Слуги

Снег падал белыми огромными хлопьями на промёрзшую землю, укрывая её искристым покровом. В Надор снова пришла зима. Первая зима с тех пор, как погиб тан Эгмонт. Брунхильда расколола последнее полено – дров теперь хватит на несколько дней вперёд, если отапливать только жилые помещения да кухню. Раньше дрова всегда заготавливали на всю зиму вперёд, да ещё и с запасом, но время нынче тяжёлое – из слуг мужчин в замке почти никого не осталось, кроме Ларса, потерявшего руку в походе, и престарелого библиотекаря Фроуда. Хотя какой он теперь библиотекарь, если солдаты забрали почти все книги, а те, что остались, можно в один шкаф убрать. Командир их сказал, опасное чтение, но Брунхильда уверена, что книги просто продадут, а деньги пропьют в ближайшем кабаке. Если уже не пропили. Девушка гневно тряхнула светлыми косами – она ненавидит королевских солдат, самого короля, проклятого Рокэ Алву и еретика Дорака. И тан Эгмонт правильно поступил, что попытался свергнуть их всех. Если бы она была рождена мужчиной, то отправилась бы с ним в поход – ведь её имя значит «воин»! И герцог был четырежды прав! Конечно, по другому и быть не может! Только вот теперь дрова приходится колоть самой… После смерти герцога, Надор словно бы замер в ужасе, растерянно разинув пасть подъёмного моста и пялясь выбитыми окнами в пустоту. Их пытались заколотить, но потом махнули рукой – гораздо легче было просто закрыть почти весь замок, кроме нескольких помещений, где ещё теплилась жизнь, поддерживаемая скудным теплом каминов. Слуг почти не осталось – многие ушли вместе с таном Эгмонтом, но не вернулись, оставалось молиться о том, чтобы они были хотя бы живы, а не сгинули в жадных трясинах болот. Другие – сбежали с приходом солдат, побоявшись служить Окделлам. Остались только те, кто не представлял себе другой судьбы. Как Брунхильда – все в её семье служили Окделлам, так всегда было, может быть со времён святого Алана, а может и ещё раньше. Куда она могла пойти, если в замке остался граф… то есть герцог Рихард? И бросить своего хозяина? Брунхильда гордо хмыкнула, протапливая камин в главном зале – не на ту напали! Она ещё посмеётся над всеми, когда молодой тан поднимет Надор, а может, даруй Создатель, и свергнет Олларов, продолжив дело отца. - Читай молитвы, когда разжигаешь камины. Этот огонь дарован нам Создателем и ты должна быть ему благодарна, - эрэа Мирабелла подходит неслышно, так что служанка вздрагивает от неожиданности. - Конечно, как прикажете, - бормочет она, невпопад думая, что это не Создатель наколол дров. И даже все молитвы на свете не смогут улучшить тягу. *** Отец Маттео говорит, что Создатель был и будет всегда. Старая Нэн, хитро усмехается морщинистым ртом, и соглашается с ним. Зачем спорить? Он умный человек, прочитавший много книг. А Нэн и читает на талиг с трудом – по слогам, всматриваясь в нелепые буквы, лишённые смысла. Ей не нравится это письмо. Она учит тана Рихарда рунам и рассказывает правдивую историю о том, что Создатель, конечно, был всегда, только вот дела ему до своих детей нет, а Четверо – вот они, только позови. Если бы Мирабелла услышала то, чему она учит наследника – выгнала бы няньку на улицу, даже не вспомнив, что та Эгмонта на коленях качала. Нельзя сеять сомнение в Слове Создателя. Нэн ловко перебирает спицами – будет у герцогини Айрис новая шаль, а её матушка, моль серая, пусть этим Словом и греется. Как было бы славно, если бы тан Эгмонт женился бы всё же на девице Хейл… Но что горевать о прошедшем? - Чти мёртвых, тан, помни, что в Лабиринте ты встретишься с ушедшими до тебя, - Нэн говорит размеренно, зная, что мальчик и так вслушивается в каждое её слово, - Сегодня Самхейн, а это значит, что надо справить по ним службу. - Я могу попросить матушку, мы помолимся за них, - юный герцог говорит неуверенно, помня, что службы на Самхейн другие, ведь раньше, ещё когда был жив отец, их праздновали с размахом. Нэн недовольно хмурит седые брови - Мёртвым не нужны молитвы, им нужен огонь, чтобы осветить их путь и славная еда, чтобы поддержать их силы. И огонь должен быть от твоей руки. Мальчик согласно кивает – он знает, что отец всегда в эту ночь уходил в запущенный надорский сад, где, спрятанный за разлапистыми деревьями, был круг танцующих камней. И надо высечь искру, которая зажжёт живой огонь, не позволит злым силам, что рвутся в эту ночь из узды, наложенной Четырьмя, поглотить этот мир. Свет отгонит мрак, а мёртвые сойдут к живым, чтобы сидеть рядом и есть сладкую кашу с клюквой, радуясь этой победе. Дик обязательно придёт ночью в круг камней, даже если матушка об этом узнает и сурово накажет. Дик надеется, что сможет, в неровных бликах костра, увидеть отца. *** Взмах, разворот, отвлекающий выпад и захват – шпага герцога с ясным звоном летит на пол, а юноша недовольно закусывает губу. Рут лишь улыбается в усы – у сына тана гора упрямства и немало прилежания. Только вот похож он сейчас на лобастого щенка, с огромными нелепыми лапами, которые так и норовят наступить на огромные уши. Шестнадцать лет – самый возраст, когда по роже ползут прыщи, в кулак размером, в штанах торчит колом, а в голове, кроме великих планов и шального ветра нет ничего. Рут перевидал много таких мальцов и сильно сомневается, что герцогская цепь и длинная родословная что-то меняют. А ещё он про себя радуется, что скоро Ричард уедет в Лаик – там ему впихнут ненужные знания и, если сильно повезёт, научат фехтовать получше. А потом все заботы перейдут на плечи эра, который, дай Создатель, расщедрится нанять хорошего учителя фехтования. Свои способности Рут никогда не переоценивал. Жаль, конечно, что Ричард так вцепился в шпагу, ему бы гораздо больше подошёл бы тяжеловесный палаш или топор. Даже соблюдая вечный пост, установленный слишком уж благочестивой герцогиней, мальчик вытягивается, кости у него растут, а мясо со временем появится. Он ведь так похож на тана Эгмонта, а тот был настоящим великаном. Хотя, пост юный герцог соблюдает крайне неважно – сколько раз Рут заставал его на кухне слуг, наворачивающего сытную, но явно неблагочестивую и даже неблагородную пищу? - Давайте я вам это ещё раз покажу, а потом попытаетесь повторить, - Рут ободряюще смотрит на ученика, поднимающего шпагу и становящегося в позицию. Упрямством он тоже в Эгмонта. Рут отгоняет мысль, что это может плохо кончиться. *** Можно быть королём без королевства и воином без оружия. Значит и библиотекарь без книг сможет прожить. Так каждый раз успокаивает себя Фроуд, протирая пыль с оставшихся после обысков книг, уместившихся на двух полках. И каждый раз старик едва сдерживает слёзы – прекраснейшая библиотека, бесценные книги, собираемые столетиями! Где теперь всё это? Ему отчаянно нечем заняться – раньше он всё свободное время читал или же переписывал особенно ценные книги. Оставшееся он выучил наизусть уже давно, а эрэа Мирабелла деньги готова дать только на священные книги. Однажды Фроуд попытался попросить её купить гальтарский трактат – это едва не стоило ему места, а герцогиня ещё долго говорила с «почитателем язычества» сквозь зубы. Хотя, если подумать, она всегда так говорила. Серая моль. То ли дело тан Рихард – отрада для старческого сердца. Юный герцог так стремится к учёному слову, заглатывая абсолютно всё, лишь бы унять эту потребность в знаниях. Книги закончились очень быстро, но Фроуд мог по памяти пересказывать произведения, хрипя от усталости. Поскорее бы тан Рихард принял бразды правления – уж он то точно не стал бы жалеть средств на книги, может быть, даже, соберёт обратно всё потерянное. Об этом старик даже не смел мечтать, но предусмотрительно составил полный список пропавшего. Если он не доживёт до этого счастливейшего дня и не сможет рассказать об украденных сокровищах. Но у Фроуда есть одна очень страшная тайна, о которой не знает больше никто. Он заведует всей почтой, что поступает в Надор – принимает её, распаковывает, вскрывает конверты, а затем относит герцогине. Конечно, только важное. То письмо он запомнил надолго. Красивый конверт, приложенный к картине. В котором, ровными строчками, господин кансильер, сообщал о том, что тан Рихард, обладая шансом отравить проклятого Рокэ Алву, не сделал этого. Хуже! Он предал всех Людей Чести, рассказав о всех планах своему монсеньору, который убил четверых несчастных на дуэли, а сам Штанцлер промыслом Создателя избежал смерти от его руки. Но мало этого – тан Рихард пал в пучину гайифского греха. В доказательство прилагалась картина. Фроуд смотрел на портрет своего тана и Алвы. Крайне фривольный портрет. И думал о том, что герцогиня не оценит гальтарский стиль обнажённого тела. А жаль – картина крайне хороша собой. Тан Рихард – мальчик любящий книги и постоянно забывающий, что со слугами общаться нельзя. Слушающий пересказ легенд и приносящий, по первой просьбе, забытый плед для старика. Надо было немедленно отнести письмо и посылку Штанцлера эрэа Мирабелле. Но были такие холодные сквозняки, а дрова были так далеко… Письмо и картина славно горели в камине, который освещал пустые полки библиотеки без книг. - Будьте счастливы, тан Рихард, - прошамкал довольный старик, кутаясь в шерстяной плед и отгоняя мысль, что за это можно будет и выпросить оригинал легенды о Марке и Лаконии, хранящийся в библиотеке Алвасете.