Игры времени

      Стройплощадку окутала тишина. Тяжелым невидимым покрывалом она накрыла, казалось, абсолютно все, чего могла коснуться. Еще совсем недавно гудящий грохот затух, провалился в ничто и сам стал ничем. Будто и не было ничего: ни громких голосов, ни грозной брани. Лишь пыльная взвесь кружила над оставленными после побоища обломками, и только это говорило о совсем недавнем столкновении непримиримых врагов.       Сжимая щупальца все туже и туже, Нараку ухмылялся. Все, что было им задумано, практически претворилось в жизнь. Его влекла пульсация силы, которую он чувствовал всем своим телом. Сила, чистая, необъяснимая, та, что дарует демону несравненную мощь, находилась в его руках. Осталось совсем чуть-чуть, и он сможет овладеть ею, всей, без остатка. Невозможно представить, на какие дела Нараку будет способен, чьи судьбы будет вершить. От одной этой мысли губы Черного демона растягивались в самодовольной улыбке. Он слишком долго этого ждал, однако не желал торопиться, предпочитая смаковать мгновения приближающегося триумфа. Сладостные секунды наслаждения полным отчаянием, разлагающими сознание горечью и сожалением, что источало человеческое тело, оплетенное плетями-щупальцами, что намертво впивались в нежную кожу. Насылаемые им мороки и образы работали в точности так, как он рассчитывал. Человеческие сердца хрупки, они слишком тяготеют к воспоминаниям, что накапливаются за слишком короткую человеческую жизнь. Они как нитка в гобелене – стоит потянуть за одну, порвать хрупкую нить, и вся картина, все мировоззрение, расплетется и рассыплется. Но это было бы слишком быстро, человечек в коконе не выдержал бы столь резкого распада той реальности, в которой привык жить. Намного веселее попробовать отравить одно из них, не истирая его из памяти, и видеть, как сознание тщетно пытается сопоставить меж собой разрозненные кусочки целостной картины. Попытка, еще одна, а там и разочарование, и крах, за которым нет ничего. Только отчаяние и смерть.       Все-таки дурная баба была, эта Кикио. Не смогла уничтожить Камень, и теперь он родился вновь в теле слабой девчонки. Сама-то Кикио хоть что-то смогла бы сделать в ответ, но погибла так быстро и бездарно, что даже стало немного жаль потраченного на нее времени. Но это? ЭТО!? Что могла сделать эта немощная девка, сейчас трепыхающаяся в последние мгновения перед неминуемой расправой? Эту Кагоме нельзя было назвать даже тенью Кикио. В ней не было ни той силы, коей славилась мико, ни решимости, ни сопротивления. Жалкий кусок пушечного мяса, но что поделать, приходилось довольствоваться и этим. Хотя, если поразмыслить, от нее была польза.       Нараку негромко засмеялся, сжимая кокон туже. Глаза, полные отчаяния и первобытного страха. О, как он жаждал вновь узреть этот взгляд, и даже через столетия радость от удовольствия наблюдать оказалась такой же сильной, как тогда. Недопесок выл, срывая голос, рвал, метал. Но глаза, глаза! Полукровка, так мечтавший стань полнокровным демоном, даже не подозревал, на кого был похож в мгновения испепеляющего его разум желания убивать. Загляденье, да и только. Можно было бы повторить давнишнюю историю, и отпустить полупса прогуляться по человеческие душонки, но возиться с ним после Нараку попросту не желал.       Щенок наступал на одни и те же грабли даже спустя столько времени, но в этот раз Черный демон соизволил прервать незримую нить времени, что пошла на новый свой виток. Все повторяется, и с этим Нараку спорить и не стал, однако, на пороге собственного триумфа даже со всемогущим Временем поиграть было абсолютно незазорно.       Правда, Кикио?       Выброс энергии упругим толчком разлился по щупальцам, обвившим тело Кагоме. Нараку чувствовал его. Затем еще один, потом еще. Интервал между всплесками силы стремительно сокращался, и толчки будто становились все сильнее. Черный демон ощущал силу чуждой ему, будто Камень отчаянно сопротивлялся, не поддаваясь своему новому хозяину. Нараку предположил, что Кагоме находится в агонии, и оттого сопротивление стало пиковым. В принципе этого можно было ожидать – людская воля к жизни, порою, подкидывает сюрпризы, но на сей раз демон был готов ко всему.       Немного… Осталось совсем немного, и Камень будет Его. Безраздельно и вечно.       Пульсация силы на мгновение затухла, но в тот же момент выплеснулась в мощном выбросе. Тугой кокон, не выдержав такого напора, взорвался, разлетелся разлагающимися ошметками на многие метры вокруг. Нараку ошарашенно чертыхнулся и прикрыл глаза ладонью, но в следующую минуту не мог поверить своим глазам. На него решительно наступала Кикио. Образ, что жил в памяти Черного демона, образ умирающей на руках полудемона священницы, теперь надвигался словно рок. Все как тогда: белая рубаха, красные хакама… Донельзя вычурно в этом времени, но, казалось, что фигура мико существовала вне времени вообще. Мираж иль явь, но в ее взгляде сквозила ни с чем несравнимая жажда мести, какая может быть только после многих веков ожидания неминуемого возмездия.       - Да не может быть, - сухо выдохнул мужчина и, недолго думая, выстрелил сгустком энергии, намереваясь пробить возникшее перед ним тело насквозь. Сияющая ослепительная вспышка оплавила опоры вокруг. Недостроенное здание надсадно застонало и заскулило, вернув в угасший на минуты мир звук. Падающие с верхних этажей обломки и прочий хлам, приземляясь, вновь подняли с земли густую пыльную пелену, что упругим валом прокатилась по всей стройке.       Нараку прислушался. Он не смог уловить чего-то подозрительного в грохоте падающего и перекатывающегося мусора, посему, расправив плечи, демон заметно успокоился. Всего лишь морок… Признаться, на мгновение он даже засомневался в том, что Кикио всего лишь мираж – настолько натуральным было видение. Давненько он, Нараку, не чувствовал исступленное биение сердца где-то очень, очень глубоко. Давно он не ощущал того, как по позвоночнику будто электрический разряд пробежал. Обыватель сказал бы, что именно так живые обычно описывают понятие «страх», но демон не привык к такому чувству.       Он о нем попросту не знал.       - Даже как-то скучно, - вздохнув, демон трансформировался и, отряхивая костюм, пошел к клубам пыли, намереваясь забрать камень, чью пульсацию все еще чувствовал, - ну что я могу сказать, Кикио никогда не была оригинальной.       - Но, по крайней мере, ее иллюзии куда реалистичнее твоих…       - Что… - договорить Нараку не успел. Сквозь пелену вонючей строительной пыли рванулась рука и крепко-накрепко схватила мужчину за горло. Демон вцепился в чужие пальцы, разом меняясь в лице. Он мгновенно трансформировался, обрастая ядовитыми шипами, испуская смрад, изливая вокруг кислоту. Вновь Нараку ощутил отвратительное биение собственного сердца, которое будто сумасшедшее, отбивало гудящую дробь в ушах. Развеяв ударами отростков клубы пыли, он, наконец, узрел причину своего состояния: на груде обломков, без видимых телесных повреждений, стояла Кагоме, и она уверенно, практически методично, сжимала его горло своей ладонью. В карих глазах демон углядел знакомый отблеск, и он мгновенно понял, что видел отнюдь не мираж. Тень Кикио, о которой и не мыслил говорить, все же существовала, и она жила, намереваясь довершить задуманное ею дело до логического конца. Рыкнув, Черный демон ударил по телу хрупкой девушки одним из щупалец, и тут же застыл, наблюдая за тем, как на его глазах отросток разбух и, истекая жижей, взорвался с громким хлопком. В месте, куда пришелся его удар, Нараку различил знакомое розоватое мерцание, будто щупальце ударило в невидимый глазу барьер: Камень стойко защищал свою носительницу. Демон затравленно посмотрел на ту, что стояла перед ним.       Лицо Кагоме не выражало ненависти или злости. На нем застыла решимость. Девушка сжала ладонь сильнее, памятуя всю боль, что он посмел причинить Инуяше. Нараку извернулся, пытаясь хоть как-то вырваться из рук Хигураши, но та не отпускала. Казалось, что девушка сжимала его горло гидравлическими тисками, не меньше.       - Как… Ты смогла? – прохрипел демон зло, ударяя по земле щупальцами-отростками в попытке освободиться.       - Ты подверг сомнению мои желания, и от этого я стала увереннее в них. Ты показал мне мир, где я, другая я, была лишь тенью себя настоящей.       Она излучала невероятную силу. Все то, что должно было удесятерить силы демона, стократно усиливалось в самом обыкновенном, слабом человеке. Женщине, которую Черный демон когда-то убил собственными руками.       Нараку терял самообладание, насылал сущность за сущностью, атаковал шипами, огнем, ядом, паразитами, изрыгал кислотные пары, обливал раскаленными металлом. Но рука, сжимавшая его горло, не ослабляла хватки. Камень, пробудившись, защищал Кагоме, и демон внезапно понял, что такова воля совершенно не ее. Кикио сама стала тенью более сильной личности, что сейчас предстала его глазам, пусть и всего на краткий миг.       - Да что же ты такое? – с презрением зашипел Нараку.       На его глазах девушка вскинула правую руку в сторону. Тессайга, демонический клинок, повинуясь какому-то неведомому зову, словно впорхнула в ее раскрытую ладонь, разрезав собой пелену пыли и ледяного крошева. В порыве гнева и внезапно обнаружившего себя страха демон не уловил момента, когда остался без тысячи своих лиц. Все закончилось так быстро, что он практически не почувствовал мгновения, когда Кагоме отпустила его и всего одним взмахом клинка ему отсекли обе ноги. Черный демон задохнулся, когда упал на землю. Кагоме, спрыгнув с кучи мусора, не церемонясь, прижала его к бетонной крошке ногой. Теперь Нараку мог лишь наблюдать, как демонический клинок в руках юной жрицы оплавляется до новой формы, изгибаясь и удлиняясь по воле чего-то действительно древнего. Чего-то сильного, что спало в Камне многие тысячелетия.       Кагоме, не отдавая в этом себе отчета, оттянула невидимую тетиву, направляя луч света прямо в голову «бессмертного» демона, припоминая все то зло, какое было совершено его руками. Кикио, Инуяшу, ее саму, убитых мужчин, женщин, детей, стариков, вырезанных лишь по его прихоти. Сожжённые дотла деревни, и вой, полный бесконечным отчаянием, что разрывал безлунную ночь.       Тот меркнущий свет любимых глаз.       - Я Хигураши Кагоме. И отныне я не побоюсь обжечься.       Секунда, лишь удар сердца. Вспышка, сметающая все волна горячего воздуха, испарившая тело демона с тысячью лицами с лица Земли. Грохот, будто от взрыва, разнесся, казалось бы, на весь город, и стройку окутала плотная пелена мелкой, плотной пыли.       Кагоме опустила руки. Клинок из ее рук испарился и так же ушел из этого мира. Разжав ладонь, в которой держала меч, Кагоме увидела лишь обтрепавшуюся от времени шелковую кисточку, что некогда болталась на рукояти. Тяжело и устало вздохнув, девушке оставалось лишь надеяться, что Инуяша не сильно разозлится, когда узнает, во что она превратила его меч. Хигураши совершенно не понимала, почему поступила именно так. Она отзывалась голосам внутри себя, которые вели ее, делали сильнее. Не сказать, что девушка повиновалась им слепо, но обстоятельства, знания и то, что она сотворила с мечом Инуяши, оставалось за пределами ее понимания. Камень надежно хранил свои тайны, и Хигураши очень сильно сомневалась в том, что когда-нибудь эти тайны откроются ей.       Мир постепенно приобретал свою логичность и привычную расстановку вещей. Кагоме выбралась из липкой паутины Черного демона, и кто знает, что было бы, не в мешайся в кошмарную иллюзию Кикио. Разрозненные нити воспоминаний постепенно сплетались в прежний узор, и теперь Хигураши могла давать себе отчет во всем, что произошло. И это было воистину невероятным. Еще несколько месяцев назад она была обыкновенной старшеклассницей, задыхающейся в судорожном беге безликих дней, а сегодня она та, кто смог повернуть время вспять и пустить его по новой колее. Тяжко охнув, Кагоме стиснула голову руками. Виски неимоверно ломило, усталость и ломота в теле нахлынули без предупреждения, безжалостно напоминая о себе и стрессе, испытанном буквально только что.       Воздух гудел. Откуда-то свалился кусок оплавленной кислотой арматуры, и площадку наполнил разномастный скрежет и звон. Шорох опадающего бетонного крошева отскакивал мелким эхом от стен, и казалось, что от этого звук только набирал в громкости, усиливался и неприятно резал уши. Девушка, поморщившись, спрятала кисточку в карман, и сделала шаг. Ранее подвернутая нога теперь не причиняла никаких неудобств, чему Кагоме несказанно удивилась. Ожидая невыносимой боли, девушка вздохнула с облегчением во всю мощь своих легких, и тут же закашлялась, хватанув изрядную тучу пыли. Жива. Как же здорово ощущать себя живой и чувствующей здесь, а не пустой оболочкой, жалкой тенью самой себя там, в тенетах демонического кошмара.       Они смогли. Поверить сложно, но они смогли это сделать!       Вдох за вдохом, Кагоме моргнула, оглядываясь по сторонам. Медленно, как в замедлении, до девушки начало доходить, при каких обстоятельствах она провалилась в другую реальность. Посторонние звуки, скрежетание, треск и шорох не могли перебить той зловещей тишины, которой она так страшилась услышать. Голос… Она не слышала его голос…       - Инуяша? – тихо позвала Кагоме, затравленно оглядываясь по сторонам. Ответа не последовало. По позвоночнику скатилась капля ледяного пота, отчего тело мгновенно оцепенело. Сделать следующий шаг казалось непосильной задачей, и лишь ценой чудовищного усилия Хигураши заставила себя идти вперед медленно, будто рассчитывала каждый последующий шажок. Под подошвой надломился деревянный обломок, и хруст оглушительно громко разнесся повсюду. Так ощущалось, ибо сама Кагоме целиком обратилась в слух, страшась пропустить хоть эхо, жалкий отголосок. Но стройплощадка была пуста и скупа на голоса. Оказавшись посреди раздробленного мирка, сузившегося до размеров небольшого строительного участка, Кагоме ясно понимала то, что уйти или убежать Инуяша не мог. С содроганием вспоминала последние секунды перед собственным забытьем… Она снова оставила его одного.       Она снова заставила его умирать и сгорать душой…       - ИНУЯША!!! – взвинтив себя до предела, взревела девушка, резко ломанувшись разгребать строительный мусор неподалеку, сдирая руки до крови, выбивая пальцы. Боли не чувствовала, только тот безумный страх, когда внезапно осознаешь, что лишь секунда, всего мгновение, может стать роковым. Оставила одного! Неизвестно какой ценой досталась ей эта свобода, да нужна ли она была сейчас, когда горькое осознание коснулось мозга. Он не мог уйти!       Он просто не смог убежать!       А если он не дышит?       Мысль свела судорогой руки, в груди заклокотало, по щекам покатились непрошеные слезы. Находя в себе силы, Кагоме растаскивала тяжелые деревянные балки, принимаясь голыми руками разгребать битое стекло. Счет шел на мгновения, но мирок казался ей до невозможности большим, и она дико, до боли, до исступления, боялась не успеть.       Время, с которым попробовал сыграть свои игры Черный Нараку, обид не прощает. Вечность порою несправедлива, потому что не признает правых и виноватых. Она наказывает, и наказание ее всегда жестоко. Как никогда оно давало вкусить горечи той, что когда-то испытал полудемон, но чашу эту испить приходилось совсем не той, кому чаша сия предназначалась.       Кагоме звала, срывая голос, разгребала строительный мусор и обломки снова и снова, но время, вопреки всеобщей логике и мировосприятию, замирать не спешило. Наоборот, казалось, неслось как сумасшедшее, убивая и погребая под собой всякую надежду на лучший исход. Нараку показал, какими мог бы быть мир без него. Еще хуже ее жизнь станет, если она потеряет его сейчас. Навсегда.       - Инуяша!!! – позвала она умоляюще. Ноги сами несли ее от завала к завалу, руки, стираясь в кровь, разгребали горы мусора, пока не наткнулись на изодранную в хлам куртку. Сердце пропустило удар, а потом словно завелось, разгоняя разгоряченную кровь по телу, оглушая своим стуком, наполняя тело адреналином. Остервенело отшвырнув ненужную более тряпку, девушка затравленно оглядела площадку в надежде отыскать хоть какой-нибудь знак, хотя бы малейший след, чтобы понять, куда нужно идти. Размазывая слезы по грязному от пыли лицу, Кагоме силилась различить хоть что-то. Всполох хромовых волос, знакомый цвет футболки… Все казалось таким абсурдным, что невероятно сильно хотелось, чтобы происходящее оказалось еще одним наваждением. Сердце рвалось в клочья от рыданий и невыносимого страха.       - Инуяша!!! – протянула она снова, и тут же осеклась, натыкаясь глазами на куль изодранного тряпья.       Искать больше не было необходимости. Инуяша лежал у самого края недостроенного здания. Лежал на боку, и Кагоме не могла видеть его лица, зато отчетливо понимала, что парень не двигается. Спотыкаясь и падая, Хигураши рванулась к нему, про себя умоляя всех известных и неизвестных богов о том, чтобы он был жив. Не важно, что с ним – она все исправит, все сумеет излечить, залатает. Если понадобится – снова научит его ходить, разговаривать. Будет сидеть с ним дни и ночи напролет, чтобы не оставлять его одного.       Что бы ни случилось, она снова соберет его по кусочкам, раздробленным, потерянным во времени. Она снова сделает его живым.       Только лишь бы он сейчас остался жив.       Серебристая грива свалялась в один сплошной комок, правая рука разодрана до самых мышц, ноги переломаны. Из многочисленных ран сочилась кровь, окрашивая грязно-снежное месиво красным. Подавляя отчаянное желание истошно закричать от нахлынувшего на нее ужаса, Кагоме упала на колени, сдирая кожу до крови, подхватила ладонями голову. Инуяша не реагировал. Его руки неестественно повисли вдоль тела, словно безжизненные изломленные плети. Девушка, несмотря на смертельную усталость, приподняла его тело, кое-как усадила, уложив торс и голову на себя.       Кагоме не сразу ощутила, что тело на ее руках холодело; она не чувствовала его дыхания. Приложив ухо к груди полудемона, Хигураши не услышала биение его сердца.       Мир вокруг перестал существовать. Все погрузилось в звенящую тишину. Отчаяние стало пожирать девушку изнутри, образуя после себя бесконечную пустоту.       - Нет-нет-нет-нет-нет, - не в силах поверить в происходящее, Кагоме, глотая слезы, стала прощупывать пульс везде, где только знала. На сонной артерии, на запястье, но крови и ран было так много, что спавшиеся сосуды не выдавали присутствия сердцебиения абсолютно нигде. Она уткнулась носом в его щеку, будто собиралась сберечь оставшиеся крохи тепла для него. Это нечестно… Это нечестно!       - Ты обещал меня защищать, помнишь? – зашептала девушка еле-еле, сглатывая слезы, и провела пальцем по длинным темным ресницам полудемона. – А сейчас оставляешь меня совсем-совсем одну, да? Совсем-совсем одну, слышишь? Да как так?       Инуяша не отвечал, а Кагоме так хотелось услышать хоть что-нибудь. Сопливо потянув носом, девушка посмотрела в пасмурное небо. Оно расплывалось и дробилось от обилия слез, плотной завесой стоявшей в глазах. Стоило ли еще надеяться на то, что это очередное видение, еще одно испытание ее решимости? Но небо не спешило становиться черной завесой, пространство, вопреки ожиданиям, не желало меняться. Действительность оставалась серой и неприглядной со всех своих сторон. Да и Кикио не могла бы так жестоко пошутить. Даже для нее это было бы чересчур.       Пальцы заливало липкой кровью, начало знобить. Кагоме начисто игнорировала саму себя, баюкая изувеченное тело в своих руках, стараясь согреть, отдать ему хоть немного собственного тепла, понимая, что только это, возможно, поддержит в полудемоне изломанную душу, но с каждой слезой, с каждой каплей крови, надежда на лучшее, как искра, угасала.       - Не я твое солнце,- шептала девушка, сжимая пальцы на ткани его футболки, - это ты постоянно согревал меня. Я бесконечно долго желала греться в тебе, быть согреваемой тобой. Я хотела дарить тебе каждый свой день, дарить всю себя, ничего не требуя взамен. Я хотела видеть твою улыбку, чувствовать то, что твоя жизнь для тебя самого вновь обретает смысл…       А теперь он умер у нее на руках. Хигураши, заходясь в рыданиях, зажмурила глаза.       - Я так хотела сделать тебя счастливым, Инуяша.       Сердце рвалось в клочья, внутри все выгорало, оставляя на месте души лишь пепелище. Это было единственным ее желанием, но, кажется, даже Камень Душ не всесилен.       Вдалеке послышался вой полицейских сирен. Кагоме завозилась, чувствуя скорое расставание. До потери рассудка ее коробили предстоящие картинки того, как его тело забирают у нее, представляя, как безжизненно свесятся руки-плети с больничной каталки. Легкие сжимало судорогой, и плакать Кагоме начинала все громче и громче, теряя оставшиеся крохи самообладания.       Он больше никогда не откроет глаза, не скажет ей «пока»… Она не видела себя без него, без золотой нити, золотой путеводной звезды, за которой она хотела идти вечно.       Девушка хотела, чтобы он жил, каждый раз радуясь восходу солнца, не обращая внимания на жестокое время, причинившее ему столько боли. Это было ее единственным желанием, самым сильным, самым важным. Как никогда остро она понимала это. Как же несправедливо, когда осознание приходит вместе с безвозвратной утратой, показывая, насколько оно может быть ценным. Чего же тогда стоили все их страдания? Чего стоили его бесконечные скитания, когда такое простое чувство как счастье требует таких немыслимых жертв? Получается, что даже сам Камень Душ в ее груди не стоит абсолютно ничего.       Кагоме, услышав хриплый свистящий шепот, замерла. Все ее тело враз превратилось в слух. Вот… Снова. Девушка, находясь словно в бреду, приложила ладонь к щеке полудемона. Ладонь взмокла от волнения, и понять что-либо девушке не удалось. Тогда она, рассыпаясь на миллионы различных предположений, судорожно полезла по карманам. Слабой искоркой зажглось что-то в груди, зашевелилось, распространяя по телу невероятное тепло, мягко, но неумолимо, превращаясь в самый настоящий жар. Со вздохом облегчения Хигураши достала из кармана джинсов разбитый мобильник и поднесла дисплей к полуоткрытым губам Инуяши, слыша только шум крови в ушах.       - Ну, - просипела она умоляюще, - ну же…       Холодное стекло слегка запотело, распространяясь по трещинам матовым ореолом. В голове будто раздался щелчок. Брюнетка швырнула телефон в сторону.       - ПОМОГИТЕ!!! – заорала она истошно, срывая криком горло, - ПОМОГИТЕ КТО-НИБУДЬ!!!       Поднимая брызги снежного крошева, у въезда на стройплощадку остановилась скорая и несколько машин полиции. Мир перед глазами помутнел, Хигураши от потрясения и волнения практически ничего не соображала. В ее голове кружилось только одно:       «Жив!!!»       - Как вы здесь оказались!? Это опасная территория! – выкрикнул подбежавший с чемоданчиком наперевес медик, тотчас принявшийся прощупывать у полудемона пульс. Кагоме отрешенно посмотрела на молодого врача. Тот без разговоров кивнул полицейским, и один из них взял Кагоме за плечи и мягко отстранил ее от Инуяши. Кагоме запаниковала.       - Нет, - захрипела она, скидывая чужие руки со своих плеч, - нет!       - Спокойнее, девочка, - полицейский настойчивее отстранил ее от тела, - ему помогут.       - Я должна быть с ним! – неожиданно для себя рявкнула Кагоме, остервенело глядя на то, как полудемона бережно укладывают на носилки, а затем грузят в машину скорой. – Я его не брошу!       - Это твой знакомый или кто? – осведомился полицейский. Находясь практически в полубессознательном от шока состоянии, Кагоме внезапно осенило, что более-менее вменяемо сложившуюся ситуацию описать не сможет никто.       Девушка обхватила виски ладонями и неистово замотала головой из стороны в сторону, не переставая рыдать. Всеми правдами и неправдами она хотела как можно скорее отделаться от полиции для того, чтобы быть рядом с Инуяшей. Ему было слишком плохо, чтобы попусту тратить время на бессмысленные сейчас допросы. Но полицейский был настойчив, уже буквально оттаскивая Хигураши, дабы не дать той уехать без дачи показаний.       Но в ход событий вмешался счастливый для Кагоме случай. Врач, на секунду отвлекшись от Инуяши, кивнул девушке.       - Залезай, - проговорил он, - если можешь сама стоять на ногах, то это не значит, что с тобой все в порядке. Давай-давай, поехали.       Вырвавшись из рук служителя порядка, Кагоме вмиг преодолела расстояние до машины скорой помощи и не без помощи фельдшера забралась внутрь. Усевшись в углу, она с тревогой наблюдала за тем, как на Инуяше врезают одежду, подключают его к аппаратам, вкалывают лекарства, убирают спутанные волосы на бок, чтобы не мешали оплетать тело сетью трубок и ощупывать сломанные кости.       Все как в тумане, и Кагоме не могла понять от чего. То ли из-за слез, то ли из-за навалившегося нервного потрясения. Голова кругом… Кости ломит, мышцы ноют. Выбитые пальцы стали напоминать о себе пульсацией в поврежденных суставах. Тело понемногу начало отказывать, чувствуя, что самое страшное позади. Но, как правило, такое ощущение зачастую оказывается обманчивым.       - Четыреста первый диспетчеру, - деловито проговорил врач по внутренней связи, - запрашиваю… Клиника Святого Луки… Да …хирургию.       Передатчик зашипел помехами, выплевывая слова.       - Четыреста первый, принял, - Кагоме заметила, как врач тихо и, как казалось, облегченно вздохнул, - что там у вас?       - Множественные переломы, большая потеря крови. Не исключаю ушибы внутренних органов и внутреннее кровотечение. Пациент крайне тяжелый, без сознания. Вроде стабилизировали более-менее, не знаю… Плохо все…       С каждым новым словом девушка проваливалась все глубже и глубже, на дно своего отчаяния, чувствуя нутром, что Инуяша борется изо всех сил, но она ничем не может ему сейчас помочь. Совсем. Связана по рукам и ногам. Боже, как хотелось дотронуться до его руки, закрыть собой, исцелить каждую царапину, каждую трещину, но не могла. От этого становилось еще больнее.       Кагоме шмыгнула носом.       - Эй, ты чего? – врач закончил разговаривать по внутренней связи и обернулся к девушке, пока другие занимались полудемоном. – Сильно болит что-то?       Брюнетка отрицательно замотала головой, не говоря ни слова. Боялась, что если откроет рот, то завоет снова, а этого делать было нельзя. Нужно быть сильной, терпеливо ждать.       Боже, как это легко кажется на словах…       Врач тяжело вздохнул и кивнул своему ассистенту, чтобы тот следил за показаниями приборов.       - Испугалась? – врач, слишком молодой по сравнению со своим тяжелым взглядом, распаковывал пластырь, а потом мягко заклеил им царапину на скуле девушки. Кагоме не шевелилась. Она следила за кардиограммой, за острыми всплесками тонкой зеленой линии, боясь пропустить хотя бы один. Боясь упустить секунды.       - Значит, ты его не знаешь, - врач снова напомнил о себе мягким баритоном, и Хигураши, повернувшись к нему, отрицательно мотнула головой. Взгляд темно-серых глаз будто видел брюнетку насквозь, заставляя сомневаться в правильности решения врать до победного конца. Кагоме заерзала на месте, пытаясь сообразить хоть что-нибудь. Прознай кто об истории Камня Душ и обо всей этой заварушке, Инуяшу после реанимации наверняка запрут куда-нибудь еще. Мир перед глазами смазался от внезапно прострелившей ее существо мысли.       Уши!       Но, казалось бы, не обращая внимания на необычный феномен, врач положил ладонь на плечо Кагоме и легонько встряхнул. Девушка напряглась.       - Полиции ты можешь наплести все, что угодно, - он заглянул ей в глаза прямо и пронзительно, - он выкарабкается. Это я могу тебе обещать. А теперь давай руки посмотрим…       Хигураши затрясло. Она прижала ладонь к губам, зажмурилась и тихо заплакала.