Двойные стандарты

- Малыш, мне нужно отойти. Посиди немного одна, закажи себе еще лимонаду или коктейля, - Круспе улыбнулся Еке, вставая, порывисто провел по ее отросшим длинным кудрям и торопливо вышел из кафе. Девочка откинулась назад, в плетеное кресло и поболтала ногой. Лето в Нью-Йорке стояло безбашенно жаркое, душное и шумное. Вообще, по слуховым ощущениям, в этом городе было шумно всегда, тихих уголков раз, два – и обчёлся. В Берлине, впрочем, тоже. То ли дело ее родной Ругаланн: тишина и спокойствие, неторопливость и обстоятельность. Она уставилась в окно. Внезапно ее нос уловил резкий запах, принесшийся неизвестно откуда. Что-то смутно знакомое, но все-таки чужое и вызывающее. Она медленно повернула голову и тотчас же уперлась взглядом в разнокалиберные звезды на руках, что оперлись на их столик. - Ну привет, беглая тварюшка, - очень тихо произнес Кретчмар (ибо это был именно он), сверля девочку взглядом светлых глаз, - невиданная какая встреча. - Ззздравствуйте… - пролепетала Ека, отодвигаясь от нависающей над ней опасности. - Развлекаемся? – холодно осведомился немец. – Ну, ну. Развлекаемся вовсю, и уж конечно, плевать хотели на то, что бедняга-отец сбился с ног, разыскивая тебя. А я так и думал, что ты неблагодарная особа, - он сделал паузу, ожидая реплики Еки, но та, потупившись, молчала. Кретчмар выпрямился, подвигал плечами: - Решил вначале полицию вызвать, когда вас засёк. Но ты не выглядишь жертвой похищения, да и косоглазый не выглядит похитителем… Другими словами, можем считать эту встречу недействительной, не так ли? А отцу твоему скажу, что, мол, так и так: видал. Жива-здорова, весела, ест-пьёт, на жизнь не жалуется, привет не передает, помощи не проси… - Просит, - громким шепотом произнесла девочка и подняла на гандболиста глаза, - помощи просит. Вы же не знаете всех обстоятельств… Кретчмар мгновенно оценил ситуацию, за плечо выдернул Еку из-за стола и широко зашагал к спуску с летней террасы, на ходу кинув несколько купюр на столик, за которым сидел. Распахнув перед девочкой дверцу арендованного авто с голубыми полосками на капоте, он бесцеремонно втолкнул ее вовнутрь, и через полминуты машина скрылась в потоке уличного движения. - А я ведь тебе говорил, - расхохотался он, лавируя в небольшой пробке на пересечении улиц, - если с кем и общаться, то уж никак не с этим недотёпой. Добра от него не жди, это уж верняк. Ну чего, будем значит папаше твоему звонить – вот он обрадуется. Хоть бы не помер… - Нет, вы подождите!! – неожиданно для себя самой закричала Ека и схватила Штефана за запястье, - вы не звоните пока! - Это еще почему? Тебе солнце башку напекло? - Вы не понимаете что ли… - раздраженно отозвалась девочка и уставилась на свои коленки, - папа не знает ничего… Он не знает, что я с Рихардом убежала. Если вы вот ему сейчас расскажете, то… Нет, вы неужели сами не понимаете, что тогда будет? - Ну что тогда будет, - протянул Кретчмар, - камня на камне не оставит от Круспе твой папа, это же дураку ясно. Я бы так и сделал. - Вы хотите, чтобы их группа развалилась? - Я хочу? Нет, у тебя точно ум за разум зашел в непривычном климате. - Ну так и чего тогда вы… - Я-то тут причем, мелкая? Заварила кашу, а теперь беспокоится: не развалится ли группа. Двойные стандарты, знаешь ли. Короче, ты как знаешь, а я звоню Шнайдеру, - и он потянулся за айфоном в глянцевом чехле. Еку затрясло мелкой дрожью, она прошептала: - Не звоните, пожалуйста, я хоть что для вас сделаю, что захотите. Кретчмар уставился на нее в зеркало заднего вида и медленно положил мобильный на приборную панель: - Да неужель? - Ужель, - вздохнула девочка и отвернулась к окну, - знаю ведь, про что говорю. - Да я не сомневаюсь, не первый день знакомы, - Штефан почесал подбородок, - но вот это поворот. - Давайте только… - Ека опустила голову, - по-быстрому, пожалуйста. - Гут, - согласился Кретчмар и врезал по газам. В номере отеля были открыты все окна, распахнут настежь балкон, но удушающая ньюйоркская жара как будто хватала за горло. Гандболист прямо с порога стянул влажную от пота футболку, скинул джинсы вместе с трусами и водрузился на широкую кровать, вопросительно уставившись на нерешительно замершую в дверях девочку: - Ну и чего стоим? Тебе помочь раздеться что ли? Учти, я в одёже трахаться не люблю. - Нет, я сама, - пролепетала Ека, и смиренно стянула через голову сарафанчик цвета спелого манго. Присела, расстегивая босоножки. Подняв смущенно глаза на Кретче, увидела, что он, выдавив в кулак приличное количество смазки, с удовлетворением наяривает свой объемный, уже в презервативе, хуй. Проследив ее взгляд, он широко расставил ноги и одной рукой похлопал себя по животу: - Мигом сюда, а то я кончу, пока ты добредешь. Ека подошла и неуклюже наклонилась над растревоженным здоровяком. Он рванул ее на себя, усаживая сверху, мокрыми от смазки пальцами наскоро поводил по сжавшемуся влагалищу: - Сколько ты весишь? - просипел он, толкая скользкую головку в девочку. - 40. - Нет, не вариант, - ответил он сам себе, - вообще-то я хотел, чтобы ты была снизу, но, блять, тогда к твоему папе доедут в лучшем случаи твои раздавленные останки… оох, с ума сойти… - толстый член наконец вошел в Еку до упора, задвигался в ней вначале медленно, налаживая темп. Он крепко прижал к себе худенькое угловатое тельце, движения стали скорыми и отрывистыми. Ека крепко зажмурилась, но не от боли. Месяцы регулярного секса гарантируют подготовленность почти любой девушки – а вот привыкнуть к часто меняющимся партнерам… От Штефана пахло выносящей смесью древесного парфюма, жженой резины и пота, где пот лидировал, это был чужой запах. Это были совершенно чужие прикосновения и поведение. Он двигался в ней быстро, отрывисто дыша – затем внезапно откинул ее на спину, прижав худые коленки почти к подбородку девочки. Уперся на свои подрагивающие руки и принялся вколачивать с новой силой. Смазка чавкала и оглашала комнату неприятными вульгарными звуками, Еку медленно начинало тошнить. Он занимался сексом молча, только его дыхание резало ее на уровне лба горячими полосками выдохов. Ека сконцентрировалась на пламени, вырывавшемся из сердца – татуировке на уровне его солнечного сплетения, зажмурилась опять: «Это скоро кончится, скоро кончится,» - проговорила она себе, и буквально в следующий момент спортсмена будто прорвало: - Это охуенно, охуенно, мать его так..! – проговорил он, словно выпуская пар, стиснул в горсти ее волосы и внезапно затих. Через пару секунд резко вышел из Еки, стянул презерватив с покрасневшего члена и швырнул его на пол. - Следующий! – провозгласил Кретчмар, выйдя из душа и шлепая босыми ногами к балкону, - блять, куда я задевал айфон? Ека села на кровати, поежилась. Ей внезапно стало холодно и промозгло, хотя уличный зной только усилился. Хотелось плакать – долго и мучительно. - Ну, как дела, спасительница Rammstein? – грубо потрепал ее по голове гандболист, - вообщем я звоню. Скажу, что встретил тебя на улице, пятое-десятое. Придумай что-нибудь наскоро…. Ага. Алло? Кристоф? Привет, брат! Слушай, у меня для тебя новость, да…