Mr. Apocalypse

- Хочется то ли музыки и цветов, то ли зарезать кого-нибудь. © Чунмен открывает рот, но так же безмолвно его закрывает, смотрит взглядом-убийцей, надеясь прибить надоедливого, наглого китайца на месте, но все же решается промолчать. Нужна тактика, иная стратегия, чем меньше обращать внимания на слова и проделки шефского сынка, тем больше тот будет нервничать и сдавать позиции, и тем больше будет выставлять себя дураком. Точно! Пусть дураком будет Крис, а не он. Хватит с Чунмена бесконечных треволнений. Прямо сейчас, сию секунду нужно взять себя в руки и прекратить реагировать на блондина. - Игнорирование мне в помощь, - бубнит себе под нос архитектор, обходя машину и усаживаясь на водительское сидение. Он бесцеремонно нагибается в сторону бардачка и, обжигая горячим дыхание обнаженную грудь Криса, пытается запихнуть исцарапанные диски на свое законное место. Менеджер дергается и, как кажется Чунмену, даже ежится, но на данном этапе ему наплевать, а Крис в свою очередь, будто в ответ на посягательство на его личное пространство, неуверенно проводит рукой по темным волосам парня. - Если тебя перекрасить, ты станешь просто невероятным… От тебя вкусно пахнет, ты обжигаешь вздохами и будешь светиться на солнце ярко-вишневым цветом… Никто не устоит, - мечтательно шепчет блондин, задерживаясь длинными пальцами на едва пульсирующей жилке на шее Чунмена. Младший зависает, впитывая в себя легкие прикосновения и практически расползаясь по швам от странного, вязкого шепота. Он сейчас скорее пластилин, чем человек, любое умелое движение и… Парень, едва совладав с нахлынувшими эмоциями, откидывается на сидение и наигранно язвительно отвечает: - Тогда за мной выстроится очередь, ты выдержишь толпу конкурентов? - Я готов биться за тебя в гладиаторских боях, даже в быка могу переодеться, пусть отправляют на корриду, - вновь начинает придуриваться Крис, грань между настоящим и дурашливым вновь стирается, остается лишь глубоко вздохнуть и, пристегнувшись, завести мотор и вдавить педаль газа в пол. Полчаса они едут в сравнительной тишине, иногда нарушаемой Крисом: тусклым повизгиванием в такт музыке, орущей из его наушников; Чунмен ворчит себе под нос что-то среднее между "придурок" и "троглодит" и бесится, из-за того, что не может поставить ни один из своих дисков, потому что Его Величество, очень странно уселось в машине, и теперь его длинные ноги красуются аккуратно на панели с проигрывателем. Радио послушать тоже не судьба. Практически на выезде из города блондин вдруг истошно начинает орать, чтобы архитектор остановился. Чунмен сворачивает с проезжей части и резко тормозит, едва не впечатываясь в высоко расположенный бордюр. - Что случилось? Ты чего орешь? У тебя что-то болит? - он оглядывает старшего с ног до головы и ищет хоть какие-то явные признаки крови или травмы. Ах, да! Травма у Криса на самом деле есть, только психологическая, скорее всего его все же роняли на голову, причем с Эйфелевой башни или же Empire State Building. Никак по-другому, логически, странное поведение долговязого парня объяснить нельзя. - Там парикмахерская, - он тянет руку в направлении огромного торгового центра и тычет пальцем ровно во второй ряд разноцветных матовых окон по горизонтали. - И что? - уныло произносит Чунмен и инстинктивно цепляется ногтями за замшевое покрытие, опоясывающее руль. - Как что? Будем тебя красить, задрот! - весело, растягивая слова, почти кричит Крис и полными надежды глазами принимается следить за Чунменом. - Только через мой труп! Я не могу быть вишневым, понимаешь? Я не педик какой-нибудь! - Ты намекаешь, что я педик? Ах, ты… - блондин вываливается из машины и через секунду уже тащит сопротивляющегося архитектора за шкирку. - А теперь попробуй пискнуть, и я сразу же сообщу всем и вся кем ты работаешь, а самое главное - где. - Троглодит! - выплевывает Чунмен и, смирившись, сдается на милость победителю. Крис знает всех работников парикмахерской по имени, всем улыбается и строит глазки, еще бы… Салон красоты, напоминает их офис, с той лишь разницей, что здесь он завсегдатай и никто, судя по всему, не в курсе чей он сын и сколькими миллиардами вон и юаней располагает. Поэтому все милы, но не до жути, и не лебезят перед богатеньким Буратино, лишь млеют от его природной красоты и длинных рук-ног… Архитектор с досадой понимает, что у блондина везде агенты и избежать кары ему не светит, посему он удрученно забирается на кресло и просит девушку с волосами цвета голубики быть с ним поаккуратнее. В голове мелькает мысль, что он не прочь попробовать перекраситься в тот же цвет что у T.O.P.-а из BIG BANG, но сразу же отметает шальную мысль и усиленно трясет головой, чтобы опомниться. "С кем поведешься, от того и наберешься", - гласит старинная истина… Когда Чунмен, после полуторачасового измывательства над своей головой, открывает глаза, существо отобразившееся в зеркале его пугает, но все же отдаленно, очень смутно напоминает его самого… Этот субъект, в отличие от него, страдает какими-то явными признаками стойкого невроза, глаза, будто блюдца дорогого китайского сервиза, доставшегося по наследству от прабабушки по материнской линии, а губы дрожат, словно переел мороженого при температуре -15°C. В довершение всего на голове копна гроздьев вишни... А на заднем плане… А на заднем плане во все 32 улыбается "вечно молодой, вечно пьяный" шефский сынок. - Т-ты что со мной сделал, идиот?! - почти кричит Чунмен, понимая, что вместо крика выходит глухое шипение. - Сделал незадрота необыкновенного! Нельзя такое говорить парням, но ты - красавчик! - Крис пафосно аплодирует, одаривая довольной улыбкой мастера, и тащит младшего за руку, мол, вставай, нас ждут приключения и подвиги. На улице архитектор прячет красное лицо в ладонях и чуть не спотыкается о ступени, а блондин натурально ржет и шепчет ему на ухо. - Тебе кажется, что все смотрят, перестань, если и смотрят, то только потому что ты хорош, а не потому что тебе не подходит... - Я тебя ненавижу, слышишь? - парню нестерпимо хочется убежать, залезть в укромный, тихий уголок и напрочь, вместе с крашеными волосами, выдрать этот чертов день из памяти. Он за считанные секунды оказывается у автомобиля, но почему-то никак не может найти своих ключей, лихорадочно шарит по карманам, в надежде поскорее их обнаружить, сесть в машину и, наконец, избавиться от мельтешащего перед глазами ненормального. Но этот самый ненормальный неожиданно вскидывает руку вверх - под ярким осенним солнцем всеми цветами радуги переливается пресловутый ключ. - Я знал, что ты так себя поведешь, не могу сказать, что он выпал у тебя из кармана, но… короче, я его нашел, - Крис по привычке улыбается и направляется к водительскому сидению. Толкает пятой, откровенно плоской точкой, такую же плоскую, однако с намеком на упругость, точку Чунмена и как ни в чем не бывало открывает дверь и садится за руль. - Я поведу. - Ты же всю ночь трахался, тебе нельзя водить, - найдя в себе силы, жалобно выдает младший. - Ты же сейчас нервный, я не могу вверить тебе свою драгоценную жизнь. Садись уже, давай! Чунмену опять ничего не остается как повиноваться. Отвратительно начавшееся путешествие тяжелым грузом ложится на плечи и выбивает из привычной колеи. Крис похож на ураган неимоверной силы, мало того что сметает на своем пути все подряд, так еще и сопротивляться ему совершенно не получается… Они едут в полной тишине, иногда переглядываясь, и если блондин кривовато улыбается, то архитектор просто оскаливается каждый раз когда их взгляды встречаются. Старший никак не реагирует на подобные выпады, позволяя глазам уставиться на размеченные дорожные полосы и на какие-то доли длинного солнечного дня, в конце концов, показаться серьезным или же просто умиротворенным. Чунмена почему-то убаюкивает эта тишина, мерный гул автомобиля, мягкий стиль вождения, то как Крис медленно, слишком лениво выворачивает руль на закрытых поворотах и как тихо, почти неслышно напевает себе под нос что-то эфемерное и, кажется, грустное. И тогда младшему начинают сниться сны, легкие, похожие на зыбкие облака сладкой ваты, которые пахнут яркой ванилью и играют бликами расцветшей сакуры, на улице совсем не осень, на улице весна… - Вставай зануда, приехали, - Крис тычет пальцем-гвоздем под ребра, разрушая волшебство, и его в очередной раз хочется прибить. Чунмен потягивается во всю свою небольшую длину и оглядывается по сторонам. Первый земельный участок оказывается слишком… замылено-грязным: находится в нескольких сотнях метров от автострады, бесконечный шум машин и едкий запах выхлопных газов не спасает даже красивый пейзаж на северо-востоке. - Деревья деревьями, но они уж очень далеко, и это зона отдыха, а не Фукусима, скрещенная с прототипом Чернобыля, в таком месте завод строить, а не гостиницу, - разочарованно говорит архитектор и смотрит на Криса. Тот едва кивает головой и без угрызений совести удаляет информацию об участке с выуженного из машины планшета. - Хитрые, скажи? Указали долготу и широту, все красиво расписали, приложили хорошие фотографии, но о хайвее даже не обмолвились, - он прячет iPad в чехол и заводит машину, дожидаясь пока архитектор пристегнет ремень. Второй участок, оказывается слишком мал, на нем можно воздвигнуть только небоскреб, где каждый этаж будет отведен под определенные участки курорта. Первый этаж - холл; второй - зимний сад; третий - номер эконом класса; четвертый - кусочек моря с клочком песчаного пляжа, и так далее в том же духе, в том же стиле. Крис громко смеется и заявляет, что обрисованная Чунменом идея не так уж и плоха, если бы будущему воображаемому постояльцу президентского номера не пришлось добираться до своей комнаты на вертолете, а для спуска использовать надувную горку. Младший же впервые понимает, что слышит настоящий смех блондина и видит его искреннюю улыбку. Он, оказывается, может быть чертовски мил… Третий участок вообще представляет собой что-то среднее между городом мертвых заводов и огромной, зловонной помойкой. Менеджер долго ворчит о том, как можно всего в какой-то сотни километров от столицы сохранить или не обнаружить что-то настолько жуткое и страшное, как будто ни одна международная организация по охране природы никогда не выезжала за пределы оной и не мониторила территории. - Согласен, обидно… Это даже в пекинский район 798* не получится превратить, тут только от зомби отбиваться… - произносит младший и ловит на себе мутный взгляд блондина. - И прочих упырей, - подхватывает Крис и медленно подходит к Чунмену. - Вечереет, ты заметил? И ты сейчас такой привлекательный… и я, наверное, скажу это в миллионный раз, но от тебя так пахнет, ммм… Да и кожа у тебя мраморно-белая, такая тонкая и, кажется, ее можно прокусить зубами, почувствовать металлический привкус твоей крови на кончике языка. Ты куда пятишься? У меня клыки еще не выросли, не отходи так далеко, я хоть и упырь, но с глазами не все в порядке, линзы и все такое… Чунмен понимает, что на самом деле пятится, подобно каракатице, видимо, намеревался спрятаться от старшего, в каком-нибудь заброшенном здании… Он резко останавливается и с вызовом смотрит в глаза менеджеру, на что тот отвечает: - Понял-понял! Прекрати метать молнии, пора выбираться, нам нужно найти, где переночевать. Гостиница оказывается всего в нескольких километрах от земельного участка - чистая, маленькая, одним словом, типичное произведение провинциального гостиничного искусства. Свободных, одноместных номеров в наличие не оказывается, поэтому Чунмен, скрипя сердцем и белыми зубами, соглашается поселиться в одном номере с Крисом. Блондин сияет, как начищенный самовар, и идет вперед, подбрасывая ключи от комнаты в воздух, они почти касаются низкого потолка и с противным звоном опускаются на немаленькую ладонь. Архитектор задерживается у ресепшена и с самым щенячьим взглядом, на который только способен, вновь спрашивает у работника про свободный номер - он даже в подсобке ночевать готов, только не с этим чудовищем… Администратор лишь отрицательно мотает головой и просит прощения за неудобства. Чунмен решает, что пока он рассматривал дешевые обои, Крис успел впихнуть парню нехилую пачку банкнот. Когда он доходит до комнаты, менеджер уже валяется на одной из кроватей и расслабленно мычит: - Если хочешь, мы можем придвинуть кровати, чтобы было удобнее спать… и теплее… - Нет! - истерично орет младший и прикрывает рот узкой ладонью. - Да, успокойся, я тебя не трону: слишком устал, чтобы еще и пыхтеть на тебе… - он встает с кровати и, на ходу раздеваясь и раскидывая по полу одежду, скрывается в ванной комнате. Чунмен включает телевизор и пробует найти что-нибудь "на ночь глядя", однако ТВ-каналы, по обыкновению, ничем оригинальным не радуют. Говорящий, назойливый ящик приходится выключить, он, наконец снимает жакет и садится на нетронутую кровать, устало утыкаясь в мягкую пуховую подушку. Лежит так минут 5, от силы 10, когда до слуха доносится странный звук, что-то среднее между рыком и стоном. Он внимательно прислушивается, но ничего не слышит, снова прикрывает отяжелевшие веки, как в сознание опять врывается все тот же странный звук. Парень встает с кровати и подходит к окну, вглядывается в ночной пейзаж, однако ничего кроме уличных фонарей и пары прохожих не замечает, звук вновь повторяется, но на этот раз он тягучий и липкий и будто оседает в ушных раковинах и упрямо заползает под футболку. Он не сразу соображает, что стоны доносятся из ванной комнаты. Чунмен, в мгновение ока, мимикрирует в цвет своих волос, затем, резко бледнеет и, не хотя, на цыпочках подходит к двери. Стоны яркие и цепкие, впиваются настолько глубоко, что дышать становится практически невозможно, он отгоняет настойчивый ряд картинок, так и норовящих высветиться перед глазами, но… очередное придыхание вновь утягивает в призрачно-мягкий туман. "Дрочит, сволочь", - думает Чунмен и прикрывает глаза, отдаваясь на растерзание недвусмысленным вдохам Криса… 798* ART ZONE - район в Пекине, зона заброшенных заводов, превращенная в череду студий, галерей, одним словом, музей под открытым небом в 1000 кв.м, "кишит" работами современного искусства и бесконечными магазинчиками и арт-кафе. Будете в Пекине, обязательно посетите, ибо это прекрасно!