Пять стадий принятия влюбленности в лучшего друга

Первая стадия: отрицание. Когда метка проступает на его запястье, Скотт словно выпадает из реальности. В неверии щиплет себя, безжалостно выкручивая кожу на руке — слезы брызжут из сомкнутых от ужаса глаз. К сожалению, боль убеждает — происходящее не сон. Скотт неприкаянно шатается день за днём, шарахаясь от каждой тени и собирая собственным телом все углы на пути. Ноги ватные, в голове сумбур. Скотт смотрит на Стайлза: шебутного, неловкого и несуразного. И видит только друга. Вторая стадия: гнев. Вселенная глупо и жестоко шутит. Скотта трясет от обиды и несправедливости; привычные шуточки Стайлза, его постоянная тяга к тактильному контакту раздражают. Стайлза слишком много, он слишком громкий, слишком яркий, слишком... везде. Скотт отключает телефон, запирается в собственном доме, прерывая все контакты с этим неправильным миром. Он готов зубами выгрызть свое возмущение, кулаками замесить издевательски хохочущую злодейку-судьбу. Все валится из рук, хочется сделать что-нибудь достаточно безумное и отвратительное, намеренно причинить боль, физическую или душевную, чтобы навсегда отвадить от себя, такого неправильного и неуместного. Скотту необходима передышка. Третья стадия: торг. Стайлз неумолимо осаждает его дом, шантажируя Мелиссу до тех пор, пока та не впускает его, и тут же окружает плотным кольцом: "Что случилось? Почему? Скотт, я скучаю, мы же не поссорились?" На Стайлза совершенно невозможно злиться. Стайлз же без него просто не выживет. Кто еще будет терпеть этот непрекращающийся поток идей и слов? Скотт привычно таскается за ним по пятам, убеждая себя: возможно, все обойдется. Они просто настоящие бро. Настолько близки, насколько это возможно в рамках понятия «дружба». Скотт его любит. Только как друга. Четвертая стадия: депрессия. Или не только. Закрывая глаза, Скотт может каталогизировать все улыбки Стайлза, мельчайшие оттенки эмоций. Он помнит сотни дурацких шуток, с дюжину идиотских ужимок, и не может ответить на простой вопрос — когда все это перешло безопасную границу? Он представляет на секунду, что Стайлза нет — просто нет в его жизни — и в сердце разрастается черная дыра. Как же он встрял. Скотт не знает, плакать ему или смеяться. Мир выцветает до однообразно серых оттенков. Кто-нибудь, сотрите его из этой вселенной. Пятая стадия: принятие. Первый поцелуй восхитительно неуклюжий. Стайлз смеется, отпускает пошлые шуточки, но Скотт слышит, как стучит его сердце, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки. Первый секс просто кошмарный. Они оба не знают, как подступиться; многолетний груз дружеских отношений камнем давит на плечи. Скотт видит, как сильно Стайлз нервничает: путается руками в одежде, тараторит вдвое быстрее обычного, лихорадочно блестит глазами. Стайлз оставляет на лице Скотта смазанные поцелуи: в нос, в щеку, в уголок губ. У Скотта пропадают любые вопросы и сомнения. Стайлз просто — весь — для него. Скотту тоже неловко, но перехватить инициативу кажется совершенно естественным и логичным. Стайлз не сопротивляется, только подставляется под ласки, довольно жмурясь. Задыхается, чувствуя первое осторожное прикосновение. Вцепляется в растрепанные волосы, толкаясь бедрами: кулак скользит по члену, и обоим приходится сдерживать себя, чтобы не орать на весь дом. Скотт отдрачивает ему быстро и жестко, толкаясь смазанными пальцами в судорожно сжатое отверстие. Это не слишком-то приятно, судя по гримасам Стайлза, но просьба остановиться так и не звучит. После Скотт лежит, устроив голову на груди Стайлза, и внимательно рассматривает уже поблекшую метку с собственным именем. Дурак он все-таки. Как есть, слепой дурак.