Счастье в неведении.

      Небо медленно заволакивало золотистым кроваво-алым заревом, словно отражение погребального огня в блистательной морской глади, и так же, как в океане, в этих небесах можно было утонуть и потерять себя до следующего утра, когда забрезжит рассвет и разгонит полуночный дурман...       В лесной дали, где терялся горизонт, а небеса чернели и путались в ветвях крепких деревьев, вороний глас разрывал вечернею увертюру. Это тревожное, возмущенное и требовательное карканье, каким-то непостижимым образом наполняло наползающий вечер чем-то таинственным, чем-то мистическим, словно под рокот из птичьего горла в тёмных лесных тенях пробудилась новая реальность. Отражение её можно было лишь поутру увидеть в чёрных пронзительных зрачках ворона... Ведь очень давно люди, подверженные суевериям, люди, которых современный человек считает эхом старого невежества, темного и грубого, верили, что эта угрюмая птица жила в нескольких реальностях. Хрусталики её глаз видят запретное, а жесткие перья крыльев пролегают межу светом и тьмой. Людям верилось, что птица эта была посланником богов и её глазами кто-то смотрит на наш мир. И кто-то не всегда хороший...       Солнце с неохотой укладывалось в земное ложе, словно руки земли тянули его в свои объятия, как мать, которая пытается уложить спать непослушного ребёнка. Вот уже совсем скоро и покрывало из лесов и полей обнимет пылающие сердце солнечного бога. Веки его затянет тёмным шелком ночного небосвода и на небесный трон взойдет его бледная печальная сестра, обнимая мир серебром своих рук... Все это безмолвное великолепие, в котором реальность становилась чем-то эфемерным и прозрачным, как вода, а все земные богатства, чем-то невесомым и обесценивались.       Только один человек смотрел на всё это с презрительной ухмылкой на устах, насмешкой прожжённого циника, для которого как раз все земные блага были превыше всего и никакой блеск заката не сравнится по-красоте с блеском драгоценного камня на шее молодой девы... В его карих глазах нашли свое прибежищем гордыня и презрение, в сердце его свили гнездо похоть и алчность. Они пустили корни в тело, обвивая нежной и удушливой хваткой помыслы и кости, обращая его мысли к сладостному упадку, а руки заставляя окунать в кровь и грязь всё глубже. Этот человек был хорошим примером тому, как грех может быть прекрасен, но стоит ему добраться до заветной цели и наслаждение обратится в кару.       Изящные, но одновременно грубые, в этих руках, облачённых в чёрную кожу перчаток, ощущалась сила и уверенность, хоть пальцы рук мирно покоились на мраморе балкона. Ветер играл завитками его темных локонов, подобно невидимым женским пальцам, что зарывались в волосы любовника во время страстной близости. Статная фигура демонстрировала то, как мужчина твёрдо стоит на ногах в этой, для кого-то, непростой жизни... У него было лицо уже взрослого мужчины и явно не меньше тридцати, а возможно уже даже ближе к сорока, однако для мужчины подобный возраст лишь время, когда он находится в полном расцвете сил, так можно было сказать и об этом человеке. Взгляд его был острый, даже колкий, как лёд, но, в тоже время, там была и насмешка с очень нехорошим блеском, как будто сам чёрт смотрел на тебя сквозь эти глаза... Это всегда отталкивало и одновременно притягивало к нему людей, которые затем, в той или иной степени, становились его марионетками. Кто-то был важен, кто-то не очень, а кто-то был просто игрушкой для досуга. В конце концов, для чего ещё нужны люди? Во всяком случае, так считал он.       В его лице читался опыт, словно он видел в этом мире что-то большее, больше того, что видят обычные люди. Оно обладало немного жесткими даже в чём-то отталкивающим чертами, под глазами залегла обманчивая усталость, словно сна ему не было даже в прошлой жизни. Белки глаз имели едва заметный светло-желтый оттенок в силу того, что мужчина вёл не самый благочестивый образ жизни. Причиной тому была его единственная и постоянная любовь - развлечения и пагубные привычки, которые он мог себе позволить: курение, наркотики, выпивка... Кожа была бледная, но отнюдь не только потому, что сам он был бледен. На поверхности едва был заметен налёт пудры, на веках были тени, словно он желал еще сильнее выделить свою “усталость”, но, как ни странно от этого он не становился менее привлекательным, а скорее наоборот.       Мужчина никогда не мог отказать себе в том, чтобы раскурить хорошую сигару или побаловать уста превосходный вином, тело порадовать дорогой женщиной. Он пользовался славой неисправимого сластолюбца, и по необъяснимой причине женщин к нему непреодолимо тянуло, хоть они и знали о весьма дурной репутации объекта своих воздыханий. Все они прекрасно понимали, что будет соблазнись они его сладкими речами, их просто немедленно возьмут в оборот и захватят в сети, из которых они выбраться смогут, только если сам охотник им позволит. И не смотря на это, все девушки и женщины продолжают о нём мечтать...       Все женщины, так или иначе, в той или иной степени страдают от подобия мазохизма, их тянет к тому, что заставит их страдать. Происходит это неосознанно, на каком-то подсознательном уровне... Женщины кричат о своей независимости, но продолжают искать того, кто их приручит, им нужен хозяин, ведь как бы женщина не была уверена в своих силах, каждой нужен тот миг слабости, который она может позволить себе лишь с тем, в чей силе она уверена... А Ловкач был тем, кто это знал и давал им то, чего им не хватало, сладостной слабости...       Видя его, молодые девушки видели мужчину обладающего вкусом и элегантностью, безупречными манерами, изящной внешностью, опытом и безоговорочной уверенность в себе. Кого бы ни привлёк подобный мужчина? Наглый, когда это нужно, упертый и настойчивый, где надо... Девушки вздыхают по нему, а женщины ставят в пример своим мужьям. Вот только очень немногие, лишь единицы, знали о его тёмной стороне, каким он мог быть на самом деле. Увидев эту изнанку, каждая вздрогнула бы от ужаса и отвращения. За лицом прелестного джентльмена скрывалось что-то нехорошее, неприятное и пугающие... У всех есть свои тайные и тёмные стороны. Ловкач не был исключением. Уже само имя (а имя ли это или же принятая им роль?) говорит о том, что ему есть что скрывать. Хотя, у кого из нас нет скелета в шкафу? Вот только его скелеты день ото дня множились и очень часто показывали свои белеющие кости темными вечерами, когда мир спит, уступая место другому , точнее тому, что в нём происходит.       Некоторым девушкам доводилось заглянуть под его маску и увидеть, что под ней, но происходило это, как правило, слишком поздно, когда невозможно было сбежать.       Мгновение спустя, ухмылка внезапно сошла с лица Ловкача, в глазах застыла необычная серьёзность. Его разум был встревожен и обеспокоин. Мысли терзают его как зверь свою жертву, ему не нравилось это чувство, он не любил быть жертвой. Мужчина положил ладонь на рукоять пистолета, что мирно дремал в кожаной кобуре на его бедре, это его немного успокаивало... В голове царил сумбур, что-то сбивало с толку, как когда пытаешься, что-то придумать, но какая-то муха своим жужжанием не даёт собраться с мыслями. Сейчас этой мухой было смятение...       Он чуть оглянулся назад и посмотрел в комнату, что была позади него. Комнату медленно поглощал полумрак, но даже в нём, он не мог не видеть маленькую девочку, лет пяти, что лежала на постели и, свернувшись как мышка, тихо спала и наверно видела что-то хорошее, а может, и нет... Он не мог не видеть её, ведь он сам привел малышку к себе, ведомый своими извращенными чувствами.