Как размножаются перводомцы

"Первый ребенок – последняя игрушка. Второй ребенок – первый ребенок. Третий ребенок – поможет справиться со вторым и первым. Четвертый ребенок – чтобы третьему скучно не было. Пятый ребенок – не то чтобы по привычке, но все-таки процесс затягивает. Шестой и седьмой ребенок – для души."

Тихий летний вечер в комнатах молодой семьи. Иными словами – кровать, пара, трели соловья. Идиллия. - Скучно… – с трудом подавляемый зевок. - И тихо… – грустный вздох. - Знаешь, я все-таки согласен. – предвосхищая обрадованный вскрик, настойчиво. – Но только одного! Тихий зимний день, все в тех же комнатах. Кровать, люлька, двое взрослых и один младенец, такая же идиллия, что и год назад. - Какой маленький, какой смирненький. – сдерживая умиленные слезы, положив голову на плечо супруга. - И волосики как у мамочки. – звук тискаемого детеныша. - И глазки как у папочки. – ребенок в тихой прострации от такого внимания - Ну, если второй будет таким же… - мечтательно, игнорируя возмущенное сопение младенца. Тихий осенний вечер, уже в другой комнате. Две кроватки, двое взрослых, один ребенок, активно высовывающийся из-за прутьев колыбельки, один младенец, от чьих трелей соловей повесился. Не выдержал конкуренции. - Вот теперь будет у нас в старости опора. – самодовольно, морщась от нарастающей серенады. - Вот только какой-то он больно… певучий. – несколько обеспокоено. - Ничего, талант растет. Весь в меня. – на этом разговор окончен. Сомнения принимаются только в письменном виде по понедельникам и пятницам, во вторую половину дня. Опять летний вечер, другая комната. По борту одной кроватки барабанит погремушкой годовалый ребенок, глядя, как брат самозабвенно раскачивается на деревянной лошадке, двое родителей, склонившиеся над колыбелью. - … будет охотником. Гляди, как в нож вцепился. – пытаясь оное отобрать. - Убери от ребенка эту гадость! - испуганно - Женщина, да что ты понимаешь! Он будет воином! – надо же хоть как-то оправдать, что хватка маленьких пальчиков сильней отцовской длани! - Нет! Он будет самым красивым и обаятельным.. художником. Вот будет еще один сын – воспитывай, как хочешь. – возмущенный писк ребенка, порывисто прижатого к материнскому сердцу. Звон выпавшей игрушки. Нарастающий рев. Раннее весеннее утро, другая другая комната. Из сада доносится неумелое бряцание на каком-то струнном инструменте, слаженный вопль двух глоток и отчаянный топот в сторону от дома. - Ути, какие глазки. – младенец вяло пытается отбиться от папаши. Не выходит. - Перестань сюсюкать. – возмущенно, при этом настороженно глядя в сторону подозрительно тихого сада. - Ка-а-а-ак мы хмуримся. – по его мнению это было крайне певуче, ага. - Я говорю, прекрати немедленно! – пытается что-то разглядеть за деревьями. - Такая прелее-е-е-е-есть. – ребенок отправляется в полет на вытянутых отцовских руках. Ребенок счастлив. Мать не очень. - Ты отец или нет?! Иди и разберись, что твои дети творят! – разгневанно. - Ты моя лапочка. – мало обращая на посторонние раздражители, пока его за ухо не оттаскивают от колыбельки и не выталкивают в коридор. Минутное молчание, возмущенный рык и быстро удаляющиеся шаги в сторону сада. Оттуда уже –неразборчивые вопли и тренькание порванных струн. Совершенно не тихий зимний вечер, в соседней зале судя по всему ломают стену, но усталые родители не обращают на это никакого внимания, рассматривая новое чадо. Видимо настроение передается младенцу – он тоже недовольно морщится в сторону разбуянившихся братьев. - Опять сын… - вздыхая и пытаясь отстраниться от навязчивой «трели» некоего струнного инструмента. - А ты будто не рад?! – возмущенно, тыча при этом супруга локтем в живот. Младенец переводит недовольный взор на отца. - Да, что ты! Рад я рад, просто стольких профессий нет, сколько у меня отпрысков. – пытается неубедительно оправдаться. - Ничего… вот он точно будет скульптором. – неуверенно. - Только через мой труп! Хватит в доме одного деятеля искусств! – порывисто вскочил со скамьи и пошел наводить порядок в собственном доме, через привычную процедуру устрашения детишек отцовской рожей.. то есть ликом! Громогласный осенний день – комната опять же родительская, но судя по всему забаррикадированная. Двое родителей умиленно взирают на двух сопящих близнецов, в то время как остальные отпрыски пытаются достать нечто с самого высокого шкафа. - Какие рыженькие. – шепотом. - И спокойные... – прослезившись и невольно улыбнувшись - Ну, может, хоть эти стакан воды в старости подадут? – с надеждой. И будто в ответ – грохот опрокинутого стула, скулеж щенка, на которого этот стул опрокинули, треск арфы, за которой с помощью стула и залезали. Надсадный и неразборчивый крик всех пятерых сыновей. Хором. - Если на то будет воля Эру. – почти молитвенно.