Из Покипси в Бирмингем, с любовью

Америка — большая страна с большими возможностями. Америка — большая страна, целый континент. Можно спрятаться от кого угодно. И от себя самой тоже.  — Хотя нет, от себя спрятаться нельзя нигде, — думает Грейс, улыбаясь ярко накрашенной кассирше. У него глаза голубые, прозрачные и нежные. Грейс приметила его в банке, снимая со счета последние деньги. Грейс приметила его, испугавшись, бросилась прочь. Сердце стучало, грозилось рассыпаться кровяной пылью. Грейс, честно сказать, была не против такого расклада. Томми стоял у нее в уголке глаза. Томми улыбался. Томми прикрывал глаза, натягивал кепку и смотрел на нее тяжело, больно и … обиженно? Как племянник смотрит на добрую и ласковую тетушку, которая не привезла ему на день рождения конфет.  — Уходи, пожалуйста, уходи. — Грейс жмурится, пытаясь выдворить из головы этого дьявола Шелби.  — Простите? Грейс открывает глаза.  — Вы забыли перчатку, — как прозаично. Грейс хочет думать, что сделала это случайно. У него волосы черные-пречерные, лежат аккуратным пробором.  — Спасибо, — она улыбается по привычке, через силу, потому что надо. Они стоят и смотрят друг на друга. Он мнется, боится спросить. Она все понимает, ничего не хочет, но терпит тоже по привычке.  — Вы… мы… На нем прекрасно сшитый, серый костюм-тройка, в кармане белый шелковый платок, галстук перехвачен золотой заколкой, из-за полы пиджака виднеется цепочка дорогих часов.  — Вы хотите меня пригласить? — Грейс вспоминает, что она барменша и что разговаривать с трусливыми мужчинами — это пятьдесят процентов ее работы.  — Да, — он улыбается смущенно и едва ли не заливается краской. Такой милый, приятный и теплый, как майское солнце. — Ужасно получается.  — Все хорошо, — она снова улыбается. — Все нормально. Нормально ли?..

__________

Они встречаются раз. Второй. Третий (тогда он ее целует невесомо, нежно, что подходило ему, но так же ее целовал другой у бога за пазухой и вот тому, другому, это как раз таки не подходило). Четвертый. Пятый: он привез ее в свой особняк, они переспали. Грейс хотелось думать, что это правильно, это нормально. Она, наконец, выздоравливает, но Томми Шелби в уголке ее глаза, в ее тени, в звуке ее шагов улыбался печально, натягивал кепку и шептал: «Ты поможешь мне, Грейс, со всем этим? Со счетами, с бизнесом? Со всей этой блядской жизнью?» И она отвечала:  — Да. Так, она вышла замуж. Сама не заметила как. Сама не поняла зачем.

__________

Он просто любил ее. Она гладила его, как щеночка, уверяла себя, что уважает его, любит, ценит, что он нужен ей, а она нужна ему. Возможно, наполовину оно действительно так было.  — Да пошел ты, Томми Шелби. Со своей семьей, монеткой и делами. Я не люблю тебя. Не любила и не люблю теперь. Я счастлива. У меня есть семья, — думала она, стоя перед зеркалом, изучая собственный абсолютно плоский живот. Ему хотелось детей. Грейс хотелось не очень, но она думала, что ребенок поможет ей, что все ее мысли переключатся на нового маленького человечка и тень с лезвием, пришитым к козырьку кепки, исчезнет из ее снов навсегда. С ребенком, однако, ничего не получалось.  — Ты просто плохо стараешься, парень! — смеялись его коллеги на деловых вечерах под семейными крышами с сигарами и стаканами дорогого виски. Она слушала это в соседней комнате, гипнотизируя взглядом лист бумаги, ручку и … конверт? Боже, она даже купила конверт. Она же несерьезно. Одумайся, Грейс, одумайся! Томми Шелби салютовал ей стаканом ирландского виски из ее мутного отражения в темном, густо политым ночным и желтым светом оконном стекле. Утром служанка понесла на почту аккуратный перламутровый конверт.

________

Он не ответил. Что-то подсказывало Грейс, что возможно даже не читал. И это было правильно. Это было ожидаемо. Это было так, как нужно. Только… Только Грейс начинает понимать, что ей даром не нужно, чтобы все было правильно, нормально и так, как нужно. Только Грейс все чаще вспоминает, то, как она, стоя на шатком стуле, уперев руки в бока, с полотенцем через плечо и в свободной белой рубахе, пела перед толпой потных, грязных, пьяных работяг и чувствовала себя счастливой… Нет, живой.

__________

Томас не ответил. Томми Шелби пропал из ее зеркала, из уголка глаза, из тени и из головы. Грейс посчитала это плохим знаком. Грейс испугалась. Грейс вытащила наружу умную Грейс—агента короны и убедила его поехать в Англию, лечиться. Ведь ее живот все также оставался идеально плоским. Они остановились в Рице. Они нашли хорошего врача на Хартли-стрит. Сойдя с парохода, она первым делом кинулась к газетному киоску, нашла анонсы скачек. Shelby Brothers' Limited. На первый взгляд все было хорошо. Грейс-агенту короны нужно было придумать, как встретиться с ним, потому что он наверняка знал, что она приедет. Может быть, поэтому он не ответил? Он хотел, чтобы она приехала? Боже, Грейс-агент короны — глупая дура, как и сама Грейс. С чего она взяла, что Томми хочет ее видеть? С чего она взяла, что он по-прежнему любит ее? Зачем она это устроила? Глупая-глупая Грейс…

_________

А потом им в номер позвонили. А потом она позвонила сама.