Аметистовый слон

Даже по прошествии стольких лет, я буду утверждать, что созвездие аметистового слона существует. Ну, знаете, у него ещё такой хобот, им он трубит в знак приветствия, а на голове цилиндр, который освещает ночное небо сиреневым отблеском. В общем, созвездие аметистового слона, действительно, реально. И мне было пятнадцать, когда я впервые его увидел. Учился я довольно неплохо, хотя и прогуливал почти все занятия. Несмотря на это, родители считали, что я продвинутый малый с хорошим будущем. Может оно и так, но сам я к этому успешному будущему не стремился. По вечерам мы с ребятами играли во дворе в футбол, хотя, если честно, я чертовски ненавидел эту игру. Но делать нечего, это было единственным доступным тогда для нас занятием, чтобы хоть как-то развлечься. В тот вечер мы разбились на две команды, как обычно. Играли без учёта времени, не на победу, не ради забитых мячей. Играть до нестерпимой усталости — вот было единственное правило. Ну и ещё не бить по яйцам, конечно. Хотя это было законом скорее кодекса чести, а не правилом футбольного матча. Впрочем, мне было достаточно посмотреть на противника, чтобы очистить площадку для приличного удара по чужим воротам. Никакой конкуренции, никакого развития, никаких достижений, вот поэтому я ненавидел футбол всеми фибрами своей души. Мы уже заканчивали игру, когда меня окрикнули: — Томас! Меня не называли Томасом даже родители. Я обернулся, чтобы понять, кто решил оторвать меня от игры. Джоан Блэквуд, соседская девчонка. Забавно, я никогда с ней не разговаривал, и относился к ней с некоторой осторожностью. Не то, чтобы я шарахался от Джоан и всё такое, просто предпочитал не иметь с ней никаких дел. И даже здороваться мы никогда не здоровались, только почему-то мысленно я всегда называл её Джо. Да, я хорошо изучил её имя. Я любил её имя. Помню, однажды Майкл спросил меня, кто эта красотка, и почему она постоянно приходит вечерами, чтобы посмотреть нашу игру. Он тогда сказал, что она не иначе как запала на него, такого великолепного красавца, и противно загоготал. В тот день я набил ему морду, выбив два передних зуба. Майкл был моим лучшим другом, а ещё жутким бабником. — Блэквуд? Это та девчонка, у которой папаша вечно на ногах не может устоять и валится возле первой попавшейся скамейки? Что ни говори, смешной малый. — Её папаша пьёт как проклятый, Стив. И каждый раз избивает жену до потери пульса, — огрызнулся я. — Байки он травит неплохие, а остальное — дело не наше, Томми. Томасом меня не называл никто. Я всё ещё ошарашенно смотрел на Джо. Она, казалось, удивлена, что я повернулся в её сторону. И снова прошептала одними губами: «Томас». Я крикнул парням, чтобы продолжали без меня. Они удивлённо переглянулись, но вопросов задавать не стали. Я шёл ей навстречу, словно иначе и быть не могло. Остановившись рядом с ней, я даже не нашёл, что сказать. Привет? Что вообще говорят люди при встрече? Особенно, если вы вроде бы знаете друг друга, но делали вид, будто не знакомы? — Я хочу мороженого, — в её голосе нет никаких сомнений, что я пойду с ней. Мы отправились до ближайшего магазина. Первым на нашем пути попался магазинчик дяди Джека. Ну, из тех самых быстрых универмагов, в которых продаётся всё: от банки консервов до пары дешёвых трусов. И мороженое, конечно, куда без него. Джо подошла к прилавку, долго рассматривая содержимое холодильной камеры. В итоге она ткнула пальцем в шоколадный стаканчик, а я взял себе пломбир. Я на самом деле не люблю мороженое, но не есть же ей его в одиночестве. На кассе я наскрёб мелочи на два стаканчика. К слову, если вы думаете, что у кассы стоял дядюшка Джек, то вас ждёт разочарование — за прилавком был прыщавый парень лет двадцати семи, ковырявшийся ножичком в своих ногтях. Любит чистоту, что ни говори. Он пробил нам чек, ни сказав даже замыленное «приходите к нам снова». Держу пари, этот парень век бы нас ещё не видел тут. Мы вышли на улицу, уже потихоньку темнело. Она вдруг остановилась, заглядывая мне прямо в глаза: — Я хочу посмотреть на закат, хочу посмотреть на него с тобой. Никогда не понимал, почему девчонки так любят закат. Я всегда относился к подобным вещам достаточно нейтрально. Что в этом красивого? Нет, правда, наблюдать за заходом чего-то — это как наблюдать за смертью или что-то вроде того. Брр, впрочем, ничего категорично против я не имел, тем более, что после заката открывается ночное небо. И звёзды. Вот звёзды я очень любил, мог наблюдать за ними часами, не отрываясь. Одно из моих заветных желаний было — купить телескоп, и я даже откладывал карманные деньги, настолько был увлечён всем этим. — Ты бы видел своё лицо, Томас, — вдруг засмеялась она. Я, кажется, покраснел. Что я сделал не так? Может, моё лицо выглядело слишком глупо, почему она смеялась? Нет, знать мне этого вовсе не хотелось, и так уже выглядел, как идиот. Не задавая лишних вопросов, я просто взял её за руку и повёл в место на возвышенности возле заброшенной улицы. Там открывался хороший вид на горизонт, а ещё я любил приходить сюда, чтобы побыть в одиночестве. И снова и снова смотреть на звёздное небо. Мы сели на пожухлую траву, уставившись на то, как солнце заходит за горизонт. Закат был кровавым, на какой-то момент по моей спине даже пробежали мурашки. Но Джо лишь сильнее стиснула мою ладонь, словно говоря: «Я здесь, я рядом». И я почувствовал, что всё в порядке, мне ничего не угрожает. Только солнце покинуло небосвод, как его сменила луна. Ледяная, манящая и такая родная для меня. Я прилёг на траву, уставившись на небо. Джо последовала моему примеру, положив голову мне на грудь. Всё казалось таким правильным и естественным. — Это созвездие аметистового слона, — я показал на вереницу звёзд. — У него даже есть хобот, смотри! А ещё шляпа, точно тебе говорю — это конус, ведь этот слон настоящий джентльмен. Она смеялась, и я никогда ещё не слышал столь чистого смеха. Может, я и был глупцом, но ради этого смеха было не жаль выставить себя дураком. — Ты всё придумал, Томас! — улыбнулась она. — Такого созвездия не существует. — Если что-то существует в твоём воображении, значит оно существует на самом деле, — улыбнулся в ответ я. Мы лежали так очень долго, наверное, нас давно потеряли. Бьюсь об заклад, мои родители уже места себе не находят. Джо, словно услышав мои мысли, зашевелилась, приподнимаясь. — Пора. Весь обратный путь мы не проронили ни слова, просто держались за руки. На самом же деле мне так много хотелось сказать ей тогда, но боялся всё испортить. С этим моим страхом мы так и дошли в полнейшей тишине до её дома. Она остановилась, заглядывая в тёмные пустые окна. — Пришли, — сказала она, убирая свои руки за спину. — Мы встретимся снова? — с надеждой взглянул на неё я, но она отвела взгляд. — Спасибо, Томас. Спасибо, что был со мной в этот день, — больше она ничего не произнесла и медленно пошла по тропинке к дому. «Глупые девчонки», — думал я, когда спешил к себе. Оставалось пару часов, прежде чем нужно будет встать и продолжать делать для своих родителей вид прилежного ученика. Я пробрался в дом незамеченным и забрался в постель прямо в верхней одежде. Обо всём можно будет подумать завтра, а сейчас я засыпал под звуки её чистого, немного детского смеха. Утром, когда я проснулся, весь город гремел от новости, что Джо Блэквуд была убита своим отцом вчера вечером. Мне было пятнадцать, когда я впервые увидел созвездие аметистового слона; мне было пятнадцать, когда я последний раз смотрел на звёзды. Но я всё ещё ощущаю тепло твоей ладони, Джоан Блэквуд.