Я предпочитаю жить с мыслью, что я – единственное живое существо во Вселенной, и помощи ждать неоткуда. Такого рода убежденность приносит неплохие результаты… Макс Фрай «Простые волшебные вещи»
Инахо отчего-то всегда знал, что не сможет никогда оставаться в стороне от чужого горя - причем на свои проблемы он старался не обращать внимания. В общем-то, так он и познакомился с Калмом и Ниной - зачем-то полез защищать новоприбывших, хотя никогда не был особенно хорош в драках. Даже скажем так - он всегда старался избегать их, если дело не касалось Юки-нии. Как итог - его с разбитым носом подвез до дома на собственной спине Калм, а Нина одолжила свой аккуратный розовый платочек, чтобы остановить кровотечение. Калм все грозился научить его драться по-настоящему, но разразившаяся война помешала ему осуществить задуманное - в бою на катафрактариях Инахо не было равных. Окиске... Окиске он не смог спасти. Та первая потеря в жизни Инахо, которую он поклялся сам себе сделать последней. Он больше никого не хотел терять - ни свою драгоценную сестру, ни Инко, что всегда так трепетно наблюдала за ним, ни смешного-серьезного Калма, ни милую Нину. Затем к этой куче добавились другие имена. Райет, принцесса Ассейлам, ее не по-детски серьезная маленькая служанка Эдолорицио, капитан Макбаредж, доктор Ягарай, лейтенант Марито - Инахо мог бы продолжать бесконечно. Он знал истинную цену человеческой жизни, он знал, что отнимать ее даже у врагов - безумно тяжело. По крайней мере, ему. Инахо не принимал смерть вообще - он слишком часто был рядом с ней, лицом к лицу, чувствовал её сладкое дыхание за левым плечом, холодную хватку пальцев на запястье. Она сладко зовет за собой во тьму, а Инахо назло ей убегает из её объятий раз за разом - и уводит за собой других. Правда, один раз она коснулась его лица и нежно поцеловала левый глаз, уже готовая забрать всего Инахо себе. Но Кайзука вывернулся, вырвался, как птица из силка, оставив охотнику лишь несколько длинных багровых перьев. Инахо Кайзука умеет ценить жизнь - не свою, так чужую. И поэтому он не мог оставить позади чайку со сломанным крылом *** Инахо лжет про аналитический механизм - пусть он и доставляет ему массу неудобств, но у него нет другого выбора. И когда он ловит виноватый взгляд Троярда, ему вдруг становится стыдно за собственную ложь - она темным горьким комком застывает глубоко в горле. Он неожиданно для себя отводит взгляд и нервно сглатывает. Слейн - как едва теплящийся костер, в котором неясно мерцают угли. Его необходимо разжечь, но Инахо пока не знает как. Он дергает нервно рукава свитера, наблюдая за тусклыми отблесками былого огня в глазах собеседника - Слейн явно сегодня не в настроении. Как и во все прошлые посещения. Инахо соглашается с его негласным бойкотом и уходит, советуя лишь только есть больше - Слейн игнорирует его. Кайзука тихо вздыхает и следует к выходу, тихо прося доверенного охранника проследить за рационом узника. И, кажется, следует сменить повара - Инахо в восемь лет уже готовил лучше. Тупая боль сверлом вгрызается в мозг - Кайзука замирает посреди коридора, прижав тонкие пальцы к виску, тонко и прерывисто выдыхает - из его горла рвется тонкий птичий свист. Он стоит несколько минут, пока дрожащая змея-боль не сворачивается в клубок и не отступает. Тогда он прижимается к холодной стене - его ресницы дрожат. Сегодня он просит водителя отвезти его домой и практически сразу падает на мягкое сидение. Водитель понимающе улыбается (его вздернувшиеся уголки губ Инахо видит в салонном зеркале заднего вида) и заводит машину. Кайзука обхватывает себя руками и откидывается головой назад. Сейчас ему требуется сосредоточиться и просмотреть все варианты. Аналитический механизм неслышно щелкает, набирая обороты. *** Инахо прячет руки в мягкие рукава, складывает их крестом на столе. Перед ним - чашка, белоснежная фарфоровая чашка с узором из лилий. Розовые завитки волос падают на плечи, длинные белые пальцы сложены в изящный замок. Лемрина выглядит маленькой императрицей - даже её осанка идеально ровная, она выделяется на фоне маленькой, но светлой комнаты. Её аккуратный силуэт вызывает уважение - Инахо опускает ресницы. - Он жив, так ведь? Инахо кивает - смоляные отросшие пряди слегка покачиваются. Лемрина поджимает розовые губы и поправляет длинные нежный локон. Сейчас она выглядит гораздо увереннее, чем ее сводная сестра. - Ты ведь поможешь ему, так ведь? Инахо склоняет голову на плечо - в этом доме всегда пахнет нежными цветами. Он с птичьим прищуром смотрит на Лемрину - молчит. Харклайт внимательно смотрит на них. Бывшая принцесса вздыхает и прикрывает глаза, откидываясь назад. Дети Земли, вопреки всему, похожи на друг друга - и сейчас Инахо со своим пристальным взглядом до боли напоминает ей острый прищур бирюзовых глаз Слейна. В отблесках багрового глаза Лемрина видит странную решимость - она успокаивает. Тонкими пальцами обводя контур лилий на чашке, забытая принцесса улыбается. Кайзука Инахо замел за ними все следы, в базе данных они числятся под фразой "пропавшие без вести". Они с Харклайтом безумно благодарны бывшему врагу (а врагу ли?). Вот только один из них никак не вернется домой. - Это будет сложно, - Инахо говорит мягко и тихо, будто перекатывая каждое слово на языке. Он прижимает пальцы к черной повязке - механизм издает почти неслышный щелчок - от внезапной боли Кайзука слегка морщится, сминая в кармане шуршащий блистер. Лемрина угадывает в его действиях, теплой линии покатых расправленных плечи и в темной твердости его взгляда один-единственный ответ: "Я помогу" На губах Лемрины расцветает тонкая улыбка и она берет руку Инахо в свою, перебирает странно расслабленные пальцы. Инахо устало выдыхает и встает, чуть покачнувшись. Он тихо прощается - Лемрина тихо шепчет прощание, едва шевеля губами - и выходит в коридор, практически сразу припадая плечом к стене и рвано вдыхая воздух ртом - внезапно его стало слишком мало. Твердые ладони держат его за плечи - Харклайт придерживает его, чтобы Инахо не упал. Кайзука едва дышит, аналитический механизм бешено вращается. Он сползает вниз, Харклайт следует за ним, заботливо придерживая. Инахо утыкается носом в рукав и не открывает глаза, пока приступ не проходит, затем, опираясь на стену, медленно встает. Харклайт ждёт Слейна так же сильно, как и Лемрина. Он обменивается с Инахо долгими нечитаемыми взглядами и последний выходит в ночь. Кайзука почти знает, что делать. *** Юки путает пальцы в отросших прядях брата и ласково целует в лоб, оправляет аккуратный воротник. Она едва слышно восхищается им - всего девятнадцать, а такой хорошенький. Правда, потом ее взгляд падает на черную повязку. "Всего девятнадцать... И уже прошел войну." Она крепко прижимает его к сердцу и берет свой чемодан. Ветер играет с ее длинными волосами, Юки окидывает аэропорт прощальным взглядом. - Нао... Ты уверен? Может мне не следует... - Юки-нии. Ты всегда мечтала об этом, а не о военной карьере. И тебе предложили работать журналистом в Европе, - рука Инахо накрывает ладонь старшей сестры, лежащую у него на щеке, - Могу ли я держать тебя здесь? Юки крепко обнимает его и шепчет на ухо: - Прилетай ко мне, Нао. Пообещай, что прилетишь. Руки Кайзуки-младшего судорожно сжимают ее светлый пиджак на спине. - Я обещаю, Юки. "Я слишком много всего обещаю..." *** Инахо бросает Слейну пакет с одеждой. - Прости, мне и моя форма нравится, - фыркает тот, лежа на кровати и вальяжно закидывая ногу на ногу. Инахо хмурится. - Переодевайся или замерзнешь. Между прочим уже осень. - Уж прости, что не в курсе этих ваших времен года и... Стоп, - Слейн вскакивает и нависает над Инахо - пресловутые шесть сантиметров делают свое дело. - Да, - Инахо без слов понимает вопрос и отступает на несколько шагов назад, - Ты уходишь. Узкие бирюзовые глаза Слейна окидывают Кайзуку, затем Троярд усмехается. - Неужто за хорошее поведение выпускают? Боль бьется раскаленной иглой в висок, Инахо сжимает кулаки. Его глаз подрагивает, ногти до кровавых лунок впиваются в коже рук. - Уходишь со мной. Думаю, ты не хочешь провести свою жизнь в четырех стенах, - он разворачивается и твердым шагом выходит из камеры, что служила Слейну Троярду "домом" на целых два с половиной года. И только скрывшись из его поля зрения Инахо разрешает себе прижать пальцы к глазам. Холодный металл механизма вращается под пальцами левой руки. Инахо наскоро проглатывает пару капсул обезболивающего и устало прислоняется к столу. Мир начинает замедлятся. - По моему, свитер мне будет коротковат, - Слейн выходит, поправляя рукава свитера, недовольно вертя в руках тонкую оправу очков. Инахо вздыхает и аккуратно одевает очки на недоумевающего Троярда. - Маскировка не помешает. А свитер мой, - Инахо знаком показывает бывшему узнику следовать за ним. Слейн недоуменно оттягивает край свитера, удивленно вздымает брови и, вздохнув, спешит за удаляющимся мягким маленьким темным силуэтом. Отчего-то его не покидает уверенность, что следовать за Кайзукой - единственно правильное решение, которое он принял за долгое-долгое время. *** - Я сделал тебе новые документы, - Инахо медленно перелистывает страницы кончиками пальцев, пока Слейн, укутанный в потертый старый плед, угрюмо наблюдает за ним, сжимая в замерзших руках кружку чая. Слейн смотрит на вздыбившийся на спине Кайзуки пиджак и мрачно отхлебывает уже подостывший горький черный чай с лимоном. Он все еще чувствует себя как-то неуютно - возможно, из-за неловко-нежной заботы Инахо - единственного, кто был его связующей нитью с внешним миром, его единственным и - что теперь кривить душой - порой желанным собеседником. - Ты же ведь родом из Норвегии, ведь так? - Инахо оглядывается на него через правое плечо. Слейн кивает, поражаясь осведомленностью Оранжевого. Тот устало передергивает плечами и выпрямляется. - Теперь ты - Свайн Йенсонн, тихий мирный студент из Норвегии, - он зарывается пальцами в волосы и ненадолго прикрывает глаза, пытаясь собраться с мыслями - вдруг слыша за собой нервный смешок. Слейн истерично хихикал, проливая чай на плед. - Ты специально, так ведь, Кайзука? - Инахо непонимающе смотрит на него, бывший враг устало и обреченно машет рукой, прикрывая усталые глаза. Его окружает теплый домашний запах и в носу свербит от подступающих слез. - Моя мать хотела назвать меня Свайном, - он дергает за отросшие пряди, пытаясь сдержать слезы, - Она была норвежкой, Фрея Йенсонн. Отец так сильно её любил, что бросил все и поселился в Норвегии, только для того, чтобы в один день принести ей букет вереска и скромно попросить её руки, - Слейн зачесывает волосы назад и глубоко вздыхает. Инахо садится рядом - диван пружинит - и изучающе смотрит на Слейна, подмечая что-то новое в нем. Слейн треплет уголок пледа, раздирая мягкие нити. - Я поставлю еще чаю. Обычно он снимает стресс. - Инахо поднимается и идет в сторону кухни, спиной чувствуя холодный волчий взгляд, следящий за ним. *** Лемрина не верит своим глазам, у неё дрожат пальцы, она почти падает со своего кресло, протягивая к нему навстречу руки. Харклайт подхватывает её и помогает ей устоять. Они оба не могут сдержать слез. Слейн выдыхает и аккуратно обнимает бывшую принцессу - так, словно она сделана из тончайшего в мире фарфора. Лемрина плачет и обнимает бывшего узника так сильно, как только способна. Инахо стоит в стороне, спрятавшись в тени - он чувствует себя неловко и неуютно, как будто подглядывает за чужими тайнами. Его левый глаз вновь пульсирует рваной пульсирующей болью. Харклайт кивает ему, передавая во взгляде безмолвную благодарность - Инахо пытается улыбнутся. Выходит плохо, но Инахо старается. Раскаленная змея бьет хвостом по вискам. Кайзука неслышно скользит к двери и содрогается от спазмов. Инахо не питает призрачных надежд - аналитический механизм медленно убивает его. Но он не может, просто не может отвергнуть все то что обещал. Мир все еще нестабилен, то тут, то там вспыхивают очаги новой войны. Ему нельзя просто так сдаться. Из светлой комнаты слышится тихий говор и кристальный смех Лемрины. Инахо достает из кармана блистер и выдавливает из него сразу три капсулы - это много, но гарантированно уберет боль на несколько часов. Морщась от их горького вкуса, чувствуя, как без воды они царапают горло, Инахо сглатывает лекарство и запрокидывает голову наверх.Слыша теплый, почти семейный гомон в соседней комнате, ему очень хочется заплакать. Инахо валится на диван сразу же по приезду, у него нет сил вообще, а ему было бы неплохо закончить все те дела, которые он получил вчера от начальства. Хоть срок еще не вышел, Кайзука-младший старается выполнить все по мере поступления, дабы в чрезвычайной ситуации владеть всей информацией сразу. Но голова наливается свинцом, эффекты лекарств медленно отступают и Инахо сворачивается в клубок. Ему очень тяжело и он хочет прикрыть пылающие веки хоть на пять минут. Когда Слейн входит, держа в руках стопку книг по всем предметам, что ему придется быстро изучить перед поступлением в институт, Кайзука спит, неловко подвернув руку под голову. Слейн, вздохнув, накидывает на дрожащие плечи плед. Свет расколотой Луны разбивается об оконные стекла и мягким кружевом ложится на пол. Слейн сидит недвижимо и задумчиво смотрит на расслабившееся лицо своего бывшего врага. *** Слейн широко раскрывает глаза и, наконец, вдыхает родной свежий холодный воздух, стоя практически на самом краю. Порыв ветра бьет его в спину, путает отросшие жесткие, как пшеница, пепельные волосы - Слейн приветствует его, как старого друга. Высокие травы ходят волнами, а небо такое высокое, что дух захватывает. Инахо стоит поодаль, укутанный в длинный шарф, но дрожащий от острых касаний злых норвежских ветров. Они гонят его прочь, дитя нежных японских зим, ласково укрывая плащом из запахов сухих высоких трав своего Свайна. Пальто Слейна вздымается, как пара огромных черных крыл. Они стоят на поле вереска, который качает своими пышными соцветиями, подталкивая их к чему-то. Слейн закрывает глаза и раскидывает руки - Инахо прячет нос в шерстяном шарфе. Слейн вернулся домой - Инахо чувствует себя лишним. Эта природа не принимает его, гонит прочь - но Кайзука не может не принимать всю красоту северной страны. Эта красота дикая, жестокая, она гонит прочь слабых - и Инахо хочет быть сильным. Чтобы остаться рядом с Ним еще чуть дольше, чем ему позволят. - Зачем, Инахо? - голос Слейна доносится глухо, как из-за толстого мутного кварцевого стекла, - Зачем ты делаешь это? - Я думал, ты скучаешь по дому, - Кайзука зябко кутается в толстую куртку, - Ты слишком долго был вдали от родины. - Я не об этом, а... Хотя забудь, - осекается Слейн, оборачиваясь, - Знаешь, сейчас ты не очень-то похож на высокопоставленного военного. Инахо хочет что-то сказать в ответ, но все мысли вылетают из головы, когда Слейн крепко обнимает его и втыкается носом в плечо. Высокие жесткие травы обнимают их ноги, вереск покачивается, по нему бегут белые волны. Где-то вдали перекликаются мохнатые низкорослые лошади. В горле у Слейна застревает комом невысказанное "спасибо". *** Инахо прижимает ладонь ко рту, задавливая рвотный позыв. Колени дрожат, старые (и не очень) раны вспыхивают ноющей болью. Он часто дышит, пытаясь успокоится - в последнее время его все чаще посылают в очаги войны и... Не всегда получается выйти сухим из воды. Кайзука сглатывает кислую слюну и опирается рукой на кухонный стол. К счастью, Слейн ушел в институт и Инахо может позволить себе немного побыть слабым. После стольких операций аналитический механизм здорово пошатнул его здоровье. В последней высадке пришлось задействовать его практически на полную мощность - и вот пришла расплата. Инахо чувствует, как по пальцам бежит солоноватая липкая кровь Кайзука не выдерживает и практически бежит в ванную. Его рвет желчью - не удивительно, если учесть, что Инахо в последние дни практически сидел на одном чае - расстановка позиций и анализирование ситуации сжирало все время и силы. Боль набатом отзывается в голосе и Инахо вновь рвет - на этот раз всухую. У него не хватает сил даже встать. Вытирая горькую слюну рукавом, он подтягивает к себе колени и утыкается в них лбом. "Только бы Слейн не вернулся в течении ближайших двух часов" Но госпожа Фортуна издевательски помахала ручкой надеждам Инахо - послышался стук открываемой двери и звон ключей. Слейн быстро говорил с кем-то по телефону, захлопывая дверь и направляясь, по всему, в ванную. - Да, Юна. Да, я все понял. Да, конспекты взял, - Слейн практически на пределе терпения выдает старосте односложные ответы, открывая дверь ванной. Рассеянно скользя взглядом, он натыкается взглядом на темную макушку. И алые подтеки крови на рукаве. - Юна, я перезвоню, - бросает Слейн, нажимая на кнопку сброса. Он осторожно встает на колени рядом и касается плеча: - Оранжевый... Кайзука, что случилось? Тихий стон был ему ответом. Слейн осторожно, будто прикасаясь к испуганной лошади, высвобождает одну руку Инахо и закидывает себе на плечо. - Давай вставать. Инахо поджимает губы и неловко встает, опираясь на Слейна. Тот терпеливо ждет, сжимая и вторую руку. Один раз Кайзука-младший практически срывается вниз - Слейн чувствует болезненную тяжесть в своих руках. Инахо болезненно-бледный, он задыхается. Слейн помнит, что Кайзука последние два месяца практически не был дома - сначала Троярд вздохнул свободно, но сейчас... Инахо утыкается лбом в его плечо, когда Слейн старается аккуратно опустить его на кровать. Белоснежная баночка с ненавистными капсулами сиротливо стоит рядом с кроватью, Инахо протягивает руку и касается кончиками пальцев гладкого бока. Слейн вздыхает и откручивает крышку. - Сколько? - Д..две, - хриплый шепот заставляет Слейна вздрогнуть. Инахо утопает левой половиной лица в подушке, багровый глаз поблескивает - на бледном лице это выделяется еще сильней. Темные пряди резко контрастируют с белизной одеяла. Инахо покорно принимает таблетки с руки Слейна, и последний приподнимает голову Кайзуки, поднося стакан с водой к его губам. Тот отпивает немного и падает обратно на постель. Он прижимается щекой к холодной ладони Слейна и закрывает веки. Слейн склоняется над ним, с неясной тревогой вглядываясь в темные круги под глазами. Затем, коротко выдохнув, прижимается губами к дуге над его правым глазом. Пахнуло вереском. *** В последние дни Инахо выглядит все хуже - ему бьют по ушам громкие звуки, скулы заострились, под глазами легли тени. Он взял больничный, но продолжает работать, по уши закопавшись в документы. Он старается не использовать свой левый глаз и порой ему кажется, что он идет на поправку. Слейн-Свайн уже влился в поток своей новой жизни - Инахо рад за него. Но порой он ловит на себе странные взгляды - и не может понять их происхождение. Они на грани нежности и беспокойства - и иногда Инахо становится от них теплее. Он подтягивает к себе ноутбук и вбивает в него новые данные, одновременно отхлебывая горького черного чая - Слейн особенно привязался к нему. И даже делает его на двоих - по той причине, что Инахо порой закапывается так, что не может оторваться. Но готовил все равно Инахо. Эту маленькую обязанность он оставил за собой - с одной стороны, Инахо успокаивает монотонная деятельность, а с другой - Слейна совершенно нельзя подпускать к плите. Это они уже проходили. Звонит телефон - Кайзука, морщась от пронзительного звона, протягивает руку и, нажимая на кнопку вызова, прижимает телефон к уху плечом. - Привет, Нао! - щебечет Юки на том конце провода, - Как ты? Инахо улыбается - совсем чуть-чуть - и мягко отвечает: - Все хорошо, Юки. А ты, надеюсь, не просыпаешь без меня? - Нао!! Это неприлично спрашивать у девушки! - смеётся Юки и начинает щебетать о своих делах. Кайзука-младший чувствует тепло в груди и надеется, что все образуется. Незаметно пролетает время, на улице уже глубокая ночь. Инахо работает, сидя на кровати, Слейн заходит к нему и неодобрительно фыркает. - Оранжевый, скоро полночь, - он мягко садится рядом и несмело касается смоляных прядей, - если ты не закончишь, снова будет приступ. Инахо прикрывает ноутбук и откладывает его на тумбочку. Слейн ложится рядом с Кайзукой - кровать приминается под ним - и отвоевывает половину одеяла. Инахо вздергивает бровь, а затем устраивается на груди Трояда. Длинные пепельные волосы смешиваются с темно каштановыми прядями, Слейн целует открытое горло, сплетает их пальцы. Рядом с Кайзукой кошмары отступают, Инахо слишком теплый и добрый, чтобы они добрались до спящего Слейна. Маленькая ладонь касается шрамов на груди, Троярд гладит лицо Инахо. Они прижимаются к друг другу тесно-тесно и улыбаются. В это момент кажется, что все идет на лад. Они молоды и счастливы, нашедшие друг друга, а у Инахо остается только одно обещание - для Юки. Бывшие враги засыпают рядом. Через месяц Инахо вновь уезжает на задание. *** Инахо дрожит и мечется по постели в лихорадке, заламывая тонкие руки. Слейн плачет, прижимая его к постели, чтобы он перестал вредить себе. Он чувствует себя отвратительно. Аналитический механизм сделал свое дело - организм Инахо ослаб настолько, что теперь его убивает обыкновенная простуда. Слейн ненавидит причину, по которой Инахо не удалил его из своего организма по окончании войны. И он, кажется, знает, кто эта причина. Он поднимает тонкое, иссушенное тело на руки и несет в ванную. Он обтирает горящее тело холодной водой - им нельзя соваться в больницу, иначе все старания Инахо пойдут насмарку. Он плачет и целует выступающие ключицы, укутывая дрожащего Инахо в одеяло и прижимает к себе. - Я... не принцесса... чтобы...но-носить мен-ня на руках, - содрогаясь, шепчет Кайзука. Он красивый - даже при смерти. - Ты не принцесса. Ты вредный сторожевой дракон, который сейчас горит в собственном огне, - сквозь слезы шепчет Слейн, прижимаясь губами к уху Инахо, - Ты лгун, ты не выполнил все обещания. - Е-ли я д-кон, то т-ты ф-ен-никс, - дрожит Инахо, - т-ты вс-всегда возрождаешься. У Инахо уже мутится сознание и раскалывается голова - Троярд рыдает, прижимая его к подушками. Из единственного глаза Инахо скользит слеза и он откидывается назад, в высокие жесткие травы, до одури пахнущие вереском и дурманом - Смерть ловит его в свои объятия. Слейн не отпускает его до утра, до тех пор, пока последнее тепло покидает его тело. *** - Здравствуй, Инахо. На могильный камень опускается свежий букет черных роз и белого вереска. Высокий мужчина в черном плаще прикасается лбом к холодному камню. - Я столько еще не успел тебе сказать. Слейн опирается спиной на каменную плиту и роняет лицо в ладони, пепельные пряди падают ему на спину. Ветер, теплый и приторно-сладкий, целует его в макушку. - Я должен столько раз сказать тебе спасибо, - Слейн поднимает голову к нему - из его глаз текут слезы, - Я за столько должен извиниться перед тобой. Инахо молчит - очень трудно говорить, когда тебя больше нет в живых. Слейн ласкает пальцами холодную могильную землю. - Я решил вернуться в Норвегию, - Слейн горько улыбается, - Хотя я очень хотел предложить кое-кому отправиться со мной - но теперь ты, похоже, прикован к своей родине. Наступает неловкое молчание. - Ты всегда был слишком добрый - таким нельзя быть. Ты - единственный, кому было до всех дело. Но ты хотя бы мог представить, в каком состоянии сейчас Юки? - его голос дрогнул, - И ты хотя бы мог представить, как по тебе сейчас скучаю я? Розы и вереск скорбно шелестят листьями. - Я нашел твои наработки по Альдноа - они же основаны на работах моего отца? - Слейн усмехается, - Кажется, настало время продолжить семейное дело. А знаешь? - совершенно невпопад, встрепенувшись, спрашивает Троярд, - что черные розы - это темно-темно красные? Они символизирует любовь и прощание одновременно. Слейн встает с земли и отряхивается. - Инахо. Я правда люблю тебя. Спасибо за все. И он уходит, чувствуя, как лучи закатного солнца лижут ему спину. Дитя теплых зим уснул навсегда - а Слейн должен идти вперед. Чтобы его жертва никогда не стала напрасной.К дьяволу время, мы будем жить вечно И свечу в окне нам гасить нельзя И еле дыша через черную бездну Мы ползем на руках по лезвию скользя