Странная реакция

      Загнанные в огромный круг, построенный музеем для оглядывания экспонатов и чучел древних диких зверей сверху вниз, оба чуть стонут от ноющей боли. Падение с такой высоты явно не могло закончиться положительными последствиями для таких маленьких млекопитающих, но они все же стараются не обращать на это особого внимания. Особенно Джуди.       Её разодранная о бивень чучела кабана (а может, даже и мамонта, она не запомнила) лапа изнывала и щипала. Перевязанная голубеньким мятым платочком лапа жутко дрожала от боли, ныла и не позволяла быстро двигаться, заставляя выдавливать очередной стон боли. Несчастной лишь оставалось только морщить мордочку и прижимать уши к головке, ведь сейчас были проблемы, чуть посерьёзней.       Активно, или хотя бы стараясь, встав, крольчиха перевела взгляд на своего напарника, слегка приоткрыв рот. Он отошел от падения чуть раньше, поэтому, оперившись на задние ноги и чуть наклоняясь вперед, отгородил тело Морковки собой. Его острая морда была направлена ввысь, на белый ходячий «пух», уши прижаты к голове, нос изредка дергался, а передние лапы чуть согнуты. Он был напуган. И не только за себя.       Этот кульминационный момент оба запомнят надолго, а может быть, даже навсегда. Они сейчас казались такими беспомощными, затравленными и беззащитными, точно детеныши, загнанные в угол. Впрочем, почему именно казались? Они сейчас действительно были именно такими. Они могли просто беспомощно смотреть вверх, пока их судьбу решает Мисс Барашкинс.       Ее большие глаза коварно смотрели на жертв, но прическа, больше похожая на сахарную вату, немного портила устрашающий момент. Но совсем немного. Ее хорошо продуманная речь о том, как она заразит одичанием весь город, вызывала жуткую дрожь. У обоих плыли перед глазами картинки озверевших хищников, терзающие тела невинных травоядных. Но сейчас им бы стоило беспокоиться о своих жизнях, нежели спрашивать такие наивные и глупые вопросы «почему», «зачем».       Все это время она скрывала пол тела железным чемоданом, но как только она посмотрела на хищника, коварно улыбнулась и нахмурила бровь. Из-за чемодана мгновенно показался пистолет, и ярко-синий шарик полетел к паре. Последовала слабая отдача и овца скрылась из глаз, предпочитая не наблюдать за последующими действиями, злорадно смеясь.       Джуди вдруг резко подалась вперед, забив на ноющую боль. Она помнила слова родителей, что горлодеры действуют и на травоядных зверей. И что она тоже может одичать. Но она понимала, что если "изменится" сама, то Нику будет обороняться легче. Но ей от Ника — это практически невозможно. Поэтому она решилась на этот отчаянный шаг, прикрыв глаза. Она не успела…       Последовал резкий, но до чертиков тихий хлопок, синий ягодоподобный шарик попал в шею рыжему лису. Ник, смешав рык и стон, упал на искусственную траву. По шерсти пробежала резкая дрожь.       Сердечко сотрудника полиции быстро забилось, и она припала к телу своего напарника, обвивая лапами его мокрую от яда шерсть, дергая розовым носиком. — Ник, нет! — прокричала та чуть ли ему не в ухо, смотря, как пушистые уши лиса прижимаются к голове, а он сам беспомощно порыкивает.- Ты сможешь, Ник! Ты сильнее этого! … Ник!       Глупенькая, наивная крольчишка! Она серьезно думала, что он услышит ее крики, пересилит яд и мгновенно отряхнется и встанет. Это равносильно укусу змеи. Криком не остановишь действия яда. Не остановишь, Джуди…       На ее глаза медленно наворачивались прозрачные соленые слезы. Она жалела и проклинала не офицера Буйволсона, не Мисс Барашкис… себя. За то, что втянула его во весь этот ужас. Заставила его насильно помогать ей раскрыть это дело про выдру. Винила просто за то, что она вообще увидела его в тот день, когда беззаботно раздавала эти чертовы штрафы. И все потому, что дорожила им. Дорожила этим хитрым хищником, моментами, которые они провели вместе. Ах, но почему все самое важное осознается в последние мгновенье? …       Проигнорировав всю опасность, предупреждения лиса отойти или спрятаться, она продолжала его крепко держать, сильнее сжимая в своих лапках пушистую шею лиса. Она не хотела его отпускать. Хотя, нет.… Даже если бы хотела, не смогла.       Вдруг туша Ника стала извиваться. Как в предсмертных судорогах. Самое веселое, что это было редко, медленно, но очень внезапно. Вдруг его тело поднялось на все четыре лапы, сделав резкое кольцо на месте. Было бы эпичнее, если бы вокруг были сухие шершавые листья, но вокруг была лишь поддельная трава. Джуди сама отскочила от толчка, опираясь на больную ногу. Можно было сказать, что из-за резкого выброса адреналина она ничего не чувствовала или не обращала внимания, но ей было больно, она все чувствовала, поэтому упала на землю, беззащитно прижимая задние лапки к телу.       Мотая головой и прижимая уши, Ник рычал, нервно прыгая на месте. Его дикие инстинкты берут вверх, и хищник поморщил переносицу, активно разрывая галстук клыками, ложась на спину и раздирая задними лапами свою зеленую рубашку. Во все стороны летели лохмотья ткани, пуговицы и другие материалы одежды. На звере оставались лишь редкие обрывки рубашки, а так он был абсолютно… голым.       Взгляд был обезумевший, белки глаз постепенно исчезали, зеленная радужка расплывалась по всему глазу. Все его тело было напряженно и сутулилось, он стоял, мотая головой во все стороны. Уши были прижаты, а глаза закрывались. Иногда бедный Ник жалобно скулил, сопротивляясь яду горлодера. Ему было настолько плохо, что даже больно.       Джуди опять прокричала обессиленно его имя, подбегая к обнаженному лису и поворачивая его морду к себе, заплаканными глазами смотря в его обезумевшие глаза, умоляя сражаться. — Ник, прошу, — опять проплакала та, дергая своим розовым носиком.       Но лис ее почти не слышал. Взяв ее клыками за шкирку с невероятно глухим рыком, разрывая ее розовую клетчатую футболку. Джуди кричала. От страха и некой боли в подмышках, так как ткань сжималась. Оторвав кусок от ее одежды, тем самым оголив грудную клетку Джуди, хищник простонал: — Прости, Морковка.       Джуди стала пятиться назад, смотря в безумные глаза лиса. Она дергала носиком, сильно нервничая, не в силах двинуться с места, скованная страхом. И вот, одичавший он стал драть клыками ее чуть окровавленные джинсы. Клочья ткани летели во все стороны, а бедная крольчиха не сопротивлялась, зная, что будет только хуже. Она только могла кричать его имя и просьбы остановиться и бороться.       Но лис продолжал, пока на Джуди не остались лишь отдельные тряпки. И тогда крольчиха наплевала на всё. Животный страх взял вверх, и она рванула прочь, стараясь не наступать на больную лапку. Но она все равно бы не успела. Ник был быстрее ее и набросился сзади, держа травоядную за шкирку. Она уже думала, что ее напарник перегрызет ей глотку, заставит умирать в мучениях.… Но…       Но он сжимал не сильно, как раз не слишком больно и крепко, дабы малышка не выбралась. И не терзал в стороны, как одежду. Просто прижал к искусственной траве, изредка порыкивая ей в шею. Она чувствовала шершавый язык на своей крошечной шее, из-за чего она невольно издала тихий стон. От страха и… удовольствия? — Ни-ик, — протянула та тихо, дрожащим шепотом.- Остановись, прошу.       Но он ее уже не слышал. А если и слышал.… То не хотел. Прижав передние лапы к ее худому животу, он заставил ее спину выгнуться, упираясь в его торс и живот. Несчастной приходилось только согнуть лапы в локтях и попытаться вырваться, но при каждой попытке лис рычал, до боли сжимая серую шкуру. Она плакала и только. Ведь другого выбора просто не оставалось. Джуди понимала, что он хочет от нее. — Ник! Нет! Ник, стой!       Она уже чувствовала, как его таз резко рвется вперед, пытаясь попасть в промежность, все так же рыча ей в шею. И вдруг бедная крольчиха почувствовала резкую боль внизу живота. Настолько острую, колющую и внезапную, что она закричала, не сумев сдержать шквал эмоций. Она стонала, плакала и извивалась, пытаясь выбраться. Он слышал.… И поэтому старался сделать все не слишком резко. Яд вызвал не тот звериный инстинкт, на которые рассчитывали все.       Лис не замедлял темп, все так же иногда топая на месте задними лапами, активно двигал тазом, проникая своим лисьем половым органом в узкую и тесную щель крольчихи. Это вызывало боль у обоих. Ведь разным видам животных достаточно сложно спариваться. Один рычал, другая плакала и стонала. И оба от невыносимой боли. Но все же хищник продолжал ненасытно и бесконтрольно «драть» бедную травоядную. От такой скорости даже кровь не успевала капать.       Но постепенно боль пропадала. Но не слишком быстро. Ведь лис двигался без ритма и бестактно, скорее всего, потому, что он первый почувствовал удовольствие. Не контролируя себя, Уайлд все быстрее и быстрее входил в несчастную Хоппс… или уже не очень. О, да. Ей потихоньку начинало нравиться. Даже под шерстью нельзя было скрыть ее румянец и тихие стоны за языком. Новое, непривычное для нее звериное чувство брало вверх, забывая про всё и всех, хотя на первом месте все еще уперто стояла боль. Хищник это слышал и по ходу дела был довольный, уже не держал ее за шкирку, прижимаясь шеей к ее голове, с наслаждением закатывая глаза назад.       Но ей становилось дурно от того, что он замедляется. О, Боги. Она не заметила, что уже давно приблизился конец. Ей было стыдно. Стыдно от того, что она окунулась в эту чашу удовольствия, поддалась зверю, который был ей лучшим другом. Был Ником…       Сам же хищник отстранился и, помотав головой некоторое время, встал на задние лапы, издавая стоны. Он очухался. Он боялся открыть глаза, увидеть, что натворил. Но все же открыл, прижимая уши к голове. Белки стали видны, радужка встала на своё место. Увидев целую, но потрепанную нагую Джуди, он ничего не понял. — Морковка? — он прищурился, но потом, оценив ситуацию, все мгновенно понял, прижав уши к голове, стал извиняться.- О Боже, Джуди, умоляю, прости, я не хотел! Джуди, прошу!       Она не могла встать. Последние силы покинули ее, и лис наклонился, чтобы взять ее на руки. Она лишь прижалась к его груди головой, сжимаясь комочком. Лапка легла на грудь лиса, теребя пальцами шерсть. — Я, — начала та тихо,- Я все понимаю. Не извиняйся. Это лучше, чем погибнуть от твоих клыков.       Ник уже мысленно проклинал Мисс Барашкис, тогда, когда они, наконец, поняли, что все закончилось. Когда пришла подмога, что бы помочь им выбраться и одеться, они им все рассказали, предъявили улики. Мисс Барашкис немедленно арестовали и еще долго проводили следствия. Но этот день запомнится обоим навсегда…