Потому что я люблю ее

       - Мамору! - услышав зов Малышки из спальни, парень отложил конспект по которому пытался подготовить ответ на экзаменационный билет. Этим вечером спокойно поучиться ему определенно не светило. Будущая дочь попросилась провести ночь в его квартире, а этой маленькой манипуляторше он никогда не мог отказать. Думал, все будет как всегда в таких случаях — они поужинают вместе с Усаги, посмотрят фильм, потом проводят девушку домой, а вернувшись — он загонит девочку в ванную, потом прочтет пару сказок, умилится тихо посапывающей девочке и будет волен готовиться к сессии хоть до самого рассвета. Но сегодня девчушка спать не собиралась совсем. Он прочел и рассказал уже все сказки, которые знал, а выучил их со дня знакомства со своим потомством уже немало. Она три раза просила попить, два раза ходила пописать. Мамору взбил подушки, потом приплющил. Проверил, нет ли монстров под кроватью, в шкафу, за шторой. Перепроверил. Еще раз перепроверил. Включил бра, выключил бра, включил бра. Принес печенье. Стряхнул с простыни крошки. Но ничего не помогало. Малышка не могла уснуть. А если ее и морила дрема, то почти тут же отпускала.        - Что такое, Малышка? - он остановился в дверях спальни, глядя на девочку, сидящую в его постели и комкающую в детских пальчиках край покрывала.        - Посиди со мной, - девочка подняла не него умоляющие глаза, так похожие на глаза Усаги. Мамору кивнул, приблизился к постели и сел на ее край. Малышка тут же выбралась из-под одеяла, подползла к нему и уселась на колени. Мамору обнял девочку, привычно поглаживая густые волнистые волосы. Это несчастье девочка унаследовала от него. Если бы не оданго — розовые прядки лезли бы во все стороны. Много ли в Токио двадцатилетних парней, которые умеют готовить рисовый пудинг, заплетать оданго и лепить из глины модель Святого Грааля? Он умеет, потому что все это нужно его дочери. Пусть пока будущей, но разве это так важно?        - Что с тобой в последнее время творится? Боишься чего-то? - он начал раскачиваться из стороны в сторону, словно укачивая Малышку. Как будет убаюкивать ее, когда дочь, наконец-то, появится на свет.        - Просто думаю, - девочка доверчиво свернулась калачиком у него на коленях, согреваясь, напитываясь его теплом. Ей эти ощущения были гораздо более знакомы, чем Мамору. На протяжении многих десятков лет она вот так же прижималась к своему отцу, слушала его негромкий, спокойный и такой родной голос. И так же прижималась к маме… Мама… - Знаешь, моя мама самая лучшая.        - Я догадываюсь, - Мамору не смог сдержать улыбку, - Скучаешь по маме и папе?        - Да… - девочка прижалась еще теснее, - Ты только не обижайся.        - Не обижаюсь, - парень чуть улыбнулся. В кармане тихо брякнул телефон, уведомляя об смске. Даже секундного позыва проверить сообщение не возникло. Усаги всегда звонит, а остальные подождут. Он сейчас со своей семьей… если бы еще Усако была здесь…        - Мама такая красивая. И добрая. И такая ласковая, нежная. А еще — спокойная, она всегда говорит так тихо, но ее все слушают, - Малышка посмотрела на Мамору так, словно сказала что-то удивительное, - А папа похож на тебя. Только у него волосы седые. Почти белые, - протянув руку, она чуть дернула прядь его челки и улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. Мамору кивнул, он прекрасно помнил самого себя, каким станет через несколько сотен лет, - Мамору, а моя мама точно Усаги?        - Что за вопрос, Малышка? - Мамору даже нервно рассмеялся от неожиданности, - Твоя мама — будущее воплощение Усаги. Так что да, это именно она.        - Иногда, мне страшно, - Малышка приподняла голову, чтобы в свете бра из коридора увидеть его глаза, - Усаги такая плакса, и неумеха, и вокруг столько девушек красивее нее. А еще — она такая глупая! - девочка неосознанно повысила голос, а потом снова почти зашептала, - Вдруг, ты влюбишься в другую девушку и тогда я никогда не появлюсь?        - Этого ты можешь не бояться, - Мамору отнял от ребенка одну руку, взяв одеяло, бережно укутал девочку.        - Почему? - она подтащила одеяло ближе к подбородку и теперь из этого «кокона» высовывалась только ее округлая мордашка.        - Почему? - Мамору снова обнял дочь двумя руками, продвинувшись по кровати, парень облокотился спиной об изголовье кровати. Он не знал, как объяснить ребенку то, что он чувствует к Усаги.       Какими словами объяснить человеку с менталитетом семилетнего несмышленыша, что эта не самая умная, плаксивая неумеха для него — самый родной, близкий и дорогой человек? О ее красоте он бы поспорил. Он в жизни не встречал девушки красивее Усаги. Ее красота была не только внешней привлекательностью, но и чем-то гораздо более глубоким, что шло из души этой девушки. Украшала ее так доброта или любовь ко всем в этом мире, или еще что-то, он не знал.       Покачивая девочку, он пытался понять, что ей рассказать. Любовь к Усаги… Он точно знал, когда начал влюбляться в нее. Вскоре после победы над Берилл, Металлией и всем Темным королевством. Тогда, он не помнил ни ее, ни их общего прошлого. Но после одной-двух случайных встреч на улицах внезапно стал ловить себя на мыслях об этой забавной девушке. Они будто преследовали его. Где бы он ни находился — дома, на работе, в университете, в очереди супермаркета или на пробежке. Он просто думал о ней — хорошее ли у нее сегодня настроение, успела ли она в школу, чем занимается сейчас. И, как ни странно, эти мысли его не пугали. Как будто впервые с ним происходило что-то на самом деле хорошее. Наверное, рано или поздно, он решился бы просто пригласить ее куда-нибудь, если бы память не вернулась. А после, набираться храбрости уже не требовалось.       Многие считали Усаги глупой девчонкой. Даже недалекой. Как будто круг ее интересов ограничен только комиксами и сладостями. Но она была потрясающим слушателем. Он мог часами говорить с ней, рассказывать, рассуждать о чем-то. Его рассказы она впитывала, как губка. Вскоре, она уже формировала собственное мнение о том, что обсуждал с ней Мамору. Чем-то она делилась с ним, а что-то оставляла при себе, чтобы еще раз обдумать и озвучить уже потом. Он мог бы проводить с ней сутки напролет, если бы сейчас у них была такая возможность. С Усаги было очень легко. Она не мешала, не подавляла. При ней, Мамору мог делать что захочет. Он мог готовиться к занятиям и экзаменам, мог доделывать рабочие задания или даже задремать на своем диване, положив голову на ее колени. А Усаги просто сидела рядом, иногда только касаясь его. Прикасалась к плечу, приглаживала волосы. И эти осторожные, нежные касания несомненно — лучшее, что было в его жизни. Так казалось, пока она не оказывалась в его объятиях, таких тесных, что становилось страшно — а вдруг, ей больно? Таких тесных, что и нитку между ними вставить было бы невозможно. Когда их свидания подходили к концу, он начинал скучать по Усаги еще до того, как прощался с ней у ворот дома Цукино. У Мамору была весьма насыщенная жизнь, но Усаги была главной ее частью.       Рядом с ней, он чувствовал себя свободным, как никогда. Она способна была проявить себя мудрой женщиной уже в свои шестнадцать лет, когда просто отпустила его на учебу в Штаты, потому что знала — как долго он шел к этой цели, сколько усилий прикладывал. Усаги Цукино, которую большинство окружающих считали маленькой, слабой девочкой показала всю свою внутреннюю силу, когда в ответ на его новости, уткнувшись лбом в его грудь, прошептала: «Я люблю тебя, где бы ты ни был. Учись там хорошо». Плакса, неумеха, глупышка поставила мечту любимого человека выше собственных переживаний. Ее голос так дрожал, когда они прощались в аэропорту, да и по щекам катились слезы, но она сделала все для того, чтобы он улетел с легким сердцем, зная — дома его любят и очень ждут.       А еще — с ней ему было весело. До появления Малышки, Усаги была единственным человеком, рядом с которым ему хотелось улыбаться, смеяться, веселиться. С ней было интересно. Она не только открывала для Мамору окружающий мир с неизвестных сторон, но и сама каждый день казалась другой, новой, но в то же время — оставалась все той же Усако, его любимым зайчонком.       Усаги никогда не пыталась его изменить, переделать. Она могла иногда заметить, что ему нужно больше отдыхать, пить меньше кофе или есть больше овощей. Но это были не попытки навязать свое мнение. Усаги заботилась о нем, как могла, как умела. Переживала за него, волновалась. Но ни разу он не слышал от Усаги тех фраз, на которые все время жаловались его приятели. Она не говорила, что стрижка эта ему не идет. Не советовала купить рубашку другого цвета или сменить машину на более престижную. Любила и целиком принимала таким, какой он есть. Только капризничала иногда. Говорила, что ей мало его внимания. Но со временем стала понимать, что он уделяет ей гораздо больше времени, чем можно выкроить из его расписания.       Усаги ничего от него не скрывает. Никогда. Эта девушка полностью открыта, как на ладони протягивает ему все свои мысли и мечты, желания и сомнения. Свою любовь и неуклюжую, пока — только формирующуюся во что-то определенное, осмысленное — страсть. А он — берет все, что она так трогательно предлагает и бережет больше чем собственную жизнь.       Они связаны. Были связаны и в прошлой жизни, он уверен — будут и в будущих. Им предстоит пройти эту долгую жизнь рука об руку, стать родителями этой смешной девчушки и Мамору не мог дождаться, когда они отправятся в это головокружительное путешествие. Он получит, наконец, возможность не разлучаться с ней совсем. Всегда быть рядом, любить, оберегать. У них будет все, о чем они оба мечтали.        - Потому что я ее очень люблю, - Мамору, наконец, понял, что должен сказать их будущей дочери, чтобы она поняла его.        - Правда? - Малышка улыбнулась, сонно зевнула, - А если бы ты не знал будущего?        - Если бы, - Мамору по-доброму усмехнулся, - Я и сейчас его не знаю, Малышка. Но знаю, что в этом будущем у меня будут две самые дорогие и любимые девочки. Моя будущая жена и дочь. Две Усаги, - парень коротко чмокнул девочку в щеку, уложил ее на постель, пригладил волосы, - Можешь не волноваться. Ты обязательно появишься на свет. И у тебя будет самая лучшая, самая любящая мама в мире. Надеюсь, ты мне веришь?        - Верю, - Малышка снова зевнула, - Она очень глупая. Но так всех любит.        - Нас она любит больше всего, - Мамору просидел на постели еще несколько минут, пока заснувшая Малышка сладко не засопела.       После — вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь. Сев на диван в гостиной поверх расстеленного постельного белья и выключив настольную лампу, парень вытащил из кармана джинсов телефон. Смска, пришедшая четвертью часа раньше его все еще не интересовала. В журнале звонков он отыскал вызов, который делал сразу после обеда, перед встречей с Усаги и Малышкой.       Её голос был сонным, но не заспанным. Видимо, Усаги очень хотела спать, но еще занималась какими-то своими делами.        - Мамо-Тян, что-то случилось? Как Малышка? - она сразу засыпала его вопросами, волнуясь за тех, кого любила больше чем кого бы то ни было в этом мире.        - Все в порядке, Усако. Малышка долго не могла уснуть, но уже смотрит свои сны, - он откинул голову на спинку дивана, улыбнулся в темноту, - Просто вдруг вспомнил. Ты спрашивала у меня в ту ночь, люблю ли я тебя.        - Да, - он слышал по голосу, что она улыбается. Скорее всего — очень нежно, как улыбалась тогда, задавая свои вопросы.        - Я люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю, - ответом ему стал тихий счастливый смех. Давно следовало сказать ей это, а не отделываться общими фразами. Мамору сел удобнее, готовясь к долгому разговору со своей любимой. Он уже скучал по ней.