Слишком много информации

— Что не так, доктор Блум? — спросил четырехлетний Ханни Лектер, вскарабкавшись на диван рядом с няней. Алана потерла горло, пытаясь искренне улыбнуться. Няня, которая обычно сидела с Ханни, уехала из города, и Алана была рада предложить свою помощь, когда Уилл позвонил. В какой-то момент между тем, как Уилл и Ганнибал ушли, и мультфильмами про супергероев, она начала чувствовать, будто чем-то заболевает. — Это просто горло, сладкий, — успокоила она мальчика. — Наверное, чай поможет. Будешь тоже? Ханни потряс головой. Он хотел помочь. Его лицо стало задумчивым, а потом просветлело. — Когда я чувствую себя плохо, то сижу у папы на коленях. Мне становится лучше. Теплая улыбка появилась на лице Аланы, когда она представила себе неотесанного Уилла, убаюкивающего милого малыша наверху в кресле-качалке. — Как у него это выходит? Ханни пожал плечами. — Я не знаю. Он просто обнимает меня у себя на коленях и гладит по спине, и целует тоже. — Неужели? Счастливчик, — усмехнулась она. — А ты тоже обнимаешь папу, когда он себя плохо чувствует? — Нет, его обнимает па. — Ответ последовал быстро, без колебаний, и Алана почувствовала себя глупо из-за того, что она удивилась. — Но па нравится обнимать папу постоянно. — Кто тогда лечит па? — спросила Алана, пытаясь не представлять Уилла, свернувшегося на коленях Ганнибала. — Папа, — ответил Ханни, зевая, подвинулся ближе и прислонил голову к ее руке. — Может быть, папа подержит тебя на коленях, и ты почувствуешь себя лучше. Па больше, но он не такой большой. Алана покраснела, представляя себя на коленях Уилла. Представляя, как он тихо напевает и пропускает пальцы сквозь ее волосы. Когда Ганнибал и Уилл вернулись, она, совсем сонная, лежала под покрывалом на диване, свернувшись калачиком. — Эй, — проговорил Уилл, присев около нее на колени. — Ты как, доберешься до гостевой комнаты? Она улыбнулась ему отчасти сонно, отчасти сладко — совершенно не так, как он привык. — Я могу посидеть на твоих коленях здесь. — Я… — Рот Уилла открылся и закрылся. — Что? Она тихо рассмеялась, вспомнив, что он не присутствовал во время ее разговора с его сыном. — Ханни сказал, я должна попробовать этот способ, чтобы почувствовать себя лучше. — Ну да, он работает для детей или маленьких животных, — ответил Уилл со смущенным смехом. — Твой сын не согласен, — сказала Алана, медленно качая головой и закрывая глаза, и Уилл заинтересовался, сколько лекарств она приняла и не смешала ли она их с чем-нибудь покрепче. — Он сказал, это работает даже для Ганнибала. — Он так сказал? — Уилл попытался еще раз тихо рассмеяться, но вышло неловко и вымученно. Он ощутил, что его лицо горит, и быстро попытался изменить тему: — Я достану тебе какую-нибудь пижаму. Не думаю, что брюки подойдут, но рубашка должна. Она позволила себе потянуться и промурлыкала: — По словам Ханни, если уж Ганнибал помещается у тебя на коленях, то и я смогу. Под ее насмешливым взглядом Уилл почувствовал, как его снова кидает в жар. От необходимости отвечать его спас голос с порога. — Ты обнаружишь, что это место обычно не пустует, — сказал Ганнибал, игриво улыбаясь и глядя только на Уилла. Уилл бросил на него взгляд, но ничего не ответил. Алана больше не задавала вопросов, и все сделали вид, что ничего не случилось. **/*/** Ханни цедил сок, пока па и папа пропали на кухне, оставив его с их гостями: агентом Кроуфордом и миссис Беллой. Она ему нравилась, потому что всегда так тепло улыбалась. Хотя Белла не казалась такой забавной, как другие папины друзья, но всегда была доброй и пыталась вовлечь его в разговоры взрослых. Пятилетний мальчик почти никогда не ужинал в компании. Как правило, ужины длились допоздна, и за столом поднимались такие темы, что Уилл и Ганнибал считали: легче принимать гостей тогда, когда их маленький сын уложен спать. Ханни ощущал себя взрослым, сидя за столом, и поскольку он был слишком маленьким, чтобы заметить взгляды, которые украдкой кидал на него агент Кроуфорд, он очень старался вести себя как можно лучше. Джек против Ханни ничего не имел, но его присутствие мешало говорить откровенно. Джек догадался, Уилл на то и рассчитывал, но присутствие ребенка его все равно раздражало. — На десерт наверно будет что-то особенное, — Белла улыбнулась Ханни, пытаясь компенсировать кислое выражение мужа. — Раз им потребовалось столько времени. — Они наверное целуются. — Ханни небрежно пожал плечами, играясь со своей десертной ложкой. Он не заметил, ни как Джек резко повернул голову в его сторону, ни удивление на его лице. Агента поразило не столько то, кто это произнес, сколько то, что именно было сказано. Эти двое вели себя очень сдержанно, и порой, если бы не совместное проживание, не ребенок и не кольца, Джек мог бы забыть, что их отношения выходят за рамки близкой дружбы. Никакой другой близости Ганнибал и Уилл не демонстрировали — не считая, конечно, свадьбы. Улыбка Беллы стала еще шире. Она-то видела многое, потому что хотела видеть и все подмечала: как они часто смотрели друг на друга, как Уилл краснел из-за улыбки мужа, как Ганнибал наклонялся, когда обслуживал его за столом, вторгаясь в его пространство гораздо глубже, чем к другим гостям, и прятал улыбку, ничего не имевшую общего с едой. Она-то знала, что про любовь совсем не обязательно кричать на всех углах. — Почему ты так думаешь? — просила она, смешно пошевелив носом. — Они постоянно целуются, — радостно объяснил Ханни. — Постоянно? Ух ты! — засмеялась Белла и театрально поаплодировала, совсем немного, ради Ханни. Ее радость оказалась заразительной, даже агент улыбнулся. — Спорим, тебя тоже постоянно целуют. Ханни, широко улыбаясь, кивнул. Ему это правда нравилось. — Но друг друга они целуют в губы. — Кто целуется в губы? — спросил Уилл, входя в столовую с десертом в каждой руке и придерживая дверь для мужа. — Ты и па, — ответил Ханни. Потянулся к порционным формочкам с роскошным тортом, и нахмурился, когда папа обслужил гостей первыми. — Очень часто, как мы слышали, — сказала Белла с улыбкой и озорными искорками в глазах. Уилл покраснел, становясь ярко-розовым от кончиков ушей до шеи. Он опустил голову, чувствуя на себе взгляд Джека и намеренно не встречаясь с ним глазами. — Мне кажется, мы все еще можем считаться «молодоженами», — сказал Ганнибал, подмигивая Белле. Он, принял блюдо с формочкой от Уилла и поставил перед сыном, который мгновенно переключился на торт. Уилл быстро поставил последний десерт напротив Ганнибала и сел, притворяясь, что очень занят своим куском. — Думаешь, па и папа когда-нибудь перестанут целоваться? — спросила Белла театральным шепотом, наклоняясь к мальчику. — Нет, — Ханни потряс головой, даже не подняв глаз. — Папа сказал, па вкусный. — Что? Когда я… — Уилл остановился, вспомнив поцелуй, который он украл у Ганнибала, когда сын помогал готовить ужин. Лицо у него сделалось из розового ярко-красным. — Заканчивай, уже поздно. Ханни не заметил смущенное ворчание отца или фырканье гостей. Он дулся и пытался придумать причины, почему его нужно отправить спать попозже. — Я не засыпаю, и мы еще не выгуляли Уинстона и Дарси, и я хочу… Голос Ханни отошел на второй план, когда Уилл почувствовал, как нога скользит по его лодыжке. Он поймал озорной взгляд Ганнибала и покраснел снова. Опустил глаза назад на тарелку, надеясь, что никто ничего не заметил. **/**/** — Что ты здесь делаешь? Беверли Кац разочарованно выдохнула; ее счастливая улыбка пропала в мгновение ока. — Разве мы не говорили об этом? — спросила она нарочито снисходительным тоном. — Не так встречают людей на пороге. Полагается поздороваться с улыбкой и… — … что ты здесь делаешь? — невозмутимо спросил Уилл. Он все еще продолжал хмуриться, как и в тот миг, когда открыл дверь. — Джек послал меня с этим файлом, солнышко, — ответила она, постучав по папке с делом, которую держала в своей руке. — Ты не хочешь впустить меня? — Нет, — явно раздраженно ответил Уилл, пристально глядя на нее. — Я сказал Джеку, он тратит свое время зря, я не стану ничего смотреть. — Ну, никто мне не давал такую памятку. — Она толкнула папкой Уилла в грудь, вынудив его попятиться, и зашла вслед за ним. — Просто глянь мельком, как сможешь, чтобы Джек уже успокоился, а я смогла бы пораньше пойти домой. Как ты можешь быть уверен, что это не Потрошитель? — Потому что Чесапикский Потрошитель это я, а в тот вечер Ханни выступал. Беверли фыркнула и глянула ему через плечо. — Во всяком случае, где мой любимый маленький Лектер? Уилл кивнул в сторону коридора и повел ее вперед, уткнувшись в дело. — Он немного расстроен, поэтому не принимай на свой счет. — Эй, мелкота. — Беверли опустилась рядом с мальчиком и его конструктором Лего. — Что ты строишь? — Ракету, — ответил Ханни без своего обычного энтузиазма. — О, ты собираешься исследовать космос? Ханни пожал плечами, углы его рта опустились вниз. — Что не так, сладкий? — спросила она обеспокоенно, понизив голос. Обычно мальчик был очень счастлив видеть ее, и, признаться, ей было больно видеть его расстроенным. Ханни снова пожал плечами. Все еще не глядя на нее, он потянулся за красными лего и добавил их на верхушку. — Если я догадаюсь, ты расскажешь мне? Ханни пожал плечами еще раз, но перестал возиться с ракетой и подвинулся ближе. — Тебя наказали? — спросила она, так как большинство детей бы из-за этого точно расстроились, и улыбнулась, когда он покачал головой. — Я знала. Ты такой хороший мальчик. Эти слова вызвали у него улыбку, и он немного расслабился. — Хорошо, что же это может быть? Спорим, ты хотел вкусненькое, но тебе не дали. Так? — Нет. — Ханни покачал головой. — Тебя отправили вздремнуть, когда ты этого не хотел? Пятилетний малыш снова покачал головой. — Папа не хочет строить Лего с тобой? — Нет, он хочет, но он не может, потому что он жадина, — сказал Ханни, приглушив голос, чтобы упомянутый папа его не услышал оттуда, где сидел с папкой. — Он не позволил мне поиграть в борьбу. — Не позволил? — Беверли удивленно подняла брови. Уилл никогда не казался тем, кто не допускает каких-либо потасовок, то мог бы быть Ганнибал, но не Уилл. — Нет. Он играл с па, и они не взяли меня играть с собой. — Ханни надул нижнюю губу и стал вызывать сочувствие. Уилл оторвал голову от папки, ловя слова сына, в то время как Беверли делала все возможное, чтобы не лопнуть со смеху. Она не смогла сдержать ухмылку при виде ужаса на лице Уилла. — Па и папа боролись? — спросила она быстро, пока Уилл не мог прервать их. — Кто побеждал? — Па, — сказал Ханни. — Он был сверху, но папа был… — Ханни! — Уилл, краснея, перебил его. — Агент Кац не… — Он потряс головой, кусая изнутри щеки. — Она не хочет слушать про это. — Она спросила! — настойчиво произнес Ханни, хмуро разглядывая взрослого, сдвинув глаза вместе. Сперва папа не разрешил бороться с ними, теперь он не дает об этом говорить. — Это так, — засмеялась Беверли. — И я хочу знать больше. Что папа собирался делать? — Он собирался сбросить па, — быстро ответил Ханни, улыбаясь, потому видел, как его слова радовали агента Кац. — Достаточно, — повысил голос Уилл, не уверенный как остановить происходящее. Он не хотел, чтобы сын думал, что плохо себя ведет, но закончить этот разговор было нужно. — Почему? — спросил Ханни упавшим голосом и снова надулся. Папа звучал раздраженно и Ханни не мог понять, что случилось, что он сделал неправильно. — Добрый день, агент Кац, — произнес Ганнибал, входя в комнату и вежливо улыбаясь ей, прежде чем посмотреть на сына и мужа. — Тут все в порядке? — Можешь забрать его? — спросил все еще красный Уилл, явно испытывающий неловкость. — Ты хорошо себя ведешь? — Ганнибал посмотрел вниз на малыша со своим самым строгим выражением лица. — Да, он послушный, — быстро вмешался Уилл, отвлекая Ганнибала от сына. — Он просто… он… — Он рассказал мне про ваше состязание по борьбе, — радостно пришла на помощь Беверли. — О, ясно, — слегка и чуть высокомерно улыбнулся Ганнибал, вызывая у Уилла обреченный вздох. — Идем, Ханни. Нам нужно в магазин. — Ах, — засмеялась Беверли. — Теперь я никогда не узнаю, как Уилл собирался победить в состязании. — Он обернул ноги вокруг па и собирался… — Ханни остановился, так как его подняли наверх и быстро удалили из комнаты, он едва успел кратко попрощаться с агентом. Ханни неодобрительно посмотрел на па. Па вернул неодобрительный взгляд. — Я сделал что-то плохое? — А как ты думаешь, ты сделал что-то плохое? — Нет, — Ханни покачал головой, из-за чего кудри залезли ему в глаза. — Я просто рассказал агенту Кац о борьбе. — Ты знаешь, что папа не хотел, чтобы ты рассказывал ей об этом? — спросил Ганнибал, доставая пальто сына из шкафа и опуская его вниз. Ханни снова покачал головой. — Он сказал, агент Кац не хотела слушать об этом. — Ханни возился с большими пуговицами. — Но она хотела. Ганнибал вздохнул, опускаясь на колени к сыну, помочь ему. — Это был папин способ дать тебе понять, что он хочет, чтобы ты прекратил разговор и по возможности сменил тему. — Почему? — спросил Ханни, неодобрительно глядя, как па поднимается. — Потому что он проигрывал? — Твой папа не проигрывал, — ответил Ганннибал, не способный подавить мягкую довольную улыбку. — Такие вещи — личные, Ханни. Помнишь, когда ты не мог отказаться от соски? Ты не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что ты еще спишь с ней. Ханни задумчиво кивнул, вспоминая, как переживал, чтобы никто в мире не узнал, что он спит с соской, как младенец. Ему исполнилось два с половиной года, когда он отказался от нее, и если бы каждый раз взрослые, воспитывая его, не вспоминали бы эту историю, он бы о ней уже забыл. — Папа расстроился из-за того, что я рассказал? — Конечно, нет, милый. — Ганнибал протянул руку и ободряюще улыбнулся. — Спорим, приготовленный для него наш особенный десерт может повысить шансы в нашу пользу? Ханни широко улыбнулся и крепко ухватился за предложенную руку. Он никогда не проигрывал, когда принимал предложения о десерте, и па никогда не подводил его. **/*/** — Ты раздражен из-за того, что случилось сегодня, — проговорил Ганнибал, глядя как Уилл вытирался после душа. — Ты очень наблюдателен, — ответил Уилл, едва сдерживаясь, чтобы не добавить что-нибудь едкое, чего Ганнибал совершенно не заслуживал. — Он ребенок, — мягко произнес Ганнибал, укладываясь в кровать. Подпер несколько подушек в спину, чтобы наслаждаться зрелищем, как Уилл ходит кругами по комнате. — Несколько месяцев и он даже не вспомнит, что видел. — Если Беверли не перестанет напоминать ему, — пробормотал Уилл. — Ясно, — мягко произнес Ганнибал. — Ты беспокоишься, что она знает. — Она, вся команда сейчас, половина кампуса утром. — Уилл потряс головой. — Знаю, это не его вина, но мы на самом деле должны с ним поговорить. — Я уже поговорил. — Ганнибал наклонил голову, рассматривая мужа. — Это так плохо, если они узнают? — Так плохо..? — Уилл прервал себя небольшим писком, руки поднялись и упали по бокам. — Да, да, так плохо. И я не хочу слышать никакой чуши о «гордости», она ничего не имеет общего с этим. — А что имеет? Уилл просто покачал головой и натянул на себя футболку. — Ничего, я просто не хочу, чтобы они знали, что мы делаем или когда мы это делаем. Я просто не хочу, чтобы они знали, что мы делаем это, точка. — Ты же не стесняешься наших отношений, верно? — Ганнибал сел немного прямее. — Или меня, как твоего любовника? Уилл фыркнул, боксеры были наполовину надеты, когда он поднял глаза и увидел серьезное выражение на лице Ганнибала. Уилл немедленно нахмурился. — Стесняюсь? — Уилл выпрямился и направился к кровати. — Это последнее что могло бы прийти мне в голову, когда я вхожу в комнату вместе с тобой. — Уилл подобрался к Ганнибалу и оседлал его, а тот в ответ поднял бровь.— Все они хотят знать, что за человек с моей подноготной и психикой делает с таким как ты, и когда я увожу тебя домой, каждый раз, я даю им понять, что никто не дотронется до тебя. — Уилл наклонился ближе, нависая над ним, руками обвивая талию. — Ни один, кроме меня. Поцелуй был не больше чем поддразниванием, но Ганнибал успел почувствовать вкус мяты. Уилл отстранился, и игривая улыбка растаяла. — Мой отец встречался с кем-то в течение всех лет, но я никого не видел рядом с ним. Неужели все родители так делают? — Не все. — Ганнибал пожал плечами. — Одни слишком заняты, другие выросли с убеждением, что близость лучше проявлять в спальне. — Чему мы будем учить верить Ханни? — Я не могу сказать, что он извлечет из этого, — ответил Ганнибал, захватив руку Уилла и потянув ее к груди. — Я надеюсь, он узнает, что нет ничего дурного в демонстрации привязанности к тем, о ком мы заботимся, и что он должен любить так сильно, как никогда не сможет в спальне в одиночестве. Уилл хмыкнул, глядя вниз, где их ладони встретились. — Мне бы тоже так хотелось. Я бы хотел, чтобы он верил в любовь. — А как насчет всех остальных? Уилл разражено вздохнул и соскользнул на свою сторону, положив голову на плечо Ганнибалу. — Ну, наверное, им тоже не помешает немного узнать о любви. — Я запомню, что ты сказал. — Договорились, — мягко произнес Уилл, наклоняя голову назад, чтобы лучше видеть Ганнибала. — И напомни мне, если я забуду. Ганнибал поднял руку, провел пальцем по щеке Уилла. Улыбнулся и выключил свет.