Десерт

— Мне всегда нравилось, что ты не боишься показать себя с неожиданных сторон, — заметил Зевран, заходя в комнату. Сурана в ответ лишь дёрнул пяткой, продолжая свисать вниз головой с края кровати и шаря по полу. Наконец найдя желаемое, он сел на постели и продемонстрировал Зеврану книгу: — Уронил. А тебе лишь бы поглумиться, — и с этими словами он немедля прикрылся простынёй, изображая целомудрие. — Отчего же, — возразил Зевран, подсаживаясь к нему, — есть много недостойных занятий, которым я бы с радостью предался, обнаружив в своей постели обнажённого Героя Ферелдена. Глумление даже не возглавляет этот список. — Ну давай, удиви меня. — Хорошо, как насчёт... небольшого десерта перед ужином? — Зевран жестом заправского фокусника выудил из сумки источающий сладкие ароматы маленький свёрток. В глазах Сураны сразу загорелся огонёк. — Только не ешь меня! — поспешил отдать ему свёрток Зевран. — Всё тебе. Можешь даже не делиться. — Я не жадный! — возмутился Сурана, воюя с бечёвкой. — И я не виноват, что Стражи едят в три горла. Пе-е-ерсики... — в голосе его зазвучали страстные ноты. — Спелые какие... Я люблю Антиву. Можно, я останусь тут жить и буду каждый день есть персики? В ответ на это несомненно лестное для своей родины предложение Зевран лишь усмехнулся, глядя, как любовник замирает над горкой высыпавшихся на простыню сочных плодов и пытается выбрать первый — потому что первому, разумеется, полагается быть самым вкусным. Ведь иначе может не захотеться взять второй, а это просто преступление по отношению к фруктовому саду, в котором Зевран и разжился персиками. В особняке, прилагавшемся к саду, он разжился небольшой местью, такой же сладкой на вкус, но вываливать на Сурану все подробности немедленно и портить аппетит мог только отъявленный злодей. Суране меж тем приглянулся большой плод с потемневшим переспелым бочком. Он взвесил его в руке, обнюхал и наконец, утвердившись в сделанном выборе, вонзил зубы в ароматную мякоть. Брызнул сок, и Сурана недовольно замычал, отстраняясь от лежащей слишком близко книги. Зевран поспешил отложить её подальше. Последующее невнятное мычание следовало понимать как «спасибо». Облокотившись на изножье кровати, Зевран с тихим блаженством наблюдал, как он расправляется с первыми тремя персиками. Сурана давно уже оставил попытки выглядеть прилично, поедая местные фрукты, а потому без колебаний пачкался соком, с жадностью присасывался к лопающейся под его губами кожице и издавал такие непристойно-довольные звуки, словно это первый — и, пожалуй, последний — персик в его жизни. — Погоди, — прервал его Зевран, когда Сурана достаточно насытился, чтобы предложить ему присоединиться к пиршеству. Дотянувшись, Зевран поймал недоумевающего любовника за запястье и провёл языком по липкой от сока ладони. Прикусил основание большого пальца, облизал указательный и средний и довольно улыбнулся, почувствовав, как Сурана едва заметно вздрогнул. Маги и их чуткие руки... Сурана оказался не готов расставаться с персиками, а потому четвёртый плод они доедали в перерывах между поцелуями, слизывая с губ и пальцев брызжущий сок и лишь сильнее пачкаясь в процессе. — Я теперь к простыне прилипну, — пожаловался Сурана. — Тут-то я тебя и настигну, — посулил Зевран. — Погоди, — отстранился, хихикнув, Сурана, сполз пониже и принялся возиться с поясом его штанов. — Или ты меня настигнешь, — внёс поправку Зевран. В ответ на это Сурана лишь фыркнул и неспешно, рисуясь, выдавил сок пятого, последнего персика ему на член. — А вот теперь, — сказал он с улыбкой, — обещанный тобой десерт. И можно даже без ужина.