Может быть, человек не так нуждается в любви, как в понимании...
- Вставай, соня. Бэкхён морщится от тесноты и сдвигает что-то тяжёлое, нагло устроившееся на его талии, а потом довольно причмокивает губами. - Бэкхённи, тебе пора на работу. Пинает одеяло вниз и чуть вздрагивает от воздуха, который резко проходит по нему, дыша прохладой, вызывая мурашки по коже. Мягкое под головой окунает в свои волны, до приятной истомы щекочет щёки, и омега зарывается в подушку лицом, чтобы вдохнуть запах свежести. Его никуда больше не тянет. - С добрым утром, щеночек. Просыпайся. Это что-то перекидывается через него именно в тот момент, когда он решает повернуться на другой бок, и будильник затыкается одновременно с его пробуждением. Омега медленно разлепляет веки, едва различая что-то в сонном состоянии, хмурится, в безуспешных попытках дотронуться до шевелящейся огромной тени. И сразу различает при тусклом солнечном свете медовые волосы альфы, который тоже, кажется, только-только в себя приходит и слабо улыбается. Чанёль убирает руку с будильника обратно, но растягивает зрительный контакт на несколько долгих приятных секунд, обделив себя удовольствием понежиться на мягкой кровати. Вместо этого он тонет во взгляде Бэкхёна. Омеге весело наблюдать сонного, чуть недовольного, потрёпанного Чанёля по утрам, а если честно, то именно такие моменты у Бэкхёна выведены за границы привычного и отмечены ярко-красным. Это что-то личное для него, интимное, переливается нежностью, делиться им вообще вот не охото. Поэтому Бэкхён придвигается ближе, чтобы утонуть в приятном тепле и запахе альфы. - Сколько времени? Чанёль широко раскрывает глаза, как бывает у тех, кого вдруг осенило, думает минуту, а потом говорит глубоким хриплым ото сна голосом. Он смешивается с прохладой и подобно маленьким живым организмам распространяется по комнате, бежит по белоснежной простыне, пока не натыкается на горячее тело омеги. Бэкхён невольно вздрагивает с первой нотки, пропускает его через себя, пока в ушных перепонках не забивает сигналом, оповещающим о слуховом удовольствии, граничащем с блаженством. Хочется досмотреть десятый сон под сопровождение хриплого чанёлевского шепота. И весь мир может подождать. - Восемь часов. Бэкхён? - М? - Ты вчера говорил о собеседовании. - Да, да, собеседование... - доносится приглушённо со стороны подушки. Омега переворачивается обратно, показав альфе ровную линию позвоночника из-за поднявшейся пижамы, и тот торопится прикрыть ему спину. Его ладонь, лишь на мгновение коснувшаяся кожи, оказывается очень горячей в сравнении с прохладными простынями. - Бэкхён, это было важно. Ты не опоздаешь? - На то оно собеседование, что важно. Ещё минутку полежу... Минутку... Что ты сказал?! Через минуту Бэкхён вовсю рвёт на себе недавно купленную милую пижаму, потому что она не думает отлипать от него; покрывает трехэтажным матом земной шар вместе с его обитателями и кричит во весь голос с зубной щёткой во рту, что ненавидит утро понедельника. А потом спотыкается на пороге ванной комнаты, тянет за собой коврик стоявший рядом с унитазом, об который спотыкается уже после того как встаёт. То, что его никто не увидел, радует. Позже, потирая ушибленное колено с лицом полным жалости к себе любимому, омега задумчиво смотрит на открытую дверцу шкафа, в поисках подходящего наряда, которого у него валом, но каждый день ведь разным надо быть. Проблема номер один загорается красной лампочкой и противно пищит в ушах. - Эй, Пак Чанёль, смени сигнал на будильнике. Из-за твоего голоса мне в сон провалиться охота, а не встать. - Да нормальный сигнал... - на пороге рисуется Чанёль с чашечкой кофе на подносе и маленьким, но вкусным бутербродом. Бэкхён не успевает застегнуть пуговицы на рубашке, когда альфа суёт ему в рот еду. - Съешь что-то. - Ага. Попробуй... сам проснуться... под мой голос... который после оргазма... да. И я на тебя посмотрю. Бэкхён допивает довольно сладкий кофе - как он любит, - когда Чанёль, покивав головой на замечание, всё ещё с беспорядком в волосах и следом от подушки на щеке тянется к его шее. Омега резко застывает, слишком близко наблюдая сонного альфу, дышит тому в подбородок, а дыхание на удивление сбивается. Ведь Чанёль такой непозволительно милый, с собранными на переносице едва заметными морщинами из-за напряжения, потому как пуговица не поддаётся напору. Напиток с шумом застревает на уровне воротника, стоит большим пальцам альфы каким-то образом её застегнуть, стоит тому посмотреть на выполненное заворожёно-задумчиво. И если бы не этот тусклый солнечный свет, не растрёпанный вид и творческий беспорядок на голове, Чанёль не был бы так реально схож с картинкой, думает омега. Живой такой, с яркими солнечными глазами, к которым бонусом прикрепляется ещё улыбка и табличка: "Осторожно, ослепляет". Бэкхён впервые это замечает, поэтому знатно так застревает во времени, изучив расстояние от своего воротника до улыбающихся губ Чанёля раз десять. Невероятно. - Я тебя подвезу. По пути Бэкхён успевает накраситься на тройку с минусом, кое-как уложить волосы, пока мимо проезжают машины с ошарашенными лицами своих хозяев, отмечающих огромный выбор подводок, помад, маленькие капельки воздуха вокруг омеги и закашливавшегося Чанёля. Бэкхён вовремя показывает им средний палец и открывает окно, чтобы запах лака быстрее улетучился. Двойное зеркало заднего вида радует глаза, ведь он бы с этим долго носился, но Чанёль предусмотрительный. Впрочём, в его ситуации с выводов ноль пользы, и омега из-за нервов невольно начинает грызть ногти. - Сам говорил, что ногти у омеги должны быть красивые, - тихо шепчет Чанёль, оказывается, не переодевшийся, всё ещё в пижаме, лишь с накинутой впопыхах на плечи куртке. Бэкхён не помнит, что говорил подобное, у него вообще состояние доходит до нервного пика и мысли перестают идти нормальным ходом. Он даже галстук надеть забыл, поэтому на фоне других приглашённых на собеседование кажется самому себе никчёмной серой мышью. Чанёль быстро-быстро поглядывает на часы, когда омега, глубоко вдохнув, открывает дверь машины и на секунду замирает, глазами исследуя аккуратную дорожку до ворот лучшего лечебного заведения в городе. Руки у него дрожат от одного только представления о разговоре между главврачом, быть может, и помощниками рядом, об их строгих взглядах и крепко стиснутых в замочек пальцах. Такие люди могут выкинуть что угодно, Бэкхён по своему опыту знает, поэтому, прежде чем закрыть дверь, оборачивается к Чанёлю в поисках поддержки, выпалив при этом на автомате: - Я люблю тебя. Чанёль переводит на него растерянный взгляд от экрана телефона, будто его застукали за чем-то очень позорным, неприятным и дёргано кивает. После же до омеги доходит хриплым чанёлевским: "Ты справишься". Машина быстро отъезжает, а Бэкхён... Бэкхён остаётся так и стоять как вкопанный, пока минуты пробегают через него подобно всадникам, бросаются галопом, забивая его копытами, оставляя следы надежды на теле, потому что... Чанёль не ответил ему признанием. Впервые Чанёль не сказал Бэкхёну этих трёх слов и тот закусывает губу, следя за восходящим солнцем. Альфа раньше хоть говорил такое? Бэкхёну вообще-то было без разницы, какие чувства к нему питали, но вот не услышать долгожданного как-то сильно внезапно бьёт по груди. Бэкхён вспоминает, как выбрал Чанёля просто так. Ему было за двадцать пять, ворота универа закрылись за спиной, нагрянула совершенно взрослая жизнь, и после многочисленных поисков второй половинки омега сдался. Ему нужно было в нормальное время рожать детей, иметь такую же семью как и у знакомых, поэтому, когда неприметный, тихий Чанёль сказал ему слово, Бэкхён принял. Даже не надеялся ни на что серьёзное, а вот уже год прошёл. Они даже не встречались так долго, не сохли по друг другу, как это частенько показывают в сериалах, не имели в копилке реально интересных романтических свиданий. Потому что они были взрослыми. Омега даже не любил никогда. И наплевал на прелюдии, начав новую жизнь с совершенно чужим для него альфой. Чанёль хоть оказался приличным, с хорошей семьи, образованным и внимательным. Бэкхёну хватало. Да и стоило тому узнать, что омега ещё девственником под венец попёрся - это в их-то время! - папа Чанёля целовал его руки. Впрочем... В этот раз Чанёль на Бэкхёна даже не отреагировал... Дальше на собеседовании Бэкхён сидит с отрешённым видом, расстегивает последнюю пуговицу на рубашке, потому что от нахлынувших воспоминаний и нервов ему становится дурно. Он несколько раз треплет волосы, из-за чего чёлка падает прямо на лицо и хоть со стороны это выглядит сногсшибательно, омега уверен в своём провале. И плевать ему на красный свой диплом, на вакансию и просиявшее лицо главного врача клиники, когда на вопрос: "Зачем вы выбрали именно нашу клинику?" твёрдо, уверенно отвечает: "За условия нормально лечить людей". Бэкхёну всё по горло. Из-за одного только...***
- Он меня не любит. Сэхун вальяжно опускается на стул перед ним, снимает слишком огромные для его головы наушники, кидает потрёпанную - или это модно? - кожанку на спинку и только потом смотрит ему в лицо. В холодных глазах отпечатан сверхвозможный пофигизм, а жвачка во рту прикрепилась к щеке ещё при рождении. - Тебя приняли? Бэкхён слабо кивает, а потом опускает глаза к чашке кофе, не совсем сладкого, не совсем такого, как он любит. Его вкус знает только Чанёль, и только он может приготовить нормальный кофе, соорудить даже из незначительных продуктов вкусный ужин. Чанёль и гладит хорошо, всегда помогает Бэкхёну, так как всё равно торчит дома с новыми проектами. Если только не выезжает к клиентам. - Тебя приняли! - Сэхун резко вскакивает с места, теряя маску безразличия, так свойственной подросткам; смотрит безумными глазами, даже жвачка его из восторженно раскрытого рта плюхается прямо на стол. Бэкхён философски вздыхает. - Хён, тебя приняли в одну из самых крутых клиник страны! О Боже, мне есть чем гордиться. - Ребёнок, ты бы манеры исправил. - Плевать я хотел, у меня тут хён с этого дня высокооплачиваемый врач, да и где! Что сказали? - Отметили знание своей работы, квалификацию... - Ты знаешь, что этот старый пень девяносто девять процентов желающих в свою клинику провожает до двери с пинком под зад? А на тех, кто окончил не SKY, смотрит как на врагов народа? Да ты несказанный везунчик, хён. Надо отметить! Бэкхён съеживается под удивлёнными глазами посетителей кафе, которые поглядывают на слишком громко орущего Сэхуна и его радужную паклю на голове. Омега же, не потерявшись, подмигивает всему помещению, счастливо улыбается официантам, из-за чего его холодные черты лица меняются на нежно-тёплые, и даже самые строгие взгляды сменяются восхищёнными. Бармен дарит Сэхуну два коктейля. Бэкхён не видит ничего из происходящего, поэтому отругать его за столь свободное поведение никак не может. - А чего у тебя на лице нарисована вселенская скорбь? Обидел кто? Сэхун пьёт напиток через трубочку красиво сомкнув губы, прикрыв без того маленькие глаза, и Бэкхён, наблюдая такую славную картинку, слабо улыбается. - Мне кажется, Чанёль мне изменяет или... больше не любит. Не знаю. - Пфффф! - Сэхун давится напитком и кашляет, а официант, смуглый наглый парень с отличными, кстати, пропорциями, прибегает на помощь, заботливо бьёт того между лопаток, вытирает стол, потом же со счастливым видом покидает их. Ошарашенный взгляд Бэкхёна отпечатывается на его щеке. - Чанёль-то? И тебе? Не смеши меня, хён. Твой программист кроме железяк своих и тебя никого больше не признаёт. Да если бы я альфой был, то такой как ты... Сэхун ещё долго говорит утешающие слова, помогает ему допить горький кофе, а Бэкхён с его слов думает, что если Чанёль ему не изменяет, то, по крайней мере, уже не любит точно. Голова отказывается принимать такой вывод, паникует неразборчивыми мыслями, и омега вспоминает, что ему, вообще-то, было на это плевать. С чего вдруг цепляться за какие-то слова? Вот только домой возвращаться он боится. А когда возвращается, усталый, с окончательно сгоревшими нервами и потрёпанной причёской, Чанёль встречает его радостно, раскрыв объятья. Прямо у порога сжимает сильно-сильно, выдавливая весь оставшийся воздух из лёгких до последней капли, а Бэкхёну даже вдох боязно делать, чтобы не нарушить такое незначительно внимание. Омега замирает на долгое время от яркой солнечной улыбки и чуть ли не спотыкается об ступеньки, следуя за Чанёлем домой. На кухне его встречает накрытый стол с огромными алыми свечами, вкуснятиной, приготовленной альфой, любимым кофе вместо вина. - До меня раньше времени дошло, что тебя приняли. Поздравляю, - тихо говорит Чанёль ему в ухо, сжимает горячими ладонями плечи, и Бэкхёна к столу не подталкивает только одна мысль: "Изменил и пытается загладить вину". Иначе, зачем его так радостно встречать прямо на крыльце? Зачем весь этот театр? Чанёль никогда так не делал, а теперь вдруг надумал? Да ладно! Омега хмурится из-за снова забушевавших нервов и, оттряхнув от себя чужие - они и чужими успели стать! - руки, садится за стол. Он даже не чувствует вкус мяса, когда медленно, бесконечное количество раз пережёвывает его, пока во рту не образовывается масляная жижа. Глотать её так же неприятно, как смотреть на довольное лицо Чанёля. Приходится перекидывать комок языком из стороны в стороны, пока горло на сдаётся под натиском и не проглатывает всё целиком. Бэкхён резко припадает губами к кофе. На ночь. - Бэкхён, всё хорошо? - интересуется Чанёль, отложив вилку. Омега сначала вздрагивает от произнесённого своего имени - оно ему чужим кажется, - и лишь кивает, сдержав язвительное: "У тебя уж точно". В спальню Бэкхён заходит на дрожащих ногах, а подгибающиеся колени он не в силах контролировать. Омега заваливается на их общую кровать, которую они делили - уже в прошлом времени! - будучи влюблёнными; долго под свет ночника смотрит на красивое бельё, которое хотел примерить для Чанёля, хмурится, вспоминая его яркую улыбку. И... Бэкхён принципиально напяливает белоснежные трусики на себя, подкрашивает губы алым, поправляет волосы и ложится на расстеленную кровать животом. Потому что, раз уж ему решили изменять, то его гордость не позволит какой-то твари оказаться лучше него в постели. Бэкхён сделает так, чтобы Чанёль хорошенько задумался, всё пересмотрел, прежде чем проводить чью-то попку глазами. А потом... Они разойдутся? Они никогда больше не будут проводить ночи на этой огромной мягкой кровати?... Мысли вылетают из головы, когда Чанёль, наконец, заходит в спальню без верхней одежды, с мокрыми волосами и полотенцем на плечах, и Бэкхён впервые оценивает его тело по достоинству. С приоткрытым ртом скользит по широким плечам, чуть виднеющимся кубикам на животе, по крепким ногам, не решаясь смотреть выше. Всё это в купе с полученным недавно загаром отправляет с первой же секунды раунда в нокаут, когда время идёт, а ты тупо смотришь перед собой, не соображая, что собирался делать. Альфа у него просто... прекрасный, оказывается. Был. Точно, Чанёль даже в постели отлично справлялся, а теперь всё это досталось кому-то другому?.. Бэкхён давит обиду. Вместо рвущейся к горлу истерики он ловит растерянный взгляд Чанёля, чувственно выгибается в спине, приподнимает попку, а потом грациозно, медленно садится с разведёнными ногами. И прежде, чем он успевает наклонить голову вбок, чтобы пронзить Чанёля своим дерзким взглядом, альфа без лишних слов набрасывается на него, крепко прижимает телом к кровати, утробно рычит, касаясь губами шеи. Он берёт Бэкхёна по зверски: грубо, без всяких прелюдий. Нежно целует в конце и изливается прямо в него, после чего не позволяет даже двинуться, рвано дыша в и без того чувствительную шею. Так он засыпает, придавленный чужим телом. А на завтра омега убеждается, что его не только не любят, но ещё использовали после кого-то. Чанёль всегда был с ним нежным, даже если без этого, то прелюдия обязательно была, ласки и всё-такое... Но вот вчерашнее... Бэкхёну было чертовски приятно, когда прямо грубо, когда на ногах образовываются синяки со следами от пальцев, а мышцы сводит судорогами, вот только... Альфа выглядел будто озверевший, будто ненавидел того, с кем делит одну кровать. Эта самое паршивое - чувствовать такое. Бэкхён кусает губу и стонет, когда поясницу начинает ломить, а на дежурный вопрос Чанёля: "Всё в порядке?" он отвечает широкой наигранной улыбкой.***
На завтрашний день Бэкхён бежит домой в надежде застать там на их общей родной кровати новую пассию мужа и собрать по осколкам их неполную разрушенную семью. То есть, он на это не надеется вообще, просто, если уж измена есть, то лучше поймать голубков с поличным, просмотреть всю картину с ледяным лицом, как это делают частенько в сериалах, и влепить смачную пощёчину просящему прощение виновнику. Да, типа так выглядит сцена после измены у среднестатистических пар, но вот омега забывает, что они не такие, когда застаёт Чанёля дома одного. Тот смотрит на него ошарашено, а его глаза, большие, красивые за рамой очков кажутся ещё больше. Альфа вообще такой милый и домашний, когда занят проектом, который бы принёс больше прибыли, когда он сидит ночами за компьютером с опухшими глазами, а Бэкхён приносит ему чаю, иногда сам дописывает отчёты, потому что за год совместной жизни многого у него набрался. И много в нём не замечал. Омега даже забывает, для чего припёрся так рано, улетая в воспоминания и невольно улыбаясь в пустоту. - Бэкхён? Ты рано сегодня. Чанёль это обстоятельство отмечает сразу же и Бэкхён понимает, что тот отслеживает его время для каких-то своих целей. Он толкает альфу в грудь, громко стуча каблуками проходит внутрь и, попутно осмотрев весь дом, запирается у себя. Ничего нет, никого, но в то же время так обидно! Чанёль ведь давно уже мог вернуться со своего свидания, либо же выпроводить любовника раньше. С балкона, с окна, да хоть под кровать засунул бы! Как там ещё делают в его любимых романах? Омега на всякий пожарный проверяет под кроватью, где в ответ ему улыбается пустота и его давно потерявшееся бельё. Всё же, Чанёль мог что угодно сделать пока у него в распоряжении все двадцать четыре часа в сутки. Бэкхён пишет сообщение Сэхуну и проваливается в глубокий сон, так как Чанёль не идёт к нему спросить состояние, не зовёт к ужину. Вообще ничего не говорит. Это кажется концом света. В безмолвии проходит несколько дней, в течении которых Бэкхён превращается в дохлый овощ. Сэхун говорит, что овощи не бывают дохлыми по природе, но лучше бы он замолчал.***
- Он тебе вообще в любви не признавался? - Под венец когда тащил - да. - И всё? - Всё. Сэхун ломает палочку одними лишь пальцами, потом острым концом царапает клеёнку на столике. Его наушники давно лежат на соседнем стуле, огромный рюкзак там же и подростковая беспечность сложена сверху. По его глазам можно прочитать бешенство и гордость за пятый рабочий день Бэкхёна, который сложился как никогда удачно. К нему привезли троих пациентов. - У нас даже свиданий не было... Какая мы вообще пара, - Бэкхён болезненно улыбается, осматривая помещение кафе, где обязательно несколько столиков забиты любовниками. Омеги там ярко улыбаются своим альфам, цепляют с ними пальцы в замок и долго влюблёнными глазами смотрят друг на друга. А они с Чанёлем ни разу так не пробовали... Слёзы на глаза просятся, надрывно рыдая в душе. Бэкхён не разрешает, ведь он взрослый. - Хён, так ведь нельзя жить целый год, - цепляется за последнюю соломинку Сэхун. - Нельзя хоть раз не признаться, это будет не по чанёлевски. Хоть... Вы вообще с ним разговариваете? - Куда без этого? - По утрам? - Да. - Среднестатистическая пара альфы и омеги по утрам даже фразочками не перебрасываются, потому что ссоры у них вечно. А у вас эта первая и на уровне катастрофы. Такое невозможно! Бэкхён закусывает губу, очень серьёзно задумавшись над среднестатистическими парами и что делать, чтобы такими стать. Тоже носить парные вещи? Они вообще никуда не выходят. Ходить по магазинам? Когда можно заказать всё на дом. Целоваться в парках? Им не восемнадцать. В конце концов, печально, что став взрослым, ты уже не можешь делать многое, что мог бы позволить себе в переходном возрасте. Вот только что мешало им воплощать свои самые безумные желания в жизнь? Общественные нормы? Или просто личные представления? - Что Чанёль обычно говорит тебе по утрам? Бэкхёну даже память напрягать не надо, чтобы бросить несколько вопросов, которые вечно у альфы на устах. - "Хорошо спалось?", "Что ты будешь?", "Ты не опоздаешь?", "Я тебя подвезу?", "Бэкхён, съешь что-нибудь"... ещё много типа такого рода дежурных фраз. Это тебе зацепок прямых не даст, - омега разводит руками и возвращается к горькому кофе. Сэхун приоткрывает рот в немом восклицании, движет губами вверх-вниз как рыба, брошенная на берег, и которой не хватает воздуха. Смуглый официант оценивает картину двух сидящих омег с удивлением. Сэхун берёт в руки новые палочки и снова их ломает, сбивчиво пытаясь что-то сказать, но, чёрт возьми, лезущее из всех щелей возмущение давит на мыслительные процессы. - ТЫ ИДИОТ! Вместе с Бэкхёном к Сэхуну поднимают головы все посетители кафе. - Хён, знаешь, какой ты пень? - За языком следи, ребёнок, - Бэкхён привычно хмурится и отодвигает чашку, так как подобной реакции не ожидал. - Ладно... Но ты разве ничего не наблюдал у Чанёля? - Чего именно? - Ну, необычного такого... Э-э-э... - Говори конкретно, Сэхун, не тяни. - Так он тебе по утрам раз десять в любви признаётся, хён! Тут даже тупые шаблонные: "Я люблю тебя" никакую роль не играют. Бэкхёна это заявление копьём в грудь пронзает и скальпелем прямо в горло. Он ловит слова Сэхуна по кусочкам, перерабатывает их в голове, сразу же строя свою цепочку ответов. Возразить никак не может, особенно когда мелкий добивает его дальше. - Твой Чанёль - вид вымирающих романтиков, но вот выказывать свои чувства альфы никогда связно не могли, поэтому выработали такой способ. Вот, например, тот смуглый симпатяжка, который дней тридцать смотрит на меня горящими глазами, чуть ли крошки с губ не собирает, только подойти не решается. Самому что ли начать... Бэкхён смотрит на смутившегося официанта и понимает: какие же они вдвоём идиоты. Кстати, вместе такое признавать даже не болезненно. Дома он никого не находит. Долго сидит на диване, обняв подушку, считая время и поглядывая на листок со списком, составленным Сэхуном. Там все сто одна фразочки переменяются вопросами Чанёля, его признаниями, вниманием. Вместо лишь некоторые тот говорит особенно нежно, точнее, говорил до подозрений Бэкхёна. Этих подозрений со временем становится больше, непонятное чувство - ревность грызет внутренности, попадает заразой в кровь, чтобы не избавиться от неё. Бэкхён неохотно, но понимает что впервые в жизни полюбил... Ждал столько времени, искал свою судьбу, боялся найти истинного после того, как построит жизнь с Чанёлем, а оказывается... Оказывается его альфа всегда был рядом, хоть и не истинный, но его альфа, внимательный, интересный, любимый... Долбаный будильник, из-за которого он больше проспал, а не проснулся, ставится на повтор, где хриплый глубокий голос встречает его с первыми лучами солнца. Здорово Чанёль всё-таки придумал тогда. Он вообще всегда оставался интересным, поддерживал разговоры, изучал его любимые темы. Бэкхёну нравилось даже смотреть с ним футбол, яро болея за любимую команду; нравилось заваливаться вместе в кровать и лежать с раскрытой книгой, которую прочитать потом лень; он любил приходить домой после работы, где его ждал вкусный ужин и уютный Чанёль в очках. Так неужели всё построенное за целый год добро перейдёт в чужие тонкие ручки?.. - Чанёль... - Бэкхён сам не знает, когда это на листке появляются влажные круги, а на пороге - альфа. Он через пелену на глазах видит растрёпанный вид Чанёля, замечает расстёгнутую рубашку, болезненно прикрытые глаза и не знает, как всё понимать. Измена или ещё вариант найдётся? Принимать альфу или нет? Понять и отпустить или простить? Чанёль делает шаг к нему навстречу и омега вскакивает с места, роняет подушку под ноги, шепчет что-то вроде "не подходи", со слезами на глазах бросается в сторону спальни. Бэкхёну уж там точно будет безопасно, без Чанёля. Можно запереться на замок, зайти под одеяло и как в детстве шептать, что ничего не боишься, ведь монстры никогда в твоё убежище не полезут. Вот только... - Бэкхён, - своё имя звучит хриплым низким с чужих уст будто удар током, нежно и умоляюще и омега замирает с большими ладонями на талии плюс горячим дыханием в макушку. Он боится делать шаг хоть в какую-то сторону, потому что куда не посмотри - бездна сломанных надежд. - Бэкхён... Бэкхённи... - Чанёль зарывается носом ему в волосы и шумно вдыхает, от него немного несёт алкоголем. - Я не должен был этого делать, - Глаза становятся шире от обиды. Всё-таки изменял, скотина! - Ты принял меня тогда, я помню, отдал себя полностью, терпел столько времени, а я... Чем я тебе отплатил? Ничем. Прости. Ты такой хрупкий, маленький и красивый. А я... я посмел выразить такую грубость в ту ночь... Прости меня, Бэкхённи. Чанёль утыкается ему в шею, жадно вдыхает запах, будто в последний раз, сжимает крепче с мыслями, наверное, впитать в себя, а у Бэкхёна ноги подкашиваются от этих слов. Он, несмотря на объятья, поворачивается к Чанёлю лицом, бродит затуманенными глазами по ссутулившимся плечам, синякам под глазами, и думает, что его альфа такой красивый... А прикоснуться к его щекам и скулам сродни ментальному оргазму на атомном уровне. Совсем не те мысли. - Так ты... не изменял мне? - Он облизывает пересохшие губы, а Чанёль едва себя сдерживает. - Что?! - Что? Совсем не? То есть... - Бэкхён сам почему-то резко смущается от такого вопроса, потому что недоумение на лице альфы слишком сильно выражается. У него глаза вот-вот из орбит вылетят. - Ты все эти дни даже не смотрел на меня... - Я никогда не смогу простить себе свою грубость, прости. - Нет, ничего. Всё даже было хорошо, но. Тот ужин... Зачем он нужен был? - Тебя приняли на работу, а я подумал, что за весь год мы никуда не выходили. Ты измотался и вряд ли согласился бы на ресторан, поэтому я решил приготовить всё дома. Ты раньше говорил о чём-то таком, о прогулках и свиданиях. Я хотел сделать всё это для тебя. П-подожди... было хорошо? Бэкхён вздрагивает с этих слов и поднимает на Чанёля глаза полные слёз. А альфа ещё больше погружается в ступор. - Тогда зачем ты не сказал мне, что любишь? - громкий такой всхлип, совсем как у главных героев его любимых сериалов, - Я теперь тебе не нужен? Он как ребёнок хватается за воротник чанёлевской рубашки, хнычет, не разбирая слов, говорит, пока Чанёль, наконец, собравшись, не берёт его лицо в ладони и не выдыхает в губы тёплый воздух. Бэкхён бы провалился сквозь землю, но крепкие руки держат уверенно. - Так ты сам впервые мне признался, вот я и опешил. Это было... неожиданно... Бэкхён? - И почему ты тогда не зашёл ко мне? Хоть что-то бы сказал! - Потому что ты любишь побыть в одиночестве во время стресса и обычно всегда так закрываешься. Даже не ужинаешь, я бы что-то соорудил. В тот день ещё раньше окончания рабочего дня пришёл... Бэкхён как по щелчку быстро так затыкается, отправив альфу в ещё большее удивление, и задумывается. А ведь правда. Он всегда посылал Чанёля во время переживаний, так как из-за его заботливых объятий хотелось реветь в три ручья. И тот не трогал его несколько дней, тихой тенью обитая в доме. А ведь на самом деле это он признался Чанёлю в любви только у алтаря, сам же альфа ещё месяц с него пылинки сдувал, пел серенады под предлогом медового месяца. Это Бэкхён дал ему своё рабочее расписание, попросив до его прихода что-нибудь приготовить, а сам припёрся на два часа раньше. Кому не удивиться? Он сам провоцировал его на... Получается, Чанёль наоборот - заботился о нём, даже на будильник поставил свой голос, потому что знал как Бэкхён от него тащится, а не просыпался, так как лень. Лень, ведь Чанёль по любому сам будил. Альфа догадался разнообразить их жизнь, просто захотел со слов омеги, которые он сам-то давно позабыл. Чанёль помнил его расписание, прочитанные им вслух статьи с журналов, предпочтения и что кофе он, чёрт возьми, любит сладкий! Так значит, он всё это себе просто накрутил?... И большего даже не нужно было, не нужно было этого "я люблю тебя" с лепестками романтики. Хватило бы Чанёля с бантиком ему на всю жизнь в подарок. Какой же он пень, всё-таки... Бэкхён резко тянет удивлённого Чанёля за воротник и приподнимается на носочках, чтобы быть на одном уровне с его лицом. - Отмотай запись будильника и сам меня буди, если не проканает! Да хоть дверь вышиби, если я закроюсь, и заткни поцелуем или чем там можно! Трахай меня на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях, в одежде и без и не трясись потом моего вида, так как я в шоке иногда пребываю! И вообще, Пак Чанёль, научись нормально признаваться в любви, так как мои мозги без этого переварены за весь день. Всегда оставайся таким же, как сейчас, а я... А я взамен научусь делать минет, буду болеть за Барселону и нарожаю тебе детей! - Я люблю тебя, Пак Бэкхён, ты даже не знаешь насколько сильно... - Ага. А теперь возьми меня! - ...