прочь, еще дальше, при этом повторяя под нос "прости-прости-прости"; поэтому Анэй вздрагивает совсем у себя внутри. Обнимает ее - не сильно, но и не вяло - обнимает и гладит по плечу. - Я дура, - бормочет Шелия в плечо брату и сжимается комочком в его руках. Вообще-то, Анэй никогда не знает, что на это отвечать; то есть дурацкое "да ты чего, да ты совсем сдурела, ты умница" - глупо, утвердительно кивнуть - странно и обидно, и вообще это чересчур сложно все, если честно, но Анэй учится заново понимать сестру так же, как и она ему - доверять. - Что случилось? - стрелок старается выглядеть старше, чем есть, но голос у него дрожит - конечно же, Шелия это замечает, но, конечно же, она промолчит. - Да я случилась, блин, - она вздыхает и поворачивается к нему спиной, прижимаясь к его груди и вытягивая ноги. Потом вытягивает руку, растопыривает пальцы и, фыркая, добавляет: - Знакомьтесь: паладин, капитан, участница войн за реликвии, обладательница супер-пупер сильного доспеха с названием "закат" и - финальное! - дура, не способная нормально покрасить собственные, блядь, ногти! Она взрывается и начинает барахтаться, в попытке вскочить и - судя по взгляду - смести с полки все содержимое, а Анэй ржет, как идиот, и держит ее обеими руками. Серьезно, наверное, он счастлив, что может видеть сестру такой. - Тише, тише! - Анэй успокаивается, обнимая ее сзади, а Шелия уже не сопротивляется, хотя все еще косится на тумбочку. - Зачем тебе вообще красить ногти-то? - Ты дурак или да! - сестра уже не барахтается, а только недовольно бормочет под нос. - Я, вообще-то, помимо всего прочего, девушка! Честно - Анэй еле сдерживает новый порыв смеха, но очень усердно сдерживает, потому что вот точно знает, что если он засмеется снова, сестру не удержит ничто. Потом они сидят где-то минут пять, сидят вот так просто: он - ткнувшись носом в ее макушку, она - поджав ноги под себя и прижимаясь к нему; они сидят, а на дворе ночь и поздно, вообще-то, но ему майор обещал дать отоспаться, а у нее выходной. Они думают о чем-то - о разном или об одном - черт знает, но точно о чем-то важном. Спустя это время, Анэй тянется осторожно к тумбочке, вздыхая, чем приводит Шелию в недоумение; тянется, берет флакончик с темно-фиолетовой краской и просит Шелию повернуться. Она хлопает глазами, хмурится от непонимания, но поворачивается. Когда он берет ее руку, она на самом деле вздрагивает, но боится, что он отпустит, поэтому вздрагивает где-то внутри себя. - Спокойно, госпожа Линч, - Анэй улыбается, и на его щеках - румянец, это даже от света свечи легко заметить. - Я всего лишь подправлю ваше творчество. Ну как же она могла забыть, что он художник и...дурак. Ну как же она могла. Шелия краснеет и бурчит что-то вроде "что ты делаешь", хотя, конечно, понимает, что он делает, но ситуация очень неловкая, а бормотание всегда спасает. Анэй на спасительное бормотание не отвечает, он сосредоточенно проводит маленькой кисточкой по маленькому - почему, почему у нее все такое маленькое? - ногтю; проводит и едва слышно выдыхает. Шелия чувствует, как он напряжен, и расслабляется сама, слегка улыбнувшись; это же не что-то такое серьезное, в конце концов, чего он так пыхтит-то? Но он и не пыхтит, на самом-то деле - просто старается. Старается не облажаться хотя бы сейчас. Шелия видит это, у Шелии внутри все переполняется нежностью; Анэй чувствует это, и сам сейчас упадет от бешеного стука собственного сердца; а снаружи они просто сидят, и он просто красит ей ногти. Просто красит просто ногти просто сестре. Потом его слегка бьет маленьким токовым разрядом от ее пальца; оба близнеца неловко смеются, потом улыбаются, потом он целует ее в этот палец, а она краснеет и обнимает свои колени сильнее; потом он осторожно начинает красить пальцы ее второй руки, и уже, между прочим, где-то шесть утра, но какая разница, ведь майор даст отоспаться, а у Шелии выходной, но какая к черту разница, а, если вот эта дурацкая мелочь, вот эта глупая деталь - покраска ногтей - сейчас невероятно важна обоим. Он молча докрашивает последний ноготь, она напряжена, на самом деле, очень сильно; потом он дует на ее пальцы, и она вжимает голову в плечи то ли от его прохладного дыхания, то ли от еще чего; он целует ее а лоб и говорит, что закончил. Она кое-как отшучивается, но у нее внутри, на самом деле, все ходуном. Он кое-как реагирует,чешет затылок, но у него внутри, на самом деле, все тоже. Майор не сказал, где точно отсыпаться и проводить выходной, поэтому оба засыпают в обнимку после тщательной сушки ногтей; благо, лак быстросохнущий. - - Ого, идеально ровненько! Лучше меня, ты глянь! - Титания с восторгом осматривает руки Шелии. - Как ты это сделала?.. - А... - Шелия заливается краской и не-смотрит в сторону брата, который, сидит с покрасневшими ушами на маленьком выступе и, в свою очередь, не-смотрит в ее сторону. - А что я, размахивать мечом научиться могу, а ноготочки красить - нет? Ты за кого меня ваще принимаешь! - Ой, тогда покрасишь мне потом? - восторженно восклицает Титания. Шелия - все-таки - поворачивается в сторону брата. Этой ночью никто никому выспаться не даст, а завтра выходного ни у кого не будет, но по взгляду сестры Анэй видит, что обязан научить ее аккуратно красить ногти. ...Причем показывать придется, походу, на своих. В общем, Анэй вздыхает очень обреченно.