Броня

Айха не может поверить своим глазам. Сегодня была одна из тех редких ночей, когда Бишамон-сама и Казума спускались в мир людей, чтобы просто прогуляться, развеяться, поговорить. И их, конечно же, все понимали — между этими двумя была особая связь и множество секретов. Но в этот раз, задержавшись и заставив всех в поместье ждать до самого рассвета, они вернулись не одни. Девчонка — похоже Бишамон-сама спасла очередного духа и сделала своим шинки — с любопытством осматривалась, заметно щурясь. А потом Бишамон-сама представила её всем собравшимся — Цугуха, значит; это было не слишком-то важно, но почему-то запомнилось, — и обратила в оружие. И вот сейчас Айха удивленно смотрит на это. Вот эти три полоски ткани — новая броня?! Это шутка такая?! Кажется, она сказала это вслух, потому что стоящий рядом Казума нервно поправляет очки. Видимо, нет. Видимо, это не нравится не только ей. *** — Цугуха ещё совсем неопытна. Я бы хотела, чтобы ты обучила её. Бишамон-сама ласково улыбается Айхе. И это было бы просто отлично, если бы не то, что теперь ей придётся тренировать Цугуху. Та, умытая, переодетая, в очках и с нелепой причёской, стоит сейчас рядом с Казумой и излучает радость. — Хорошо, Бишамон-сама. Я начну её обучение с завтрашнего дня. — Спасибо, Айха. А сейчас не могла бы ты провести ей экскурсию по поместью? Айхе нельзя злиться, ведь это ударит по Бишамон-сама. Но сейчас сдержаться невероятно сложно. Она выходит из кабинета, даже не смотря следует ли за ней Цугуха. Но, увы, она вскоре появляется рядом, маячит на краю обзора, раздражает своим молчанием, нетерпением, восторгом, цветом волос. Стоп. Айха делает глубокий вдох. Она методично показывает Цугухе поместье, объясняет, как пройти в то или иное место, рассказывает, где что. Бишамон-сама рассчитывает на неё. Она не может её подвести. *** Айха уже несколько месяцев обучает Цугуху. Она способная, но ей не хватает сосредоточенности, и поэтому их уроки настолько затянулись. Они тренируются каждый день с самого рассвета и до того момента, когда у Цугухи иссякнут силы или у Айхи — терпение. — Черта! Бледно-голубая линия на мгновение проступает на земле и вновь рассыпается на искры. Айха тяжело вздыхает. — Возьми себя в руки. Сконцентрируйся, Цугуха! Она поднимает руку и решительно проводит свой барьер. Он надёжный и сильный, совсем не собирающийся исчезать. Цугуха смотрит восхищённо и пытается повторить за ней. Удивительно, но на этот раз у неё получается. Наверное, долгие тренировки, наконец, дали свои плоды. — У меня получилось! Получилось! Спасибо, Айха! Она бросается Айхе на шею и крепко обнимает. Цугуха всё ещё раздражает, но после стольких месяцев рядом это ощущается меньше. Айха кладёт руки на её талию. *** Бишамон-сама всё реже берёт её с собой, когда отправляется на патрулирование в мир людей. После того, как Цугуха научилась всему, она стала для госпожи предпочтительнее. Сейчас она редко встречает врагов, которые могут ей навредить, а Цугуха намного легче Айхи. Доспехи больше не нужны богине войны. Айха каждый раз боится, что Бишамон-сама встретит кого-то по-настоящему опасного, что Цугуха не сможет сдержать его, погибнет и подведёт госпожу. От этих мыслей бросает в ужас, который Айха старательно давит. Она знает, что Цугуха уже достаточно сильна, но видения не отпускают, и каждый раз после их возвращения, каким бы ранним не было утро, — она все равно не может заснуть— она ищет Цугуху. Жива, не ранена, всё так же ярко улыбается. Значит, с Бишамон-сама точно всё хорошо. Цугуха иногда замечает её и тогда начинает взахлёб рассказывать о произошедшем. Кажется, всё вокруг вызывает у неё восхищение. Просто она ещё так молода. Единственное, чего Айха не понимает — почему, когда удаётся ускользнуть, Цугуха сама её находит. И почему от этого так тепло в груди. *** Айха горит. Обычно шинки не чувствуют покрывшую их скверну, но на ней она проявлялась не в первый раз, и было очень больно. Айха ощущает, как яростным огнём пылает кожа. Её внутренности завязываются в узел, их словно полосуют ножом. Айха на последнем издыхании закрывает дверь на замок, и её скручивает. Она выплевывает сгустки крови в раковину, захлебываясь ею, стараясь продышаться, но из носа тоже течет. На спине лопается кожа и глаза аякаши прорываются через неё, вызывая невыносимую боль. Айха даже рада, что из горла потоком бежит кровь, иначе она бы закричала. Нельзя. Она делает это ради Бишамон-сама. Она должна терпеть. Через кожу появляются ещё несколько глаз, и она кричит, булькает собственной кровью, ощущая, как она заливается в лёгкие, как они сами разрушаются под действием скверны. Лишь бы Бишамон-сама не почувствовала это. Айха дрожащими руками лезет в карман юбки, пытаясь достать лекарство, которое дал ей Кугаха. Руку пронзает боль, она чувствует, как дробятся, изменяясь, кости, и заветный шприц выпадает из пальцев. Она тянется за ним, но поскальзывается на луже собственной крови. Голова словно раскалывается, перед глазами темнеет. Она чувствует, как скверна режет её изнутри, как истлевают внутренние органы. Она доползает, цепляясь пальцами за кафель, сдирая с них ногти. Рука едва слушается, и Айха молит небеса, чтобы успеть. Игла не попадает из-за дрожи, на неё все сильнее накатывает паника. Наконец, она вводит лекарство и обессиленно валится на пол. Лишь бы подействовало. Она должна выжить и помочь Бишамон-сама. *** — Если я не справлюсь, то защита Бишамон-сама будет на тебе. Цугуха улыбается, но Айхе видно волнение в её глазах. Волнение и страх. Это будет по-настоящему серьёзный бой, в таком Цугуха ещё не участвовала. Она не зря сомневается в своих силах. Айха впервые понимает, что из-за действий Кугахи может кто-то пострадать. Он говорил, что это всё ради Бишамон-сама, что так будет лучше. Она верила в это, когда они выкрадывали ту девчонку, когда запирали её и Казуму, когда она взяла в руки жезл скверны. Но сейчас Айха осознаёт, что госпожа может умереть. И все её шинки тоже. И Цугуха. Она должна пойти к Кугахе, выяснить всё и остановить этот кошмар. Она должна. *** Она не может дышать. Боль от распространяющейся скверны невероятно сильна, кажется, в один момент проявилось всё, что раньше подавляло лекарство. Айха падает на колени, скребёт ногтями пол. От невыносимой муки сводит горло, и она не может ничего сказать ухмыляющемуся Кугахе. Тот смотрит на битву Ято и Бишамон-сама, его улыбка становится ещё шире. — Сейчас. Айха слышит крик Бишамон и вздрагивает всем телом. Кугаха уходит, радостно смеясь и вслух выстраивая планы. Убить всех шинки, чтобы ослабить Бишамонтен. Убить их. Убить её семью. Она должна что-то предпринять, спасти всех, пострадавших от её глупости, остановить Кугаху. Айха тяжело поднимается на дрожащие ноги. Нет, сама она точно не сможет победить. Но сможет Казума. Значит, нужно его освободить. *** Айха открывает глаза и резко садится на кровати. Неужели? Очищение пройдено, она смогла, она жива! Она удивленно осматривает чистую кожу на руках, ощупывает лицо. Действительно, ничего нет. Сбоку тихо смеются, и она видит Цугуху. Та сидит на стуле, совсем рядом с кроватью — как только раньше ее не заметила — ещё более нелепая с этой своей дурацкой прической. Айха чувствует лёгкий укол вины, но улыбается несмело и с опаской. И в ответ получает тёплый взгляд и яркую улыбку. А потом Цугуха наклоняется и целует её. И не смеётся на глупое хлопанье глазами Айхи, только пересаживается на кровать, обнимает крепко и, кажется, прячет слёзы, уткнувшись носом в её шею. — Я так за тебя испугалась. Столько скверны, Айха… Айха ласково гладит её по волосам, даёт выплакаться. Надо же, Цугуха её не ненавидит, Цугуха за неё переживает. Цугуха засыпает на её плече. Глядя на занимающийся за окном рассвет, Айха обещает себе, что теперь у них все будет хорошо. Она все исправит, и они будут счастливы. Вместе.